Читать книгу "Завтрак с полонием - Наталья Александрова"

Павел вскочил, подбежал к двери, подергал ее.

Дверь по-прежнему была заперта.

Тогда он метнулся к окну, выглянул в сад…

Побуревшие зимние кусты, пластмассовая садовая мебель напожухлой декабрьской траве. И возле самой стены на траве лежал охранник —чеканный профиль, трехдневная щетина на щеках…

Павел не знал, что происходит, но времени на раздумья у негоне было. Нужно было действовать, и действовать молниеносно.

Он обмотал руку полой плаща и выбил стекло. Перемахнувподоконник, выскочил в сад, пересек его в два прыжка, не задерживаясь, не оглядываясьна неподвижного охранника, перескочил изгородь, оказался в узком проулке междудвумя рядами точно таких же зеленых изгородей и помчался в сторону, откудадоносились хорошо различимые звуки проезжающих машин.

Вскоре он выбежал на широкую улицу и перешел на быстрый шаг,чтобы не привлекать к себе внимания прохожих.

Одернув плащ и пригладив волосы, он замахал рукойпроезжающему мимо мини-кебу.

— Куда едем, сэр? — осведомился невозмутимый водитель.

Павел взглянул на часы и охнул:

— Как много времени! К театру «Олд-Вик», пожалуйста!

Таксист тронулся.

Павел машинально взглянул в зеркало заднего вида и увиделедущую метрах в двадцати следом за ними черную «тойоту-камри».

* * *

Когда Павел подъехал к театру «Олд-Вик», спектакль давно уженачался. Мимоходом взглянув на афишу, Павел узнал, что сегодня идет «Гамлет» —один из основных спектаклей в репертуаре этого театра, лондонского филиалаКоролевского Шекспировского.

— Опаздываете, сэр! — с мягким укором проговорилшвейцар, распахивая перед ним дверь. — Уже начался третий акт!

Двадцатка озарила его лицо светлой мечтательной улыбкой.

— Меня ждут в ложе миссис Борзовски, — сообщил Павел.

Служительница, темнокожая женщина средних лет в старомодныхкруглых очках, повела его по коридору, плавным полукругом охватывающемузрительный зал, открыла своим ключом дверь ложи. Павел вложил в ее ладоньхрустящую купюру, вошел в полутемное помещение аванложи, сбросил пальто надиванчик и откинул портьеру.

Первое, что он увидел, была ярко освещенная сцена, скупо исурово обставленная комната, огромный ковер на стене — покои королевы в замкеЭльсинор. Сама королева, величественная немолодая женщина, стояла возле узкогострельчатого окна, полуобернувшись к сыну. Гамлет, полноватый блондин леттридцати, стоял перед ней, тяжело дыша от переполнявшего его гнева.

— Ты помнишь, кто я? — продекламировала королева виспуге и раздражении.

— Помню, вот вам крест! — с горечью отозвалсяГамлет. — Вы — королева в браке с братом мужа и, к моему прискорбью, матьмоя…

Глаза Павла привыкли к полумраку зрительного зала, и онразглядел рядом, в ложе, медовые волосы и прелестное, измученное лицо МиленыБорзовской.

— Это вы! — громко прошептала она. — Я уже ненадеялась, что вы придете… а еще говорили, что для вас так важен наш разговор…

— Меня задержали, — таким же громким, свистящим шепотомответил Павел, склоняясь к женщине. — Но теперь я здесь и очень надеюсьуслышать от вас правду, которая поможет мне прояснить это запутанное дело.

— Правду? — усмехнулась Милена. — Всей правды незнает никто, а уж тем более я. Думаю, что мой муж тоже не знает всей правды.

— Вы… ближе к делу, — прошептал Павел, склонившись кней совсем близко.

— Примерно дня за три до того случая в баре «Итцу», до тогокак его отравили, Литовченко приехал к нам в загородный дом. Муж проводилнесколько дней в поместье. Обычно он занимается служебными делами только вгороде, в своем лондонском офисе, но тут, видно, было что-то срочное. Яобрадовалась случаю увидеться с Алексеем, думала, что он останется на обед, пошласпросить об этом, но из кабинета доносились такие крики… Муж был оченьнедоволен Алексеем, тот пытался ответить. Но я по голосу поняла, что муж всамом настоящем бешенстве. Я страшно испугалась, потому что, как я тогдадумала, причина такого недовольства Алексеем могла быть только одна — мужкаким-то образом узнал, что мы с ним…

Милена замолчала и склонила голову низко-низко, вспоминаятот день.

Тогда, слыша сердитый голос мужа, она обмерла от страха,потому что перед глазами встала вдруг юность — ее родной поселок городскоготипа под названием Воробьево, серое небо над головой, серые от пыли кусты,серые лица вокруг… Она понимала, что страхи ее напрасны, что муж не сможетвернуть ее туда, в серую безрадостную жизнь, но сердце колотилось, и волосыедва не встали дыбом.

Шум в кабинете мужа стих, задвигали стульями, Милена поняла,что разговор окончен, и торопливо выбежала в другую дверь, чтобы перехватитьАлексея. Ей обязательно нужно было с ним поговорить до того, как муж призовет кответу.

Литовченко был мрачен. Она схватила его за руки: «Ну что, нучто? Что он сказал? Он узнал, да?»

Он отнял руки, посмотрел хмуро и зло: «Да при чем тут ты?Вечно вы все о своем…»

Но она вдруг поняла, что ничего уже не будет как прежде, чтоэто едва ли не последняя их встреча, потому что все изменилось и ничего уже непоправить. Она снова схватила его руки и прижала к своим пылающим щекам.

«Не уходи так! Ты должен мне все объяснить!»

И в этот момент в комнату вошел муж. Он увидел их и слышалее последние слова.

«Вот даже как? — спросил он насмешливо. — Оченьинтересно…»

Литовченко побагровел — не от смущения, а от злости, вырвалруки у Милены и вышел, не произнеся ни слова. Муж глазами указал ей, чтобы шлавпереди него в кабинет.

В кабинете она почувствовала ужасную слабость — отпотрясения и от страха. Она едва смогла дойти до кресла.

«Вот что, дорогая моя, — сказал муж, — сейчас тымне все расскажешь. Все по порядку. И лучше будет, если ты просто крутилароманчик с этим… — он не стал определять, с кем именно, — а не имелас ним какие-то другие отношения».

«О чем ты?» — не могла не удивиться она.

Муж посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом и понял,что она в смятении и не станет сейчас врать. И объяснил ей, что этот негодяй,оказывается, за его спиной собирал компромат на всех и на него тоже. Компроматэтот он хотел использовать с самыми прозаическими целями — получить за негобольшие деньги. Муж хотел знать, помогала ли ему в этом Милена.

Выслушав все, Милена почувствовала себя так плохо, что дажене могла говорить. Впрочем, муж и так все понял, ведь он достаточно хорошо еезнал.

С Литовченко Милена больше не встречалась.

— И все же, — прошептал Павел, выслушав еерассказ, — вы твердо уверены, что это не ваш муж отравил Литовченко?