Читать книгу "Моя цель - звезды - Альфред Бестер"

СРОЧНО!

Древняя секта скопцов, возникшая в Белоруссии[46], мнила секс корнем всех зол и практиковала изуверскую самокастрацию, чтобы иссечь этот корень. Современные скопцы полагали, что корнем всех зол выступает чувственное восприятие, и прибегали к еще более жестокому самоувечию. Вступив в колонию скопцов (а обходилась эта привилегия в немаленькое состояние), человек с радостью подвергал себя операции, нарушавшей функционирование сенсорной нервной системы, чтобы прожить остаток дней своих во тьме и тишине, без запаха, вкуса, осязания и речи.

Впервые появляясь в монастыре, послушники лицезрели красивые кельи цвета слоновой кости, где им якобы полагалось провести остаток жизни в самосозерцании, под заботливым уходом. На самом деле бесчувственные создания швыряли в катакомбы, где они сидели на голых камнях, а пищу получали и нужду справляли раз в сутки. Двадцать три из двадцати четырех часов любого дня они сидели одни во мраке, лишенные сочувствия, заботы и охраны.

— Живые мертвецы, — пробормотал Фойл.

Он сбросил скорость, поставил Сигурда Магсмэна на землю и включил скрытые в сетчатке светоизлучатели, пытаясь оглядеться в склепе. Наверху была полночь. В катакомбах полночь царила в любое время. Сигурд Магсмэн распространял вокруг ужас и отчаяние такой жуткой телепатической интенсивности, что Фойлу пришлось снова встряхнуть ребенка.

— Заткнись! — прошептал он. — Ты их не пробудишь, этих дохляков. А теперь найди мне Линдси Джойса.

Они больные… они все больные… у них будто черви в головах… черви… там болезнь… они…

— А то я этого не знаю, детка. Давай-давай, не раскисай. Дальше хуже.

И они углубились в петлявший лабиринт катакомб. От пола до потолка вдоль стен тянулись каменные полки. На каждом ярусе скорчились скопцы, белые, точно слизняки, немые, как трупы, недвижные, как статуи Будды. В пещерах явственно воняло смертью. Ребенок-телепат плакал и кричал, но Фойл ни на миг не ослаблял своей безжалостной хватки, ни на миг не забывал, что явился сюда на охоту.

— Джонсон, Райт, Кили, Графф, Настро, Андервуд… Господи, да их тут тысячи! — Фойл читал имена на бронзовых табличках, приваренных к каменным полкам для идентификации. — Давай, Сигурд. Отыщи мне Линдси Джойса. Мы не можем шляться тут от полки к полке. Регал, Кон, Брэйди, Винсент… Что…

Фойл вздрогнул и оглянулся. Белая, как скелет, фигура дернула бровью. Она засучила конечностями и стала извиваться. Лицо скопца исказила судорога. Следом и остальные белые слизняки задергались на своих местах: неумолчный широкополосный телепатический сигнал Сигурда Магсмэна, сигнал ужаса и отчаяния, достиг их и поверг в муки.

— Заткнись! — бросил Фойл. — Прекрати это. Найди мне Линдси Джойса, и убираемся отсюда. Дотянись и найди.

Там, внизу. Сигурд всхлипывал. Прямо там. Семь, восемь, девять ярусов вниз. Я домой хочу. Мне плохо… Я…

Фойл мчался вниз по катакомбам, держа за шкирку Сигурда и просматривая опознавательные таблички, пока не увидел наконец:

Линдси Джойс. Бугенвилль. Венера.

То был враг, желавший его смерти и погубивший шесть сотен беженцев с Каллисто. То был враг, о мести которому он мечтал и за которым охотился долгие месяцы. То был враг, которому он уготовил жесточайшую агонию в импровизированной хирургической палате на борту своего корабля. Это была «Ворга». Это была женщина.

Фойла как громом ударило. В эпоху двойных стандартов, когда женщин держали взаперти в сералях, многие из них подделывались под мужчин, желая попасть в закрытые для женского пола миры, но он еще никогда не слышал, чтоб женщина замаскировалась так удачно, что сумела завербоваться в торговый космофлот и подняться по служебной лестнице до высшего офицерского ранга.

— Это она? — в ярости выкрикнул он. — Это и есть Линдси Джойс? Линдси Джойс с «Ворги»? Спроси ее!

Я не знаю, что такое «Ворга».

— Спроси ее!

Но я не… Она не… Она любила отдавать приказы.

— Капитан?

Мне не нравится, что у нее внутри. Она вся больная. Там темно. Мне больно. Я хочу домой.

— Спроси ее. Она была капитаном «Ворги»?

Да. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не заставляй меня больше залезать в эту тетю. Она уворачивается. Она делает мне больно. Она мне не нравится.

— Скажи ей, что я тот человек, которого она не подобрала 16 сентября 2436 года. Скажи, что это было давно, а все-таки я выжил и вернулся свести с ней счеты. Скажи, что она мне за все заплатит.

Не понимаю… не знаю…

— Скажи, что я собираюсь ее убить. Медленной мучительной смертью. Скажи ей, что у меня на борту каюта, похожая на тот шкаф для инструментов на «Кочевнике», где я гнил и подыхал шесть месяцев. Она приказала «Ворге» бросить меня там одного подыхать. Скажи ей, что она будет гнить и подыхать так же, как я. Скажи ей! — Фойл яростно встряхнул визжащего ребенка. — Пускай она это почувствует. Я ей не дам ускользнуть, заделавшись скопчихой. Скажи, что я ее убью. Я ее урою. Прочти мои мысли и передай ей!

Она… она не отдавала такого приказа…

— Что?!

Я не понимаю…

— Она не отдавала приказа меня там бросить?

Я боюсь лезть к ней внутрь.

— Лезь, сучонок, или я тебя на куски разрежу! Что она хочет сказать?

Дитя вопило, женщина корчилась, Фойл пылал от ярости.

— Давай! Лезь! Вытащи это из нее! Иисусе, ну какого ж черта единственный телепат на Марсе — ребенок? Сигурд! Сигурд, послушай меня. Спроси ее так: она давала приказ выбросить беженцев за борт?

Нет. НЕТ!!!!

— Нет, не давала? Или нет, ты не будешь у нее спрашивать?

Она не давала.

— Это она приказала облететь «Кочевник» стороной?

Она корчится… ей больно… Ой, пожалуйста, ну пожалуйста! НЯНЯ-А-А-А-А! Я домой хочу! Отпусти меня!

— Она приказала пролететь мимо «Кочевника»?

Нет.

— Нет?

Нет. Пусти меня домой!

— Спроси ее, кто это сделал.

Я хочу к моей няне.

— Спроси ее, кто отдал ей приказ. Она была капитаном своего собственного корабля. Кто мог ей приказывать? Спроси!

Я хочу к моей няне.

— Спроси ее!

Нет, нет, нет! Я боюсь, мне больно! Она плохая. У нее внутри темно и больно. Она темная. Я ее не понимаю. Я хочу к моей няне! Я домой хочу!