Читать книгу "Блаженная - Белла Ворон"

софит.

Пятно света немного расползлось и сдвинулось в сторону дорожки. Я поднялась, шагнула следом за ним. Несколько сухих листиков на дорожке приподнялись и снова упали, как будто их потревожил ветерок или подол длинного платья. Я пошла туда, где упали листики, а свет полз впереди меня. Возле кустов боярышника что-то тихонько хрустнуло и зашуршало, будто птица вспорхнула. Я знала — это для меня. Я нырнула в кусты, вышла с другой стороны, а тусклое сияние сопровождало меня. Ночная бабочка — огромный пушистый бражник — впорхнула в круг света и полетела вперед. Я пошла вслед за ней. Легкий ветерок всколыхнул невесомую ветку садовой спаржи, она поманила меня будто зеленое, пушистое крыло.

Знать бы еще, куда меня ведут… В сторону тетра или к Господскому дому, ил к воротам и вон из усадьбы?

И вдруг свет померк. Меня оставили одну. Я всматривалась в темноту, вслушивалась в тишину в ожидании следующей подсказки. Куда идти? Я что-то сделала не так, поэтому меня бросили посреди дороги. Еще немного и я начну плакать и звать маму.

Поднялся ветер. Прямо передо мной куст чубушника склонился до земли, бросив в меня горстью белых цветов. Я инстинктивно заслонилась рукой, зажмурилась. Открыла глаза и… тихо вскрикнула от неожиданности. Передо мной стоял Вадим.

— Тина! Ты здесь?

— Вадим! Я должна… должна вернуться к пруду.

— Зачем?

— Она стояла у меня за плечом, она вела меня! А я потеряла сигнал… мне надо обратно…

Я бросилась было бежать, но он догнал меня, преградил дорогу.

— Кто стоял за плечом?

— Долго объяснять, мне надо обратно к пруду! Она покажет, кто убил Лику! Я должна найти того, кто это сделал!

— Тина, хватит! Этого никто не делал!

Я задохнулась от резкого порыва ветра.

— Что?

— Лику никто не убивал. У нее был сердечный приступ. — сказал Вадим.

— Сердечный… приступ… — я вдруг засмеялась, — Как у бабушки! Приступ…

Я хихикала, как идиотка, и размазывала слезы по щекам. Мне было ужасно стыдно, но я ничего не могла с собой поделать.

Я была уверена, что сейчас Вадим начнет играть в доктора — например, хлопнет меня по щеке — так ведь поступают с истеричками? — или начнет совать мне таблетку. Или применит гипноз, как сегодня с Давидом. А я от этого только сильнее стану хохотать. Но Вадим ничего этого не сделал, он стоял и смотрел на меня.

— Давай-ка ты сядешь. — спокойно предложил он, когда я затихла.

— Я не хочу сидеть, я… ладно, сяду.

Мне вдруг стало холодно, я съежилась на скамейке, подтянула к себе коленки, обхватила их обеими руками.

— Твоя бабушка ни при чем. — сказал Вадим, оставаясь стоять напротив меня. — У Лики был порок сердца.

— Что? Порок? Какой еще порок?

— Серьезный. Понятия не имею, почему ее не оперировали раньше. Ей были опасны эмоциональные перегрузки. И алкоголь ей было нельзя. Буквально ни грамма.

— И никто не знал об этом?

Он покачал головой.

— Даже я не знал. Она никому не говорила.

— Ты видел… это… собственными глазами? — прошептала я.

Он молча кивнул.

— Но… Почему эта женщина…

Я прикусила язык.

— О ком ты? — спросил Вадим, опускаясь на корточки и заглядывая мне в лицо. Он, наверное думает, что я имею в виду кого-то реального.

— Я… — я крепче обхватила коленки, — ты решишь, что я сумасшедшая.

— Ты не сумасшедшая, — тихо и твердо сказал Вадим, — но я вижу, что с тобой творится неладное.

Он сел рядом со мной. — Расскажешь?

Я колебалась. Совсем недавно я подняла его на смех, когда он заикнулся о вещах, не имеющих рационального объяснения. И теперь начать рассказывать о женщине в мокром белом платье? О том, как сбываются мои предчувствия?

Я начала рассказывать. С самого начала. С того момента, как я по Ликиной просьбе взяла в руки колоду Таро. Рассказала о своем страшном видении. О том, что оно пугало меня сильнее, чем зловещие расклады. О том, что с первого дня я знала, что Лике грозит опасность.

Вадим слушал меня, не перебивая.

— Я могла ее спасти. Ведь знаки шли один за другим. Сначала — мертвое лицо у Лики. На следующий день — ширма. И бабочки эти… И эта женщина…

Какая женщина? — спросил он, едва шевеля губами.

— Я не знаю, кто она. Темные волосы, мокрое белое платье… Из-за нее я уронила ширму.

Вадим изменился в лице.

— Чего она хочет? — спросил он просевшим голосом.

— Я не знаю. В первый раз она просила отпустить ее. Но как я могу? Я ее даже не знаю… А сегодня она молчала.

— Почему ты не сказала мне?

— Зачем? Я и сейчас не хотела говорить. Просто… Нечего стало скрывать. Лики больше нет. И ты говоришь, никто в этом не виноват.

— Никто. Это был несчастный случай.

— Несчастный случай… Удобная формулировка, правда? Только не для меня. Я виновата. Я должна была остаться с ней. Тогда я могла бы что-то сделать. Не пустить ее к пруду. Или пойти с ней. Ну хотя бы позвать на помощь! А я в это время…

“ А я в это время играла в детектива.” — чуть не вырвалось у меня. Но вовремя спохватилось, что Вадиму совершенно необязательно знать о моих открытиях в родном доме. Я помолчала.

— Я не знаю как мне теперь жить.

— Просто будешь жить. Со временем тебе станет легче и ты поймешь, что все случилось так, как случилось. И не могло быть по-другому. И ты не могла поступить иначе.

Он обнял меня за плечи. Я вывернулась из-под его руки, замотала головой, словно отмахиваясь от его слов. Я не заслужила утешения, не имею на него права.

— Я знала, что ей грозит опасность. — твердила я, — Я могла ее спасти. Ее смерть на моей совести. Ты не можешь понять.

— Могу.

Вадим встал, медленно прошелся вдоль скамейки. Я перестала плакать.

— Я держал на руках мою умирающую невесту. И я не смог ей помочь. Я живу с этим уже пятнадцать лет.

— Извини, я не знала…

— Неужто? Здесь ведь все известно.

— Я знала только, что твоя жена погибла…

— А что это случилось в день нашей свадьбы ты знала? А что я был виноват в ее гибели?

— О, господи, нет.

Вадим сел на скамейку, ссутулился, словно огромная тяжесть легла ему на плечи. Он уставился в куст чубушника невидящим взглядом и спокойно произнес:

— Я убил свою жену.

"Он глубоко скорбит и шлет соболезнования."

Вадим даже не взглянул в мою сторону. Казалось,