Читать книгу "Ярость рвет цепи - Александр Романовский"

Волк не успел даже задуматься, что все это значит, как четверка завела неспешный разговор.

Первым, разумеется, голос подал горбун.

— От него не убудет, — буркнул он. — Эти метаморфы — живучи сволочи.

— Знаешь кого-то еще?! — поинтересовался кряжистый. — Если тронешь его хотя бы пальцем и с ним что-нибудь случится в течение ближайших суток, — что-нибудь не слишком хорошее, — платить придется тебе.

При этих словах Шило заметно побледнел.

Безволосый, кивнув на парня в комбинезоне, продолжал:

— …а вовсе не нашему другу, как следовало бы по логики вещей. Его парни едва не перестарались. Волчонок наглотался всякого дерьма… Химия еще долго будет бродить у него в организме.

— Вы же видели, — нахмурился парень в черной форме, — у нас не было иного выхода. Он дрался… как зверь, загнанный в угол. Подойди к нему кто-нибудь вплотную, и он разорвал бы его голыми лапами. По-моему, мы еще легко отделались. Как, впрочем, и он…

Кряжистый покачал головой и повернулся к Хью.

— Ваш подручный тоже хорош, — заметил он.

— А в чем дело? — “Агент” киллеров непонимающе уставился на Шило, затем — на собеседника.

— Он должен был заманить волка как можно дальше в глубь вашей… конторы и все, — терпеливо пояснил безволосый. — А вместо этого он устроил настоящую дуэль, рискуя не только собственной шкурой, — на которую, в общем-то, мне наплевать, — но и волчьей тоже…

— Как бы там ни было, — Лысый Хью хитро улыбнулся, — вы проиграли. Так что, будьте любезны, гоните монету. Шило смог продержаться три с половиной минуты — вдвое дольше, чем вы предрекали. Так что извольте…

Горбун поморщился. Ему, судя по всему, не доставляло никакого удовольствия выслушивать этот треп.

Но коренастый, не моргнув и глазом, полез в карман. Достав из него пару смятых купюр, он бросил на них небрежный взгляд и сунул в руки Лысому Хью. Тот же, все с той же хитрой улыбкой, спрятал деньги. Шило недовольно скривился.

Коренастый повернулся л поглядел куда-то в сторону. Волк закатил глаза, стараясь разглядеть, что там за ним. Мешали брови, но все-таки он увидел несколько широкоплечих фигур. Их было пятеро, не в черных комбинезонах, а кто в чем. Они приближались, Курт заметил в руках у двух из них веревки. Он беспокойно заворочался.

Коренастый задумчиво почесал подбородок.

— Вы уверены, что они выдержат? На вид хлипковаты…

— Раньше выдерживали, — парень в черном усмехнулся.

— Раньше? — Коренастый смерил его взглядом. — Что-то не пойму. Вам что, уже приходилось вязать настоящего волка?! Вы хоть представляете, на что способны эти парни?

Собеседник пожал плечами.

— Теперь — представляю. Все факты, как говорится, налицо. — Он кивнул на лежащего волка.

— А в чем, собственно, проблема? — встрял Лысый Хью. — Парень ваш, как и договаривались. Работа сделана на отлично с плюсом. Охотникам — основной гонорар. А мне, за посредничество, — обычный процент…

Курт тем временем пытался побороть подступившую к горлу тошноту. Дело было в газе, которого он наглотался, и в начинке тех дротиков. Да и неторопливый разговор, журчавший прямо над волком, тоже не улучшал самочувствия. Слушать, как о нем говорят таким тоном, словно он какое-то домашнее животное, выставленное на продажу, было невыносимо. Но что он мог поделать? То, что он хотел сказать, он уже сказал. А ругаться и сыпать проклятиями — какой в этом смысл. Да и вообще, ему лучше держать рот закрытым, а то начнет рвать. Только лишнее унижение…

Коренастый едва заметно поморщился.

— Никто не спорит, — терпеливо пояснил он. — Вы получите плату. Но речь идет о другом. Покуда волк не окажется там, где ему и положено быть, я не могу принять исполнение договора. Что, если веревки порвутся по дороге, зверь сбежит и по дороге прикончит кого-то из моих людей?

Хью и парень в комбинезоне молчали.

— Ваши сомнения легко устранить. Разговоров больше… — проговорил наконец второй.

Он сунул руку куда-то себе за спину и достал пистолет с длинным стволом. Не успел коренастый и рта раскрыть, как парень навел оружие на Курта. Раздался короткий хлопок. Из ствола вылетел длинный дротик и вонзился в живот волку. Курта пронзила страшная боль, он с великим трудом удержался от рвоты.

Он попытался что-то сказать, но тщетно.

А потом настала темнота.

Он открыл глаза.

Тени мало-помалу расступались, и вскоре Курт смог видеть более или менее отчетливо. Он лежал на спине, а потому сначала увидел потолок, сырой и темный, из больших бетонных плит. Испарения собирались на нем прозрачными каплями. Кое-где, если вглядеться в пятна сырости, проступали смутные картины — уродливая морда, двуглавый змей, свернувшийся кольцами, разбитая электронная схема…

Бетонный небосвод и тусклые созвездия.

Волк поочередно шевельнул лапами. Те были на месте, все четыре. Более того, они были свободны — путы куда-то подевались, и Курт чувствовал прилив уверенности.

Он приподнялся, опершись на локоть. Но стоило ему поднять голову, как перед глазами все закружилось, к горлу снова подступила тошнота. Подождав, пока это пройдет, Курт, стараясь не делать резких движений, посмотрел по сторонам. То, что он увидел, наполнило его душу гневом и безысходностью. Он дернулся — и его вырвало горькой желчью на холодный каменный пол.

Курт находился в классической темнице, какие можно было видеть в приключенческих фильмах и стим-конструктах на исторические темы (спасение принцессы из Черного замка, как правило, было сопряжено с весьма непродолжительным пребыванием в мрачном узилище). Темные каменные стены древней кладки, низкий потолок, грязный пол, черная дыра в дальнем углу (судя по сколь красноречивым, столь и застарелым запахам, предназначенная для отправления естественных надобностей)… Не было ни единого оконца, ни даже зарешеченного люка, посмотрев на который, удалось бы узнать, какое снаружи время суток… Зато присутствовала огромная, массивная решетка, представлявшая собою, по сути, четвертую стену. За толстыми прутьями простиралось помещение, величиной превышавшее почти втрое скромные размеры камеры. В стене как раз напротив камеры виднелась какая-то дверь.

Источником света служил тускло-желтый плафон, накрытый решетчатым колпаком.

И — больше ничего. Если не считать видеокамеру, что крепилась к потолку на расстоянии пары метров от решетки. В блестящем объективе читалось холодное равнодушие. Аппарату было безразлично, за кем вести наблюдение, кто находился в камере — он просто делал свою работу.

Черный выпуклый глаз был уставлен прямо на Курта, что вызвало у него глухое раздражение и только. Он не знал, хотя и догадывался, кто за ним наблюдает.

Подняться удалось с четвертой попытки. Курт уселся и поглядел себе под ноги.