Читать книгу "Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР - Том Шахтман"

штат Огайо, пропала двенадцатилетняя Эми Михальевич. Ближе к Кливленду по той же дороге находилась остеопатическая клиника доктора Сэма Шеппарда, который совершил самое громкое убийство 1950-х и 1960-х годов в районе Кливленда.

Фотография Эми, глядевшая на прохожих с плаката «Разыскивается», могла бы принадлежать любой из десяти тысяч двенадцатилетних девочек на Среднем Западе США: голубоглазая девочка, с каштановыми волосами, веснушчатым лицом, большими сережками в ушах и в бирюзовом комбинезоне. При взгляде на фотографию возникало чувство, что это какая-то ошибка, что она вот-вот выйдет из-за угла и пойдет домой; и все же надежды на такой благополучный исход оставалось мало.

До перевода в Куантико я был агентом отделения ФБР в Кливленде, и таким образом Джон Данн, принимавший участие в расследовании пропажи Эми, был моим бывшим коллегой. С другим сотрудником, Диком Ренном, я работал над одним случаем в Дженоа, штат Огайо, в 1980 году. Оба они попросили меня приехать и посмотреть на улики. Я посещал конференцию Американской академии судебных исследований в Цинциннати и после выходных направился в Бэй-Виллидж.

ФБР было быстро привлечено к этому случаю, наше участие следовало образцу, установленному после расследования дела Джуберта. Я часто читал лекции о взаимодействии различных служб – ключевом факторе успешного расследования убийств Джуберта, и после этого такую схему использовали в нескольких последующих случаях. К моему прибытию в Бэй-Виллидж Данн уже создал временную штаб-квартиру в пригородном отделении полиции, и местным сотрудникам помогали два десятка его агентов.

Единственное, в чем все были уверены, – это в том, что Эми была похищена. Не было никаких требований выкупа, никакого тела, никаких следов борьбы. Основным свидетелем был младший брат Эми, который рассказал, что за несколько дней до похищения Эми звонил по домашнему телефону какой-то мужчина. Этот мужчина якобы говорил ей следующее: «Я работаю с твоей мамой, она должна получить повышение, и мы хотим сделать ей подарок; давай встретимся в торговом центре, ты поможешь мне выбрать подарок. Только держи это в тайне, никому не говори, потому что мы не хотим, чтобы мама узнала о подарке».

Эми спросила, можно ли рассказать об этом брату, и мужчина ответил, что нельзя. Эми согласилась, сказав, что ее брат болтун. Но потом, повесив трубку, она все же пересказала их разговор с мужчиной брату, а тот передал его следователям. Несколько человек видели, как Эми разговаривала с каким-то мужчиной в машине у торгового центра, и они предоставили его частичные описания. На их основе был составлен набросок, напечатанный в нижней части плаката о розыске Эми. Там был изображен относительно молодой белый мужчина довольно непримечательной внешности, который мог носить или не носить очки.

Вместе с Данном, который до службы в ФБР был полицейским и священником, мы составили профиль. Если бы на улице мне встретился Джон Джуберт или кто-то, похожий на него, я бы сразу счел его подозреваемым, хотя Джуберт убивал мальчиков, а не девочек. Уж слишком у него было много общих с предполагаемым преступником характеристик, казавшихся мне важными. Я посоветовал полицейским разыскивать мужчину лет под тридцать или тридцати с небольшим, интроверта и одиночку, не добившегося в жизни особых успехов, холостого, не слишком образованного, но и не глупого. Скорее всего он не служил в армии и имел склонность проводить много времени рядом с детьми. То, что ему удалось уговорить Эми сесть с ним в машину, свидетельствовало о том, что он умел разговаривать с детьми и в какой-то степени разбирался в их психологии. Я подумал, что человек, предпочитающий общество детей, вряд ли захочет оказаться в армии, где прежде всего важна мужская дружба. Дети могли быть обоих полов, но, вероятнее всего, его привлекали девочки; в любом случае – ему было некомфортно в общении со взрослыми мужчинами и женщинами. Я был твердо уверен, что это его первое похищение, потому что до этого случая в районе не было подобных происшествий и потому что похититель слишком сильно рисковал, звоня девочке домой и похищая ее в таком людном месте, как парковка, где его могли многие заметить. Я подумал, что, уговорив Эми сесть в его машину, похититель отвез ее к себе домой под тем предлогом, что ему нужно взять деньги, поздравительную открытку или что-то еще; возможно, он даже предложил ей печенье с молоком, поиграл с ней, пока она не стала бояться и оказывать сопротивление, после чего пришел к мысли, что ее придется убить. Я посоветовал оперативникам обращать внимание на того, кто может попробовать тем или иным образом посодействовать расследованию.

Да, выводов немного, но хотя бы что-то для начала.

В январе я вернулся в Бэй-Виллидж, где следствие выявило четверых подозреваемых, более или менее подходящих под профиль. Один был работником конюшни, в которой Эми брала уроки верховой езды; мне показалось, что он более психически дезорганизован, чем человек, который легко уговорил бы Эми сесть в машину. Тем не менее полиция задержала его и дала «сыворотку правды»; он легко прошел этот тест. Другим подозреваемым был полицейский, а третьим – пожарный. Они мне тоже показались не слишком подходящими из-за того, что для такого рода работы требуется определенный уровень образования, дисциплины и умения ладить в мужском коллективе.

Четвертым подозреваемым был довольно молодого вида человек, добровольно пришедший в полицию и вызвавшийся расклеивать плакаты о пропаже Эми. В этом помогали многие, но Данн и Ренн сочли наиболее вероятным подозреваемым именно этого мужчину по фамилии Странэк. Он жил один, ему было тридцать с небольшим лет, работал на складе в дисконтном клубе; он окончил школу, но никакого дальнейшего образования не получал и в армии не служил. Правда, у него было кожное заболевание, сильно отражавшееся на лице, он даже принимал медикаменты в связи с этим. Считалось, что из-за болезни он не встречается с женщинами. Кроме того что Странэк вызвался добровольцем, он отослал матери Эми открытку с выражением сочувствия, в которой к своему имени добавил слова «переживающий друг». К открытке прилагались две заколки для волос с запиской о том, что одну может носить мать, миссис Михальевич, а другую пусть она подарит Эми, когда та вернется.

Я согласился с Данном и Ренном в том, что это вероятный подозреваемый, и мне захотелось выяснить, откуда взялись заколки. Мы решили, что они продавались там, где работал Странэк.

Мы отправились поговорить со Странэком под тем предлогом, что хотим поблагодарить его за добровольную активность. Он жил в недорогом жилом комплексе, в студии с раскладушкой и крошечными кухней и уборной. Поговорив о добровольной помощи,