Читать книгу "Непрожитая жизнь - Дана Делон"

Я закрываю глаза и киваю, набирая в легкие как можно больше воздуха.

– Подожди, – Пьер берет Рафаэля за плечо и разворачивает к себе, – ты же можешь сбросить пароль, используя его номер.

– Я уже пытался, на этот номер нет зарегистрированной страницы, – Рафаэль трет глаза и вновь поворачивается ко мне. – Тебе нужно поесть, ты побледнела.

– Но у него никогда не было другого номера, – непонимающе размышляет вслух Пьер. – Тебе не кажется, что он просто не хотел, чтобы ты совал свой нос в его дела?

– О чем вы вообще говорите? – серьезно спрашивает Квантан.

После короткого молчания Рафаэль тяжело вздыхает:

– Ты помнишь, Мика последние месяцы бесконечно переписывался в Фейсбуке? Я просто… – он запинается и закрывает глаза, – мне просто нужно знать.

Он не уточняет, что именно ему нужно знать. Он больше ничего не говорит. Но мне становится ясно, что не я одна гоняюсь за призраком… Он тоже пытается собрать по крупицам хоть что-нибудь, что угодно, любую мелочь, деталь, все, что связанно с тобой, Мика. И я решаю, что расскажу ему все. Я помогу ему собрать этот пазл, потому что вижу, как сильно он в этом нуждается.

Квантан даже не глянул в мою сторону, не сводя хмурых глаз с Рафаэля.

– Я думаю, если Мика захотел что-то скрыть от тебя, – тихо, со сталью в голосе говорит он, – то ты должен уважать это решение и не лезть.

И он разворачивается и уходит.

Пьер вновь кладет руку Рафаэлю на плечо.

– Он скучает, Раф. Не злись на него, он просто очень сильно скучает…

Рафаэль смотрит вслед удаляющемуся Квантану, а я прикусываю язык. Ты же не хотел, чтобы он знал, Мика. Не хотел? Должна ли я тоже уважать твое решение? Господи, как же сильно я запуталась… Просто запуталась… Что же мне делать?

Я приняла душ и переоделась. Капюсин к этому времени уже сложила свои вещи и даже заправила наши постели.

– Это были длинные выходные, – с улыбкой в голосе говорит она, – у меня ощущение, будто прошло минимум две недели.

Я согласно киваю.

– Да, уик-энд, полный событий.

Она прищуривается и спрашивает, поигрывая бровями:

– Тебе понравились эти события?

Я кидаю в нее подушку.

– Леа, – восклицает она, – я ведь уже заправила постели.

Я смеюсь и прыгаю на идеально застеленное одеяло. Недолго думая, она прыгает тоже. Мы лежим в тишине и смотрим в потолок, изучая лепку.

– Это было невероятно, – шепчу я, отвечая на ее вопрос.

Эдит крепко обнимает парней на прощание, просит их не пропадать и приезжать чаще. К нашему огромному с Капюсин изумлению, она точно так же обнимает нас, и даже целует в обе щеки.

– Приезжайте вместе с мальчиками, когда только пожелаете, – говорит она на прощанье.

Пьер и Квантан начинают закидывать в багажник наши вещи, подходит Рафаэль и забирает свою сумку из общей кучи.

– Леа поедет со мной, – говорит он, подхватывая мой рюкзак.

– Поедет с тобой? – приподнимая брови, спрашивает Пьер. – На чем?

Рафаэль лукаво улыбается и достает ключи от новой машины.

– Ждет меня в гараже, – с усмешкой заявляет он.

– О нет! – орет Пьер, – ты уболтал отца взять тебе Mercedes AMG GT?

– Подними челюсть с пола, – подмигивает Раф.

Квантан качает головой и улыбается, Пьер все еще стоит ошарашенный.

– Увидимся в Париже, – беря меня за руку и направляясь в сторону гаража, сладко поет Рафаэль, – и что-то мне подсказывает, мы будем там раньше вас.

Пьер закатывает глаза, а Квен смеется.

Глава 24

– Леа, – шепчет Рафаэль мне на ухо, – мы приехали, куда тебя подвезти?

Я тру глаза и хриплым сонным голосом спрашиваю:

– Я уснула?

Рафаэль смеется.

– Точно, проспала всю дорогу.

Я смотрю в окно. Он припарковал машину на незнакомой улице. Солнце уже скрылось, но ночь еще не опустилась на землю. Небо над городом прекрасное, сине-фиолетовое.

– Красивое небо, – шепчу я, глядя на сиреневые разводы, – напоминает акварельные краски. Когда мокрые цвета перемешиваются, получаются такие потеки, и ты никогда не знаешь, как именно они перемешаются, и какой формы будут. За этим всегда очень интересно наблюдать.

– Ты рисуешь? – спрашивает он.

– До тринадцати лет я два раза в неделю ходила в школьный кружок рисования. Акварель и пастель были моими любимыми уроками.

– А почему перестала?

– Я ведь переехала в Париж к маме, а она не собиралась платить за мое никому не нужное глупое хобби.

Он кивает.

– Тебе не обязательно возвращаться домой.

Я качаю головой.

– Я и так не живу там больше.

Он внимательно смотрит на меня.

– А где ты живешь?

– Я расскажу, но только при условии, что ты не будешь смотреть на меня таким беспокойным взглядом, это малость раздражает.

Он хмыкает.

– Как скажешь.

– Бабушка оставила мне немного денег, на них я и живу. У нее были проблемы с сердцем. Сейчас я понимаю – она, скорее всего, знала, что не сможет надолго со мной остаться… – я замолкаю, подбирая слова. – Мы очень хорошо с ней жили, она обожала готовить, у нас был свой маленький огород и фруктовые деревья в саду. Она снимала маленький цветочный магазин, продавала не только цветы, но и все, чтобы за ними ухаживать, и грунт, и рассаду… Я обожала проводить там время. – Я вздыхаю. – Она делала со мной уроки, водила на рисование с пяти лет. Думаю, ей тоже не хотелось быть одной, ее муж умер молодым, я видела его только на фотографиях. Моя мама, ее единственная дочь, ушла из дома, как только ей исполнилось восемнадцать, в двадцать два вернулась уже со мной, а через месяц опять уехала, но уже без меня. Думаю, для бабушки это было началом новой жизни. По крайней мере я никогда не чувствовала ее недовольства. Она по-настоящему любила меня.

Рафаэль слушает внимательно, не прерывая.

– После ее смерти я жила с матерью и отчимом. Меня никто никогда не бил, и ничего особенно страшного со мной не случалось. Меня просто-напросто ненавидели. Я убежала из дома в тот день, когда в первый раз тебя увидела, а когда вернулась, мне сказали, что я должна уйти. Я ушла и, если честно, это самый удачный поступок за всю мою жизнь.

– Ты и школу поменяла, – замечает Рафаэль, и я сцепляю руки в замок.

Самое время рассказать всю правду. Выговориться как на духу, излить душу. Но мне страшно. Мика, ты же мог просто удалить нашу переписку, но вместо этого закрыл брату доступ к своему аккаунту. Я ничего не понимаю. Я смотрю на Рафаэля, и он тоже не сводит с меня глаз, где читается нечто теплое, доброе. Я судорожно вздыхаю и отворачиваюсь.