Читать книгу "Капитан Магу. Горы любви и скорби - Вадим Полищук"

– Неужели в крепости не осталось ни одного старшего офицера?

– Нет, – перевел ответ османийца толмач, – все уехали прошлой ночью. Сейчас он комендант цитадели.

Сбежали, значит, а этого несчастного лейтенанта бросили умирать. Держится он хорошо, но на фанатика не похож, может, и получится уговорить его сдать цитадель без боя.

– Я предлагаю вам почетную капитуляцию на самых гуманных условиях. Вы можете уйти из Камы с оружием и знаменем. Слово полковника Барти.

То, как дернулся юстегмен, выслушав толмача, выдало его – приговорившему себя к смерти предложили жизнь. Просто так он, однако, не сдался.

– У нас нет знамени. И я должен выслушать решение своих подчиненных.

– У вас есть на это полчаса.

На этом парламентеры разошлись, вернувшись к своим позициям. Ровно тридцать минут спустя и ни минутой раньше над воротами старой цитадели повис белый флаг.

– Рисковый парень этот юстегмен Гюнеш, – заметил Крыдлов, – еще одна минута и…

Из цитадели вышло не больше шести десятков аскеров. Увидев столь малое число оставшихся защитников цитадели, полковник Симовович выругался от досады.

– И стоило ради этого переговоры затевать?!

– Я дал им слово, – напомнил присутствующим Алекс, – пусть уходят.

Двор цитадели встретил победителей копотью и вонью гари от вчерашнего пожара. Посреди двора громоздились две почерневшие мортиры, поврежденные к тому же близкими взрывами собственных бомб.

– Ну что же, господа офицеры, – подвел итог Алекс, – дело сделано, Кама взята!

Слова эти, услышанные не только офицерами, но и солдатами, дали им повод для радостного ликования. Волна всеобщей эйфории прокатилась от ворот цитадели до самого себрийского лагеря. И повод для этого был – с падением Камы вся Себрия освобождалась от многовекового османийского владычества. Нет, еще оставались Крешов и ряд приграничных территорий, но главное было сделано – опора османийцев в Южной Себрии пала. Кто-то от избытка чувств начал палить в воздух, его инициатива тут же была подхвачена остальными.

– Хватит зря патроны тратить, – попытался охладить всеобщий пыл полковник Барти. – Займитесь своими частями, господа офицеры!

Лишь только час спустя ликовавших себрийских солдат удалось призвать к порядку. Несмотря на успех штурма и полную очистку Камы от османийских войск и башибузуков, предстояло сделать еще очень много неотложных дел: собрать и оказать первую помощь раненым, уточнить потери, собрать и учесть трофейное оружие и прочие трофеи, озаботиться размещением войск на ночевку.

К вечеру, когда с делами, казалось, все было закончено и полковник решил, что имеет полное право компенсировать себе прошлую, почти бессонную ночь, неожиданно прибыл еще один посыльный себриец, явно из четников.

– Там это, Смирко вернулся! С добычей!

В обеих вернувшихся ротах едва насчитывалось полторы сотни штыков, и не понять было, изначально они ушли в таком составе или понесли потери прошлой ночью. Там и тут солдатский строй белел грязноватыми, окровавленными повязками. Добычей же оказались полтора десятка пленных османийцев, как военных, так и в партикулярном. С первого взгляда видно было – явно не рядовые османийцы и не простые обыватели. Похоже, Смирко удалось-таки перехватить камскую верхушку. Жирные гуси, причем некоторые в прямом смысле этого слова. Вот только ни Озчелика, ни самого паши среди них не было. После доклада ротного командира полковник задал волновавший его вопрос:

– Озчелик ушел?

– Никак нет, господин полковник!

По знаку Смирко один из солдат притащил мешок, в котором лежало нечто похожее на пушечное ядро, хотя и не такое тяжелое.

– Показывай!

Из мешка на снег, прямо под ноги Алексу, выкатилась отрубленная голова.

– Ты это зачем сюда притащил?

– Так не целиком же его везти! Эти, – Смирко ткнул пальцем в пленных, – сказали, что это Озчелик и есть, но я подумал – лучше тебе взглянуть самому.

Алекс носком сапога перевернул голову лицом вверх. С трудом, но узнать можно. Радости от свершившейся мести не было, все чувства притупила сильнейшая усталость.

– Он это. А паша?

– С ними его не было, он еще до начала штурма сбежал. Что с пленными делать?

– Заприте где-нибудь.

– Выкуп возьмем? – оживился Смирко.

– И когда же ты от своих старых замашек избавишься? – покачал головой Алекс. – Выкуп брать не будем, на своих пленных поменяем, если они у османийцев окажутся. Ладно, отдыхайте, я, пожалуй, тоже пойду.

Среди захваченных Смирко пленных, к удивлению Алекса, обнаружился настоящий бритуниец. Наглый светловолосый тип в партикулярном платье, не говорящий ни на одном из языков, кроме своего родного. Увидев, что себрийский командующий собирается уходить, иноземец начал что-то возмущенно лопотать и сделал попытку подойти, но был остановлен охранявшими пленных солдатами. С трудом вспоминая давно забытые слова, полковник хмуро поинтересовался:

– Кто ты такой?

В ответ подданный островной империи разразился длинной возмущенной тирадой, в которой Алекс уловил только пару знакомых слов. Пришлось опять напрягать память.

– У тебя есть документы?

Документы у белобрысого нашлись. Паспорт с геральдическим львом на обложке, какие-то письма на бритунийском, видимо, рекомендательные… А вот это интересно. Бумага шикарная, вся в тончайших узорах и даже печать имеется. Полковник попытался вникнуть в содержание, с трудом разбирая написанное.

– Так вы корреспондент «Лондонер трибьюн»?!

– Йес, – невозмутимо подтвердил догадку белобрысый, – Джин Фэрпэй, корреспондент «Лондонер трибьюн».

Тут же присутствовавший Смирко изумился:

– И как же он тут работать собирался, если ни османийского, ни себрийского не знает?

Алекс отвел четника в сторону.

– А ты уверен, что не знает? Вон, как глазки забегали. Кроме документов, блокноты или другие бумаги при нем были?

– Нет, – отрицательно покачал головой себриец, – других бумаг не было. У него вообще больше ничего не было, налегке драпанул.

– А говорит – корреспондент! Только как бы нам его на чистую воду вывести? Бумаги у него железные, на подделку не похожи, если просто так его пристрелим – скандал может быть грандиозным. Знаешь что, приведи-ка сюда кого-нибудь из пленных османийцев. Только из тех, кого мы еще вчера взяли, и не рядового, а офицера какого или унтера, покажи ему этого бритунийца и спроси, кто это.

– Будет исполнено, командир!

Вернулся Смирко не позднее чем через четверть часа. Судя по его сияющей физиономии, задумка удалась полностью.

– Ты знаешь, как его пленный унтер назвал?