Читать книгу "Красные камзолы - Иван Ланков"

Но, чувствую я, загрузит нас господин секунд-майор по полной. Почему он? Да потому что больше некому. Полковник Макшеев все-таки добился своего. Его отпустили с военной службы, и он, радостный, едет в Петербург. Получать гражданское назначение. Собственно, сам полковник – уже в отставке – едет одной группой с княжичами Черкасскими, в сопровождении Ефима. А новый полковник приедет к нам уже сразу во Псков. Генерал Лопухин такие вопросы не решает, назначать на полк будет столица. Так что согласовывать свои действия квартирмейстеру попросту не с кем. Есть перед ним задача – разместить полк, а начальства над головой – нету. Ну не считать же за начальство начальника штаба полка, подполковника с каким-то вычурным именем, которое и запомнить-то никто не может?

Мое дело простое. Обеспечить охрану квартирмейстера, полковых денег и предводителя дворянства от разбойников, непогоды и прочих непредвиденных обстоятельств. То есть привычное – бегать, вытаскивать коляски из грязи, на стоянках помогать кучеру чистить оси и менять тележный жир в ступицах колес, выставлять караулы во время стоянок и все такое прочее, предусмотренное артикулом, здравым смыслом и наставлениями Ефима и ундер-офицера Фомина.

* * *

Неприятность случилась через неделю, под Изборском. Мы не успели доехать затемно до города или хотя бы почтовой станции. Под вечер накрылась задняя ось у кареты квартирмейстера. Оба кучера посовещались между собой и сказали, что ремонта тут на полдня. Потому ночевать придется прямо на дороге.

Распрягли и почистили коней, разожгли костер, заготовили дров. Сварганили немудреный ужин в двух котлах-чугунках. Один нам, солдатне, один боярам. Никита с тремя солдатами активно помогал кучерам чего-то там шаманить с колесом и задней осью.

Так-то ничего особенного, такое часто случается. Дорога есть дорога. Но… Что-то мне было не по себе. Предыдущие ночевки были в домах, их охранять проще. И три-четыре человека в карауле – это даже с избытком. Здесь же, посреди лесной дороги… Да тут хоть целую роту в караул поставь – все равно мало будет. Никаких стен, никаких заборов…

Симанские и Генрих Филиппович разместились спать в каретах, отдыхающие – на лапнике у костра, укрывшись кафтаном да епанчей. В карауле – Сашка и Степан, потом их сменят. Караульных сегодня три пары. Второй шестак отдыхает, им завтра первые полдня пешком сопровождать, а те, кто ночью караулил, будут отдыхать на запятках карет. Вроде все нормально, что же кошки на душе скребут?

А, ладно. Утро вечера мудренее.

Проснулся я от гудка электрички. Ту-ту! И так тихо, словно звук издалека доносится, из-за леса. Приподнялся на локте и затряс головой. Что за черт? Приснилось, что ли, из прошлой жизни?

От костра света почти нет, еле-еле тлеют два толстых бревна. На небе ни облачка. Много звезд, высоко стоит убывающая луна. А я вон, в камзоле и панталонах. Откуда здесь электричке взяться? Точно приснилось. На всякий случай оглядываюсь. Как там мои караульные?

Ага, Степан вон, около стреноженных лошадей прохаживается. Все как я учил, нечетное количество шагов в каждую сторону. Так, а у карет Сашка… стоит, смотрит куда-то в ночь, аж шею вытянул. Что-то увидел? Нет, видимо, ничего. Вот он разворачивается, делает шаг в сторону костра… и за его спиной вырастает тень. Рука в черной перчатке закрывает Сашке рот, в лунном свете блеснул нож… Сашка судорожно замычал в перчатку, потом вдруг резко вздрогнул и обмяк.

– Тревога!

Глава 19

Помню, когда я учился водить машину, батя все время заставлял меня «чувствовать». Габариты машины, мотор, колеса, ощущать, хватает ли рывка или машина идет внатяг и пора переключаться на другую передачу. Со временем у меня начало получаться. Помню, еще удивлялся, что даже особо не замечал, где находятся границы тела – по джинсам и кроссовкам или по брызговикам и бамперу. Хотя, казалось бы, как это так? Ведь ни в колесах, ни в двигателе нет нервных окончаний. Да и глаз у человека всего два. Каким образом вдруг получается смотреть и вперед, и назад одновременно? Водитель автомобиля не задумывается над такими вещами. Просто в какой-то момент часть мозга начинает думать, что ты не водитель, ты и есть автомобиль.

Всю эту неделю нашего похода у меня было подобное ощущение. Так же, как когда-то я учился чувствовать машину, сейчас я учился чувствовать своих солдат. Постоянно следил за бойцами, как за тахометром, спидометром и зеркалами заднего вида. Кому-то командовал, кому-то подсказывал, разбивал на группы, кому отдыхать, кому в авангард, кому в арьегард. Вертел головой, стараясь видеть все вокруг: и своих ребят, и кареты подопечных… в общем, пытался чувствовать себя командиром, а своих солдат – продолжением себя. Ну, это я так думал. Ребята же ворчали – мол, почувствовал себя большим начальником и строит тут из себя. Придирается, зараза. Ну да, есть такое. Иногда я повышал голос на ребят, а Сашке даже порывался пару раз вломить. Частенько доставал мужиков своей гиперопекой. Квохтал над ними, как мамаша-наседка над выводком цыплят, будто они несмышленыши какие. И получал неодобрительные взгляды сослуживцев. Мол, чего ты очевидное талдычишь, мы ж не совсем тупые. Уж ложку-то мимо рта не пронесем и задницу подтереть без твоих наставлений сможем.

День на пятый все как-то устаканилось, и походно-караульная служба пошла по накатанной. Я незаметно для себя начал постоянно держать в памяти, где сейчас Сашка со Степаном, где Никита с Еремой, а где Алешка с мужиками из второго шестака капральства. «Чувствовать», так сказать. Все действия выполнял на автопилоте и уже особо не замечал, в какой момент я бросаю взгляд вперед, назад, вбок, сканируя подробности жизни моего невеликого воинства.

Когда Сашка дернулся и обмяк в руках нападавшего – было ощущение, как если на скорости влететь колесом в открытый канализационный люк. Мозг еще ничего не успел понять, а глаза уже пробежались по всем трем зеркалам, оценивая дорожную обстановку, ноги играют педалями, руки сбрасывают передачу, выправляют машину и бросают ее к обочине.

– Тревога!

Кричу, а тело уже само выпрыгивает из-под кафтана, исполнявшего роль одеяла. В руке оказывается шпага. Подсознание верно решило, что никто не даст мне времени добраться до мушкета, потом найти в сумерках лядунку, достать патрон… Ружья заряжены только у тех, кто в карауле. У остальных – разряжены, вычищены, стволы закрыты пыжами из просаленной бумаги и на ночь составлены в пирамиды. Мушкет – оружие линейного боя и совершенно не предназначен для неожиданной стычки накоротке.

То, что из меня фехтовальщик аховый, – подсознанию пофигу. Я так думаю, если бы не было под рукой шпаги – руки схватили бы палку, ремень или даже ранец. У нас аварийная ситуация, рефлексировать мозг будет потом.

На слегка согнутых ногах бегу широкими скользящими шагами, выставив перед собой шпагу параллельно земле. Напавший отпихивает от себя тело Сашки и встает в боевую стойку.

– Тревога! – громко повторяет мою команду Степан. Чувствую, как у костра начинают ворочаться остальные парни моей дюжины.