Читать книгу "Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов"

– Избирательная память! – хмыкнул Вольга.

– Я не знал, как жечь города, – пленник снова облизал губы, – но надеялся вспомнить. Попросил показать все, что у них есть из хорошо горящих жидкостей и солей – мне принесли. Потом другое… Сначала сделал зелье, чтобы шерешира летела, потом придумал для нее орудие…

– Это получалось!

– Я очень хотел… Я думаю, меня этому учили. Я не помню, кто и где, но учили. Руки сами делали: брали что нужно, смешивали, укладывали… Мне дали тонкую кожу, я рисовал на ней углем, а другие люди строгали дерево, ковали железо… Когда первая шерешира улетела на двести шагов и подожгла стог камыша, Кза остался доволен. Дал мне коня, повозку, шатер и красивую одежду. Сказал, что после похода на Русь, даст табун и много женщин.

– Раскатал губу! – замахнулся Вольга. – На наших женщин!

– Угомонись ты! – рассердился Кузьма. – Выгоню следом за Улебом! Не посмотрю, что воевода!

Вольга обиженно засопел.

– Скажи, Магомад? – повернулся Кузьма к пленнику. – У моря, где ты стоял, на берегу не было никакого большого идола? Или статуи? Помнишь?

Пленник замолчал, морща лоб. Неуверенно пожал плечами:

– Может и была… Голова сильно болела…

– Ты в самом деле ничего не помнишь из своего прошлого?

Пленник кивнул.

– У тебя была жена – молодая, красивая. Были дети: мальчик и девочка – красивые и умные. Ты их очень любил, – Кузьма положил руки на плечи Магомада, смотрел ему прямо в глаза. – Их убили враги. Жестокие, коварные, вероломные. Ты сам хоронил своих детей. Не помнишь?

В глазах пленного не отразилась ничего. Он покачал головой. Кузьма встал.

– Отведи его в подвал к другим полонным! – приказал он пришедшему на зов кату. – Верни одежду, дай пищу и воду. Не бей! Он мой!

– Я его захватил! – насупился Вольга.

– Наш, – согласился Кузьма…

* * *

– Повесить его! Прямо стене! На той городнице, что он хотел взорвать! – бешенно сказал Вольга, когда они вышли наружу. – Чтоб все видели!

– Хорошая мысль! – одобрил Кузьма. – Можно еще посадить на кол или четвертовать. А также сварить живьем в котле или поджарить на сковороде – Иван Грозный любил такие штуки.

Вольга подозрительно посмотрел на друга.

– В самом деле, скоро два месяца здесь, а ни одной публичной казни! – продолжил Кузьма. – Резали мы с тобой людей, кололи, грызли, жгли и даже подрывали толом. А вот казни не видели. Упущение!

Вольга набычился.

– Ты кого собираешься вешать? – спокойно спросил Кузьма.

– Цечоева.

– Где он? Здесь нет Цечоева. Есть некая темная личность по прозвищу Магомад. Прозвище наверняка дали половцы – других арабских имен они, видно, не знают.

– Ты поверил гаду?! Деточек своих не пожалел, когда напомнили?! Да ему, что свои, что чужие! Сколько деточек малых такие в России убили? Девочка с отрезанным пальцем в пещере, две городницы в Римове наконец?.. Там наверняка дети были!.. Он же профессионал, спланировал и осуществил такую операцию – все спецслужбы страны на ушах стояли! Что стоит дурачком прикинуться?

– Из какого времени ты сюда попал?! – в свою очередь разозлился Кузьма. – Мы в двадцать первом веке недалеко ушли от двенадцатого, но хоть не вешаем людей без суда!

– Соберем суд!

– Тебя назначим председателем! Микула и Улеб – народные заседатели. Приговор можно написать заранее – никто и буквы не переменит! Наказывать надо личность, а не тело. Он действительно не помнит себя. Я сомневался бы, если б не встреча ночью в стане половцев, когда он смотрел на меня пустыми глазами. Вспомни Мумита в горах! Тот был другой – жестокий, страшный, уверенный в себе безжалостный убийца. Этот жалкий.

– В тюрьме они все такие! Робкие…

– Магомад действительно не помнит себя прежнего. И это меня тревожит. Почему забыл?

– Сам видел у него шрам. Шандарахнуло камнем при взрыве…

– Амнезия, дежа вю? Но я точно знаю, что после таких травм память возвращается. Хотя бы частично. У него – ноль. Табуля раза.

– Чистая доска? Не сказал бы. Гадости делать не разучился!

– На уровне инстинктов и моторики рук. У этого человека железная воля и огромная страсть к жизни. Он хочет уцелеть и делает все для этого.

– Мы тоже.

– Потому волнуюсь. Представь, есть какая-то дыра между двумя слоями времени. Кто и зачем ее устроил – неизвестно. Может, и не устраивали, просто природная аномалия, если так можно сказать. Но у нашего мира есть свои законы. Вообрази, из одного времени в другое вдруг хлынут люди с новым менталитетом, знанием, а самое страшное – современным оружием, способным изменить ход истории. Что будет?

– Бардак!

– Мягко сказано! Хаос… Поэтому в пещере стоит своеобразный фильтр, очищающий память субъекта от опасных в другом времени знаний и устремлений.

– Но мы-то помним!

– Мы пришли не людьми. На животных фильтр не действует. Зачем? Что они могут изменить в новом мире? Одним волком больше, одним меньше… Не предусмотрели.

– Для возвращения домой придется надевать шкуры?

– Боюсь, что так!

– Пусть! – пожал плечами Вольга. Но не договорил. Шумная толпа, несущаяся к воротам города, едва не сбила их с ног. Вольга поймал за рубашку пробегавшего мимо пацаненка.

– Степка… Что случилось?

– Наши идут! – радостно сказал выпалил Степка и стал вырываться. – Пусти дяденька!..

Вольга отпустил рубашку мальчика, и они с Кузьмой быстро пошли вслед толпе. Ворота в стене были открыты настежь, народ валил в них через подъемный мост прямо к сгоревшему посаду. Остатки забора, выставленного половцами, снесли еще вчера, и с высокого путивльского холма было хорошо видно, как оставленную кочевниками пойму заполняют отряды всадников и пеших в броне и куяках. Реяли на древках копий узкие и длинные стяги-хоботы, развевались квадратные хоругви, ржали лошади и радостно кричали люди.

– Теперь мы всех поганых побьем! – громко крикнул друзьям Степка, подскакивая на месте от восторга. – Будут знать!..

– Побьем, конечно, – с улыбкой подтвердил Кузьма. – Поймаем и на хвост соли насыплем!

– Сначала нужно поймать! – вздохнул Вольга.

Часть четвертаяПобег

"И рекоша Игорю думци его… А о семь не разгадаешь – оже приедуть половци с войны, а се слышахом, оже избити им князя…"

(Ипатьевская летопись)

"И по малых днех ускочи Игорь князь у Половец. Гониша по нем и не обретоша его"

(Лаврентьевская летопись)