Читать книгу "Где старые кости лежат - Энн Грэнджер"

— Да! — хором сказали дети.

Маркби, как смог, изобразил развалины древней крепости.

— Значит, в замке жила ведьма? Как она выглядела?

Дети взволнованно зашептались. В конце концов сошлись на том, что ведьма была маленькая и злая, с темными или черными волосами, постриженными в кружок. Она выкрикивала страшные угрозы, от которых кровь стыла в жилах. Дети не сомневались, что она воплотит их в жизнь.

— Мы подбивали друг друга, кому подняться наверх и подразнить ведьму или посмотреть на нее до того, как она нас заметит! — сказала девочка постарше.

Ее поддержала другая:

— Мы швыряли в дверь камешками, и она выбегала за порог, но нас поймать не могла! — На девочку зашикали, заставляя ее замолчать.

— А когда вы уезжали, ведьмы там уже не было, верно? — спросил Маркби.

— Да. — Дети изумленно уставились на него. — Она ушла.

— Откуда вы знаете?

— Мы поднялись туда, — сказала девочка, которая рассказывала о том, как они дразнили ведьму. — Подкрались к окошку и заглянули внутрь, но ее там не было. Тогда мы вошли, осмотрелись и поняли, что она на самом деле ушла. Дверь была не заперта. И она забыла свои туфли.

— Что вы с ними сделали?

Маркби тут же понял, что ошибся: вопрос надо было построить не так.

— Ничего! — хором воскликнули дети.

— Ну да, ну да, — покивал он. — Наверное, вы придумали кое-что забавное.

Дети захихикали и снова долго переглядывались и шептались. Наконец мальчик постарше спросил:

— Если мы вам скажем, вы не выдадите нас тамошнему фермеру?

— Я никому вас не выдам.

— Мы надели их на Гарри! — с ликующим видом заявила девочка.

— На Гарри? — не понял Маркби. — Который из вас Гарри?

Дети так и покатились от хохота.

— Гарри — не «который»! — пояснила девочка, отсмеявшись. — Это воронье пугало!

— Он стоит на хлебном поле, — добавил мальчик. — Мы назвали его Гарри, потому что он очень похож на настоящего живого человека.

— Очень похож на старика, который живет в домике над свалкой, — сказала девочка.

Маркби не в первый раз задумался о том, что дети всегда ухватывают самую суть. Интересно, на каком этапе развития мы теряем естественную способность без усилий и механически запоминать самые простые, но важные подробности?

— Где были туфли, когда вы уезжали?

— По-прежнему на Гарри… — с сомнением произнесла девочка. — Мы пошли к нему играть «в гости», а потом нас позвали, и мы убежали. Мы их забыли.

— А сейчас подумайте, потому что это очень важно, — осторожно заговорил Маркби. — Когда вы нашли туфли?

— В то утро, — сказала девочка. — В то самое утро, когда мы уехали.

— А накануне днем ведьма была в своем замке?

Дети нахмурились, кое-кто неуверенно закивал. Да, наверное. Никто не отважился подняться на вершину холма и посмотреть. Рано утром в день отъезда они подошли к замку и увидели, что ведьма ушла, а туфли забыла. Смелые лазутчики прихватили трофей, чтобы похвастаться друзьям, что они действительно были в замке и что ведьма на самом деле ушла.

— По-моему, — задумчиво сказал первый малыш, — она улетела, и туфли ей не понадобились.

Маркби помрачнел. Верно, когда она покидала замок, туфли ей были уже ни к чему.

Чуть позже старший инспектор сидел в старом автобусе, который Анна с Уордлом называли своим «домом». Внутри оказалось уютнее, чем он ожидал. Анна и Пит как могли старались обустроить свое жилище, и его вполне можно было сравнить с обычным автоприцепом для экскурсий.

Кроме того, в автобусе было тепло. Пока Маркби беседовал с детьми, сгустившийся туман действительно сполз в долину. Заморосил мелкий, непрекращающийся дождь; солнце скрылось, и сделалось холодно и промозгло. Анна заварила чай, чему старший инспектор очень обрадовался. Она занималась домашними делами споро, уверенно, быстро. Чай ему налили в большую эмалированную кружку, вручную расписанную цветами. Старший инспектор, радуясь теплу, грел о кружку пальцы.

Анна села напротив, расправила длинные юбки и, как всегда, уставилась ему прямо в глаза.

— Если мы вернемся, чтобы дать показания, мне придется общаться с дядей Джорджем?

Маркби покачал головой:

— Вряд ли, вы ведь родственники. Скорее всего, вас допросит его заместитель.

— Хорошо. При дяде Джордже я ничего не смогу сказать.

Внезапно Маркби спросил:

— Анна, почему вы прячетесь от родных? Вы ведь, должно быть, уже совершеннолетняя. Вы, простите меня, не невинная фиалка. Они что, не одобряют Уордла? Ну и какая вам разница? Чтобы стать независимой, вам всего-то и надо настоять на своем, а вы, я больше чем уверен, вполне способны на это! Зачем вы с Уордлом выбрали такую жизнь?

— Потому что мы хотим так жить. Мы не можем вам объяснить.

— Да, наверное. А вы когда-нибудь вообще думаете о своих близких? Скучаете по ним? Ведь они наверняка волнуются за вас.

— Ничего они не волнуются, просто психуют, — презрительно ответила Анна.

Маркби осторожно отпил из кружки глоток горячей жидкости.

— Позвольте с вами не согласиться. Ведь они все же вас любят? Вам небезразлична судьба тех, кого вы любите!

Анна покосилась на него и покачала головой:

— Любовь, настоящая любовь ничего не требует взамен! Вы со мной согласны? А они… всегда хотят что-то получить за свою любовь. Я всегда это знала. Когда я была маленькой, от меня требовали хорошо себя вести, хорошо учиться, стать первой в танцклассе.

Маркби покачал головой:

— Нет-нет! Естественно, все родители… правда, у меня нет детей и я не могу рассуждать, опираясь на собственный опыт… но я думаю, что все родители гордятся достижениями своих чад.

— А зачем им это нужно? Ради кого? Ради самого ребенка или ради себя? — Анна понурила голову и с горечью продолжала: — Я с детства не питала никаких иллюзий. Меня любили при условии, что я соответствую их запросам! Однажды, мне было лет шесть, меня не выбрали Марией в пьесе о Рождестве. Никогда не забуду! Мама сказала: «Тебя не выбрали, потому что ты плохо ведешь себя в школе! Если бы ты была хорошей девочкой, то выбрали бы тебя, и я сшила бы тебе красивое платье! Я очень разочарована!»

— Но ведь она не на самом деле…

— Я прекрасно понимаю, что моя мать имела в виду на самом деле! Она не утешала меня, не гладила по голове… А уж мне как было плохо! Я выплакала целое море слез, потому что мне очень хотелось быть Марией! А мама сказала, что она разочарована и что я сама во всем виновата. То есть… вы понимаете, что она имела в виду? Я виновата не только в том, что мне не дали роли, я виновата в том, что она разочарована! Когда я стала старше, все немного изменилось, но в основе всегда оставалось то же самое! Я обязана была хорошо учиться, заниматься спортом и быть примерной девочкой! А еще мне нужно было быть хорошенькой и нравиться нужным мальчикам! В общем, я обязана была стать идеальной женщиной! А если я с чем-то не соглашалась, меня попрекали тем, что тратят на мое образование кучу денег… Мне рассказывали, на какие великие жертвы они идут ради меня! Они из кожи вон лезут, чтобы у меня было все необходимое. А я такая неблагодарная! Тогда я нарочно стала говорить им обидные вещи, оскорблять их. Скажете, я ранила их? Но ведь они тоже ранили меня! Делали мне больно! — Анна сорвалась на крик: — Меня никогда не спрашивали, хочу ли я стать такой, какой хотят они! Они говорили, что любят меня, а мне приходилось заслуживать их хорошее отношение, их любовь! Я хотела любить их, но от меня постоянно чего-то требовали взамен… Как будто ставили мне пиявки, которые постепенно высасывали из меня остатки любви к ним. В конце концов все пропало… И теперь они мне безразличны. — Наступило неловкое молчание. — Вот почему я сбежала из дома! — сухо продолжала Анна. — Мне было душно в их мире. Сейчас я живу в своем. Я счастлива. Мне больше не требуется ничье одобрение. Кстати, вы совершенно неверно говорили обо мне там, в участке. Но мне плевать на ваши слова. Мне нравится жить так, как я хочу, и ничье мнение меня не интересует!