Читать книгу "Чертов дом в Останкино - Андрей Добров"

Москва. 1794 г.

– Это Крюгер, – выдавил из себя побледневший Крылов.

– Кто? – живо переспросил Архаров.

– Эльгину и Гришку убил Крюгер. Бывший драгун, шпион… не важно кого, присланный следить за мной. Он все время навязывался мне в провожатые, а я отказывал. Вероятно, Крюгер решил действовать, считая, что я уже вплотную подобрался к Чертовому…

Крылов осекся.

– К чему?

– К чертовому финалу моего задания, – поправился Иван Андреевич.

– Значит, Крюгер, – кивнул Архаров. – И Гаврилу Корнеева – тоже он?

– Может, и он…

– А может, и не он, – возразил Николай Петрович. – Корнеев был задушен. Эльгина и ваш камердинер – тоже.

– Мало ли…

Крылов невольно оглянулся вокруг – бежать было невозможно, но необходимо. Он даже вспотел – кровь бросилась ему в голову, а мысли помчали как обезумевшие лошади, не разбирая дороги.

– Что это вы, Иван Андреевич, взялись выгораживать своего кучера? – спросил Архаров насмешливо. – Это человек в узких кругах известный. В очень узких, но…

– А вы у него и спросите! – крикнул Крылов.

– Спросим, – кивнул Архаров. – И у него, и у вас. И у Агаты Карловны вашей – тоже птичка высокого полета. Да только и у нас силки на таких пташек есть. Она и не знает – вот удивится! Думает, если Матушка ей благоволит, так тут и всё? А сами вы, Иван Андреевич, много знаете про Агату? Что она за девица?

– Н-нет, не могу вот так сказать…

– Очень интересная! Давайте договоримся – вы мне все рассказываете, что знаете, а я вам – про Агату?

Вдруг в голове у Крылова как будто зажгли люстру в сто свеч. Он спокойно откинулся на спинку кресла и, глядя прямо в глаза Архарову, произнес:

– С чего бы мне это вам все рассказывать? Повторяю, я выполняю прямое указание Матушки. А вы хватаете меня, бьете, удерживаете связанным. И допрашиваете. Но разве вы мне можете предъявить хоть какое обвинение, Николай Петрович? На фу-фу берете? Не буду я с вами разговаривать – хоть убейте. Да убить не сможете – если я пропаду, Матушка дознание устроит. А вдруг на вас выйдет дело? Вдруг раскроется?

Архаров побагровел.

– Ты мне не грози. Не грози. Не такие напротив сидели – и ничего.

Санкт-Петербург. 1844 г.

– В ином месте и в иное время я, может, и испугался бы, – сказал Крылов. – Но не теперь. Тогда как будто сам черт в меня вселился. Нет, подумал я, врешь! Не ты меня согнешь, а я тебя, мил человек. И сказал всесильному Архарову:

– Вы, Николай Петрович, чем ругаться, лучше помогите мне. Вам от этого двойная польза будет.

Николай Петрович так и осекся:

– Что?

– Если я свое задание выполню, то обязательно передам Матушке, что сделал это только благодаря вам. Мне и вправду нужна помощь. Я ведь сюда за ней и явился – к мартинистам. Но раз уж вы тут заместо мартинистов живете, то обращаюсь к вам. Кроме того, сдается, что попутно можно и убийства раскрыть.

– Как это? – заинтересовался Архаров.

Я ступил на скользкую дорожку. Всей правды раскрывать было нельзя. Несмотря на то что Архаров заявил, мол, он не интересуется моим заданием, старик явно хотел сунуть свой нос в дела, которые его не касаются. Общая беда всех, кто при власти.

– Сдается мне, – начал я осторожно, – убийца действительно среди тех, с кем я имел дело в последнее время. Хоть вы и считаете нас одной компанией, смею заверить – это не так. Меня тяготит их общество.

– Так-так, – подался вперед Николай Пет-рович.

Я помолчал, обдумывая, как продолжить.

– Видите ли… Моя цель – некий заброшенный дом, в котором могли сохраниться важные для государыни бумаги. Я и сам не знаю, чем они ей так дороги. Так вот, члены «моей компании» – это шпионы, приставленные разными придворными, которые очень хотели бы заполучить эти бумаги. И, похоже, ради этих бумаг они готовы убивать. Не исключено, что и моя жизнь в опасности.

– Так…

– Поскольку ваши люди прогнали Афанасия, думаю, он сразу поехал к Агате Карловне, чтобы посовещаться – как поступить. И думаю…

– Они приедут сюда, чтобы понаблюдать за домом, – перебил меня Архаров. Он повернулся к мужику в коричневом кафтане. – Беги вниз и проследи вокруг – не стоит ли кто там, понял? Если увидишь – мигом сюда.

Коренастый кивнул и бросился вниз по лестнице.

Паузой я воспользовался, чтобы лихорадочно обдумать мои дальнейшие слова:

– Полагаю, когда я добуду те документы, они попытаются у меня их отнять. Возможно, убийца проявит себя в этот момент.

– Возможно.

– Тем он себя и выдаст! – закончил я с несчастным видом жертвы.

Москва. 1794 г.

Архаров сначала молча смотрел на Ивана Андреевича, а потом вдруг улыбнулся.

– Ну ты и дурак, – сказал он. – Думаешь, я поверю во всю эту чушь?

– А что? – растерянно спросил Крылов.

– Болтун! – хохотнул Николай Петрович. – Какой огород нагородил, лишь бы ускользнуть отсюда, да еще и с моей помощью. Впрочем…

Он почесал подбородок:

– Впрочем, во всей твоей болтовне есть один толк. Я действительно готов тебя выпустить. Но только под охраной моих людей. Их у меня мало, не то что раньше было. Вполне допускаю, что Афонька сейчас вернулся и следит за домом. Вот и поедешь ты, куда тебе надо. Пусть они едут за тобой. А в конце мы всю шайку вместе и сцапаем, чтобы не гоняться за каждым по отдельности по всей Москве. А там уж будем разбираться – если ты к убийствам не причастен, поедешь к государыне. А если виновен… Я сам к ней поеду и все расскажу.

Крылов медленно кивнул.

Тут вернулся коренастый и кивком подтвердил: Афанасий вернулся к дому.

– Там баба с ним, – сказал он.

Санкт-Петербург. 1844 г.

Доктор Галер попросил перерыва – кисть руки почти занемела. Он принял от Саши большую кружку кофе со сливками, подошел к раскрытому окну и взглянул вниз – карета уже стояла на своем месте, кучер горбился на козлах, надвинув шапку на глаза – вероятно, дремал. Окна все так же были плотно зашторены.

– Что там? – спросил Иван Андреевич, почесывая дряблую белесую грудь. – Опять твоя карета?

– Да.

– Смерть меня поджидает, я гляжу, – повторил свою мысль Крылов.

– Может, просто кредитор? – ответил Галер.

– Смерть – наш главный кредитор.

– Боитесь? – спросил доктор, не оборачиваясь. – У вас есть стихи про смерть?

– Да. Про то, как крестьянин в лесу нес валежник, да так устал, что о смерти взмолился. Тут она и заявилась.