Читать книгу "Мэлори - Джош Малерман"

Мэлори снова идет вперед. Олимпия направляет ее, они минуют еще один поворот.

Вонь становится невыносимой. Однако для Мэлори она является логичным дополнением к происходящему. Сколько она уже прожила в кромешном аду? Сколько лет? В мире есть лишь смерть, разлагающиеся трупы и вечный мрак под повязкой. Она не случайно сейчас в Индиан-Ривер. Именно сюда и именно сегодня ее привела сама судьба.

– Как много тел! – восклицает Олимпия. – Как много!..

Неужели неудавшиеся опыты настолько привычны, что они просто вывозят покойника на тележке за городские ворота и оставляют гнить на солнцепеке? А ведь они пожертвовали разумом и жизнью ради города!

– Кости, – говорит Олимпия.

Мэлори не удивлена. Свежие трупы им приходится вывозить подальше, а рядом с городом лежат старые. Весь город – быстро растущее кладбище.

А в центре города что-то происходит. Мэлори тоже слышит шум толпы.

Люди действительно аплодируют. Теперь нет сомнений.

– Все будет хорошо, – говорит она дочери и сама себе не верит.

Кто встретит их на границе? Что ждет их дальше?

Мэлори вспоминает, как пес Виктор загрыз сам себя в заброшенной забегаловке. Словно наяву слышит его завывания.

– Все будет хорошо, – снова говорит Мэлори.

– Кости… – повторяет Олимпия.

Мэлори никогда не слышала Олимпию настолько напуганной; ей совсем не хочется знать, что именно видит сейчас Олимпия. И в то же время она не задумываясь поменялась бы с Олимпией местами, чтобы избавить ее от тяжкого груза.

Толпа одобрительно гудит. Доносится голос оратора. Женщина говорит в мегафон.

Мэлори вспоминает имя из переписи – Афина Ханц.

Гомон и своеобразное звучание мегафона напоминают ярмарку округа Маркетт. Пожалуй, самое тревожное в происходящем то, что шум толпы напоминает праздник, несмотря на ужасы, которые описывает Олимпия.

– Впереди еще здания… О нет! Ой, мама… Мертвый ребенок!

«Почему? – думает Мэлори. – Что вы за люди? Как вы можете просто выкидывать умерших на улицу?»

Впрочем, она знает ответ.

Так поступают сумасшедшие. Безвозвратно утратившие разум. Опасные для окружающих.

Толпа вновь взрывается аплодисментами. Звук идет справа.

– Здесь вниз, – предупреждает Олимпия.

– Все будет хорошо, – повторяет Мэлори.

Несмотря на все старания, все приготовления и меры предосторожности, ей больше нечем утешить дочь.

Мэлори дрожит.

Однако не сдается. Когда они дойдут до скопления людей, когда окажутся в сердце Индиан-Ривер, ей понадобится вся ее смелость.

Они здесь ради Тома.

– Теперь наверх. Обратно на тротуар, – говорит Олимпия.

Они петляют неспроста, понимает Мэлори, – обходят трупы. Сколько их тут валяется? Кто-то, наверное, с ножницами в груди. В луже крови.

Гул толпы становится более оживленным. Женщина вещает в мегафон. Толпа ревет от нетерпения.

Чего же они так сильно ждут?

Мэлори пока не различает слов. Ей трудно уместить в голове последние события: трупы, аплодисменты, Гари, Индиан-Ривер, Том.

Этот город точно не для нее – он ее полная противоположность.

Люди смеются. Взрыв искреннего смеха. В ответ на шутку?.. Снова говорит женщина-оратор. Подогревает толпу. Интересно, а они в повязках?

Совсем с ума посходили!

– Стой! – говорит Олимпия.

Отводит Мэлори на обочину.

– Что случилось? – спокойно спрашивает Мэлори.

Ей удивительно: как можно говорить так спокойно, когда на самом деле очень волнуешься?

– Ну… в общем… – мнется Олимпия.

– Что там?

– На центральной площади парк. Там собралось много людей. Все в повязках.

– Ничего, Олимпия. Мы найдем твоего брата. Мы справимся.

– Да… Еще там сцена. Флаги. Лозунги. И…

У Мэлори нехорошее предчувствие.

– Том на сцене, мама, – заканчивает Олимпия. – Перед ним большое стекло.

Слова Олимпии словно всплыли из самых темных глубин самого кромешного мрака.

– Только не говори, что он без повязки! – кричит Мэлори, даже не отдавая себе отчета, что кричит.

– Не знаю.

– Как не знаешь?!

– Не вижу, мам.

– Так. Надо пробраться к…

– На лужайке перед сценой стоит тварь. Она будто… тоже ждет вместе со всеми.

Мэлори уже не слушает, она идет к сцене.

На этот раз она не держит Олимпию за запястье, не зовет ее с собой. Не пытается выглядеть сильной и грозной. Просто идет вперед, выставив руки вперед для равновесия, стараясь не споткнуться о бордюр, ступеньку, неровность на дороге или мертвое тело.

Она в толпе. Вокруг хлопают. Выкрикивают. Она слышит слова «переломный момент», «слава богу!» Очень много криков. Истеричных, абсурдных, ликующих.

– Том! – кричит Мэлори.

Однако не она одна. Люди в толпе скандируют имя ее сына.

Том на сцене, перед ним тварь.

– Том! – кричит она снова.

Он услышит – она не сомневается. В лагере он различал ее шаги от самых ворот.

Так много людей. Так много чужих голосов.

– Том!

Мэлори спотыкается, чуть не падает, еле удерживает равновесие.

Рядом говорят об «освобождении от тварей».

– Том!

Может быть, она зовет Тома-старшего, зовет подняться к ней на чердак, бежать из гостиной, потому что там Гари. И он скоро…

– Здравствуй, Мэлори, – произносит знакомый голос.

Близко. Над самым ухом.

– Отойди! – кричит она.

Отталкивает его. Пинает воздух.

Они в самой гуще. Кругом поют. Скандируют.

– Мэлори, – говорит Гари (она уверена, что это он, – всегда был рядом, никогда не оставлял ее). – Сейчас ты ему не нужна. Дай ему повзрослеть. Настал его звездный час.

– Том!

Мэлори старается оттолкнуть Гари, пнуть его, однако промахивается.

– Он смотрит на тварь, Мэлори. Невероятно! Зеркало – полностью его идея.

Мэлори спешит. Слишком спешит. Опять замахивается на Гари и бьет мимо. Женщина, вероятно Афина Ханц, поздравляет в мегафон всех жителей Индиан-Ривер, потому что Том якобы смотрит на тварь через стекло, точнее, они с тварью смотрят друг на друга.

– Том!

Мэлори падает. Гари смеется над ней, однако его смех тонет в общем ликовании.