Читать книгу "Самый лучший пионер. Том второй - Павел Смолин"

Я от этого подсознательно себя виноватым чувствую. Получается — злоупотребляешь моим к тебе хорошим отношением с целью манипуляции.

— А может я просто не выспалась? — предположила Вилка.

— Уверен, если тебя месяц в одиночке держать, давая спать часик в сутки, а потом выпустить прямо на светский раут, ты там будешь источать улыбки и женственность так, будто прямиком с курорта, — отмахнулся я.

— А может я перед тобой тоже притворяться не хочу? — спокойно спросила она.

Гормон, стоп!

— Вот сейчас прямо приятно стало. Правда не выспалась?

— Правда, — вполне натурально зевнула Виталина.

— Жених покоя не давал? — стебанул я ее и сразу пожалел, потому что девушка с теплой улыбкой объяснила:

— У таких как я, Сережа, женихи и мужья появляются только в одном случае — когда объект успешно «приручился». Многие так десятилетиями живут, детей нянчат, образцовой женой притворяются. И на Родину до самой смерти не вернутся. Да не мрачней ты так, — погладила меня по щеке тыльной стороной ладони. — Все не так плохо: собственных детей кто не любит? Да и жизнь там — большой дом, прислуга, «Диоры»-«Шанели» по первому требованию.

— Что-то нифига радости в твоем голосе не слышу, — вздохнул я и попросил. — Погладь еще, пожалуйста.

Вилка хихикнула и погладила снова:

— А мне-то чего радоваться? Мне такое счастье уже не светит.

— А хотела бы?

— Кому мои «хотелки» интересны? — отмахнулась она.

— Мне? — предположил я.

— А кто меня вчера от ГУМа мог спасти, но не стал, потому что ему, видите ли, смешно? — упрекнула меня Виталина.

— Справедливо, — кивнул я. — Извини, больше не буду.

— Угу! — с улыбкой кивнула она.

Воспитывает, мать его, приручает. С другой стороны — чисто по-человечески она полностью права.

— Можно еще про тебя поспрашивать?

— Спрашивай, — кивнула она. — Удивительная у тебя многозадачность, — отметила продолжающие на автомате заполняться листочки.

— Могу еще сверху пяток собеседников накинуть, включить телек и радио, а в помещение нагнать пару шумных детсадовских групп, и мозг нормально с такой нагрузкой справится, — похвастался я, ничуть не покривив душой — читы у меня дай бог каждому! — и спросил. — А сколько лет тебе?

— Ровно двадцать, — ответила она.

— Не сильно-то я и ошибся при первой встрече, когда выдал тебе девятнадцать, — поделился я инсайдом. — Десять лет подготовки говорила, а шраму — года два. Значит в восемь начали и до восемнадцати готовили?

— Да. Потом год восстанавливалась, еще почти год — на бумажной работе, а потом собралась с духом и рапорт написала — попросила в «поле» отправить, куда угодно, хоть в колхоз сибирский, за председателем следить. Вот, нашли мне халтурку, а там и ты подвернулся, — ответила Вилка и снова зевнула.

— Ничего, у нас сегодня после этого всё, я с Сойкой гулять пойду, — посветил я ее в дальнейшие планы. — Домой приду в восемь вечера, надо будет книжку подиктовать — Аджубею обещал же, а значит пора приниматься за работу. Так что у тебя почти пять свободных часов образуется — вздремнешь.

— Спасибо, добрый хозяин, — милой улыбкой попросила не обижаться.

— Белая ночь опустилась как облако,

Ветер гадает на юной листве…

— запел я.

Вилка заинтересованно покосилась.

— Слышу знакомую речь, вижу облик твой,

Но почему это только во сне?

— допел и нагло улыбнулся.

— Прекратить приручение, пионер Ткачёв! — фыркнула Вилка и спросила. — Это тоже для ВИА?

— Для ВИА такое пока рано — музыка тоже развивается, появляются новые жанры, технические приемы и тэ дэ. Если начать выдавать радикально новый звук, народ может испугаться и счесть это «новое» дерьмом. Будем приучать постепенно, — ответил я и убрал планшет на заднее сиденье. — Можно ускориться.

— Наконец-то! — облегченно вздохнула Виталина и вдавила педаль как следует, попросив. — А полностью споешь?

Мне было не жалко, и я спел[9].

— Красиво, — мечтательно вздохнула она. — Это ты сегодня написал?

— Да, пока испорченные поллюциями трусы в ванной отстирывал, чтобы мама не заметила, — выдал полуправду.

Вилка рассмеялась и припарковалась у двухэтажного здания с колоннами, очень похожего на ДК.

— Сережа, ты в порядке? — участливо спросила она, заметив одышку.

— Нормально, — успокоил ее я.

Спел, называется, теперь несколько минут пыхтеть как паровоз. Очень скучаю по потерянному кусочку легкого.

— Немножко сочувствую, — немножко посочувствовала Виталина.

— Немножко — это приятно, — благодарно улыбнулся «полностью прирученный объект».

Надо смотреть правде в глаза — отбери у меня Вилку, и дальше жить станет гораздо менее приятно. Можно не отбирать? И можно без подлых шпионских игр? Пусть все окажется именно так, как выглядит.

Прошли внутрь, и сразу услышали зычное:

— Ну здравствуй, композитор Ткачев!

— Здравствуйте, товарищ генерал! — бодро поздоровался я в ответ.

По струнке вытягиваться и отдавать честь не буду — я гражданский, а «дурковать» сегодня уже надоело.

— Здравствуйте, — застенчиво поздоровалась Вилка, уперев очи в пол и «нервно» перебирая пальцами по сумочке.

Генерал — пожилой, мне незнакомый, высокий лоб с залысинами переходит в черную шевелюру (так бывает), носатый и с ямочкой на подбородке. И улыбается!

Пожали руки:

— Епишев, Алексей Алексеевич, руководитель Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота, — пространно представился он.

— Ничего себе! — неподдельно поразился я. — Сергей Ткачев, пионер, — и немножко работы на хорошее первое впечатление. — Значит про флот песни тоже вам нести?

— А у тебя и про флот есть? — генеральская улыбка стала еще шире.

— Есть! — подтвердил я. — Но записал только сухопутное.

— Тогда давай сегодня посмотрим «сухопутное», — хохотнул Алексей Алексеевич. — А «морское» — в другой раз, — посерьезнев, он вздохнул. — Дел много.

— Даже представить не могу, насколько много, — честно признался я. — Спасибо, что выкроили немного для меня, Алексей Алексеевич.

— Но, если песни того не стоят… — скорчив грозную мину, он показал мне мощный генеральский кулак.

Срочников пугай!

— Не пожалеете, — уверенно кивнул я.

— Играть ты, я так понимаю, не можешь, — с достойной высокой должности проницательностью заметил он.

— Не могу, — грустно вздохнул я. — Но сильно сомневаюсь, что в прославленном на весь мир хоре Александрова не найдется музыкантов, способных сыграть «с листа». Но, если можно, я бы очень хотел немного поучаствовать в процессе, на всякий случай.

— Инициативу проявил ты — тебе и отдуваться! — дружелюбно подмигнул генерал, приобнял меня за плечи и повел в правый коридор.

Вилка, само собой — следом.

— А ты почему в Министерство обороны пришел, а не сразу к нам? — спросил генерал по пути. — Пришлось все бросать и тебя ловить ехать.

О*уеть — целый генерал как наскипидаренный примчался мои песни слушать. А точно никто (почти) не знает о том, что я — внук