Читать книгу "Друг - Борис Седов"

– Еще три девки, – подсказал Лешка.

– Тьфу! Даже с полкилометра и без бинокля видно, что проститутки. О них и говорить нечего. Итак, реальных бойцов в «колхозе» около десятка… не много ли для нас двоих?

– Боишься? – спросил Лешка с прищуром. Он сидел на бревне напротив Таранова. Между ними лежала «карта» мыса.

– Трепещу, – сказал Таранов. – Храбрость и дурость, Леха, далеко не одно и то же. Мы с тобой наметили налет на «колхоз», и мы его проведем. Но для того чтобы операция была успешной, мы должны изучить все – ВСЕ! – факторы. И помнить о цели операции. Какова, Леша, наша цель: уничтожение лаборатории или уничтожение Сына?

– Уничтожение лаборатории… и уничтожение Сына, – ответил Леха.

– Круто солишь, – сказал Таранов.

– Ну посуди сам, Ваня. Если уж эта гнида здесь, в руках, можно сказать, то грех его отпустить-то.

– В руках, говоришь? Нет, Леха, пока что он не в наших руках… Но отпускать его, конечно, грех.

Таранов задумался, потом сказал:

– Ладно, утро вечера мудренее. А сейчас, сэр, извольте в тир.

* * *

В низинке, метрах в двухстах от лагеря, Таранов сказал:

– Пожалуй, здесь.

Лешка рассупонил рюкзак, вытащил половинки «лупары» и ловко собрал ее. Вложил в стволы тяжелые цилиндры патронов. Потом достал из рюкзака три пустые бутылки из-под пива и с деловым видом расставил их на поваленной сосне. Отсчитал от «мишеней» двадцать пять длинных шагов, захлопнул обрез и повернулся к цели… Таранов наблюдал за ним с ухмылкой. С серьезным видом Лешка приложил неудобный, наполовину укороченный приклад к плечу и прицелился.

Грохнул выстрел. Длинный язык пламени прорезал воздух.

Все три бутылки стояли на бревне. Таранов улыбнулся.

– Да что это за х… такая? – озадаченно произнес Лешка.

– Это обрез, дядя. Из обреза с двадцати пяти метров в человека попасть невозможно, не то что в бутылку… снайпер!

– Почему?

– Потому что длина ствола оружия во многом определяет его боевые качества. Особенно это относится к охотничьему оружию. Стволы гладкоствольных ружей имеют дульное сужение – чок. А мы этот самый чок отрезали к едрене фене! Картечь теперь имеет огромное рассеивание… Реальная дистанция для выстрела у твоей «лупары» – метров десять, максимум – пятнадцать.

– Маловато, – серьезно сказал Лешка.

– Зато наповал, – ответил Таранов. Он взял ружье, нажал на рычаг затвора и переломил стволы. Эжектор выбросил стреляную гильзу и выдвинул снаряженный патрон. Таранов вставил новый патрон в правый ствол, захлопнул оружие. Повертел головой и нашел то, что нужно – молодую раздвоенную сосенку метрах в пятнадцати. Сказал Лешке: смотри, – и резко вскинул обрез. Два выстрела грохнули почти без промежутка. С левой ветви полетели ошметки коры, обнажая белую древесину, а правую – толщиной с руку – перерубило. С треском, в вихре осыпающейся хвои, ветка надломилась. Стремительно, одним слитным движением Таранов снова переломил обрез и вогнал новые патроны.

– Держи, – сказал Лешке. – И запомни: с обрезом снайпером ты не станешь. Сейчас твоя задача просто пострелять, привыкнуть к оружию, к отдаче, к грохоту, к вспышкам. И научиться быстро, я бы даже сказал – молниеносно, перезаряжать пушку.

В тот вечер Лешка расстрелял еще шестнадцать патронов. Картечь свинцовой плетью хлестала по стволам деревьев, пням и валунам. Летели щепки и куски коры, камни покрывались расплющенными кляксами свинца… Таранов с удовлетворением подумал, что из парня выйдет толк… если ему повезет остаться в живых.

– Плечо болит, – сказал Лешка, потирая плечо под камуфляжем.

– Еще бы! Мы с тобой едва ли не вдвое облегчили ружьишко. А заряд остался тем же… соответственно, вдвое выросла отдача. Терпи, родной. Тяжело в ученье…

– Легко в гробу, – закончил Лешка.

– Тьфу, дурак, – ответил Таранов, а Лешка рассмеялся. В тот вечер больше не стреляли. Лешка вычистил «лупару», и, укрывшись в палатке, тренировался в перезарядке оружия. Отрабатывал цикл: заряжание-выстрел-переламывание стволов – снова заряжание. А Таранов занялся очень странным делом – бродил по берегу и собирал пустые бутылки. Активисты «Гринписа» такое занятие могли бы одобрить. Если бы Таранов греб весь мусор подчистую. Но он подбирал только стеклянные посудины и полностью игнорировал пластиковые. Набрав полтора десятка бутылок из-под «Балтики», «Бочкарева» и «Степана Разина», Таранов приступил к еще более странному занятию: он расстелил на траве красивый трехцветный парус… и стал мазать его черным кремом для обуви.

* * *

Было три часа ночи, когда охранник Николай Марченко по прозвищу Придурок отправился в очередной обход. Идти в обход не хотелось – хотелось спать. Но проигнорировать предписанный инструкцией ежечасный обход он не мог. Сволочь «председатель» любил устраивать проверки… Сядет в кустах и сечет: бдит охрана или нет. Комары жрут, а он сидит. А потом вообще хитрую подлянку придумал: натянет незаметную ниточку на маршруте охранника, а утром проверяет, оборвана она или нет. Начальству, правда, никогда не стучал. Зато наказывал рублем. Подойдет, гнида, этак ласково, с улыбочкой: а что же ты, Коля, нынче ночью в дозор не ходил? – Как не ходил, Вилен Сергеич? Ходил! – И в четыре часа ходил? – А как же? Согласно инструкции. – Я, Коля, на камушке на берегу сорок минут просидел, с без десяти четыре до половины пятого, а тебя не видел. Нехорошо, Коля, нехорошо. Эту смену ты просрал. Так что пятьсот рубликов принеси в клювике. Это, Коля, ПО-СПРАВЕДЛИВОМУ.

Но уже лучше председателю пять стошек отстегнуть, чем он Палачу настучит. Тот снимет ползарплаты, да еще и в морду заедет… Правда, прошел слушок, что теперь Палача… того… нету.

Придурок скомандовал Джанку: за мной, Джанк, – взял аккумуляторный фонарь и «ремингтон», вышел из сторожки. Темень была – глаз коли. Придурок включил фонарь и пошел привычным маршрутом: вдоль проволоки до берега и дальше по береговой черте. Маршрут был знаком до мельчайшей ямки на тропе, а дело – привычным. За год, что Придурок отработал в охране «колхоза», ничего особенного не происходило. Пару раз к мысу причаливали какие-то рыбачки – их просто выгоняли. Однажды через шлагбаум пытались проехать борзые салаги на занюханном джипаре. Пытались мазу качать, газовой пукалкой размахивали. Этих потравили собачками и отмудохали дубинками… На кой болт нужны эти обходы? Спят все.

А тут еще чего-то «председатель» усиление придумал. Вторую смену с законного отдыха отозвал… Видать, Сынто в Питере навел шороха, а потом приссал, что замочат. Не зря же который день здесь квасит с местными упырями да блядьми.

Думая так, Придурок дошел до берега, до того места, где крылья колючки уходили в воду. Если бы он посветил своим мощным фонарем вдоль ограждения, то смог бы различить в сотне метров от берега надувную лодку под черным парусом. Но он не стал светить в озеро – чего он там не видел? – и побрел дальше. Джанк шел впереди.