Читать книгу "Бумерит - Кен Уилбер"

– А ведь точно, не раскрыла.

Пока я с нетерпением ждал, что ещё скажет Ким, на сцену поднялась Джоан Хэзелтон, которая с умиротворённой улыбкой начала рассказывать тревожные новости.

– Всем доброе утро. Следующие несколько дней мы будем заниматься чем-то похожим на «конфронтационную терапию», использующуюся для лечения алкоголиков и наркоманов. Во время такой терапии родные и близкие предоставляют больному доказательства его болезни, что бывает довольно мучительно, но должно привести больного к осознанию пагубности собственных привычек. Наша цель – предоставить вам доказательства вашей болезни, потому что, дорогие друзья, сейчас вы и понятия не имеете, насколько вы зависимы от всех тех идей, о которых мы будем говорить, и насколько сильно эта зависимость влияет на вашу жизнь. Я, как и другие мои коллеги из ИЦ, надеюсь, что если мы последовательно разберём все примеры, вам станет сложнее отрицать свою зависимость. Тогда вы поймёте, в чём заключается проблема, и увидите, а, быть может, даже преодолеете её самые неприятные проявления.

– Поверьте, друзья, я больна той же болезнью, что и вы. И каждому из нас придется стать доктором самому себе. Будет неприятно, но, объединившись, мы по крайней мере не будем одиноки на этом пути. Мы, ведущие семинара – выздоравливающие наркоманы, надеемся, что, используя свой опыт, сможем вам чем-то помочь. Это настоящее совместное исследование, настоящий диалог, дружеское обсуждение, в ходе которого мы все чему-то учимся и в котором мы все участвуем на равных, проявляя заботу, сострадание и уважение друг к другу.

– Она сейчас говорит на зелёном языке, – прошептала Ким.

– Что, прости?

– Публика здесь в основном зелёная, поэтому Хэзелтон намеренно использует язык зелёного мема, чтобы говорить о зелёных ценностях. Если бы она говорила на жёлтом языке, зелёные бы взбесились и убежали. Это как анестезия перед операцией.

– Понятно. Но это похоже на манипулирование.

– Это в тебе говорит зелёный. Да, это могло бы быть манипулированием – да что угодно могло бы им быть. Но попробуй посмотреть на это, как на искусное средство, позволяющее принять людей такими, какие они есть, и говорить с ними на том языке, который они способны понять. Ты, наверно, уже сам почувствовал, что Хэзелтон никем не манипулирует.

– Пожалуй.

Но правильный ли Хэзелтон выбрала подход? Ведь ей никто не аплодировал, а над залом повисло зловещее молчание, похожее на молчание бледного от ужаса пациента, готовящегося к операции.

– Позвольте вам представить Дерека Ван Клифа, – сказала Хэзелтон. – Доктор Ван Клиф приехал из Йоханнесбурга, ЮАР. Участвуя в движении против апартеида, он на собственном опыте убедился в неэффективности как консервативного, так и либерального подхода к решению этой проблемы. Дерек будет нашим первым проводником в этом увлекательном путешествии!

Ван Клиф моментально перемахнул через сцену. От него невозможно было оторвать глаз: это был очень красивый, черноволосый и белокожий мужчина, с острыми чертами лица и носом, похожим на клюв ястреба. Его походка была очень грациозной, почти элегантной, и при этом оставалась мужественной. Он мог бы стать кинозвездой, если бы не та честность, которая была видна в нем за километр и которая пришлась бы совсем не к месту в Голливуде.

– Я была в него влюблена, – прошептала Ким. – Все девушки в него влюбляются. И парни тоже.

– Он гей?

– Да нет, не думаю. Но он ни с кем не встречается, и никто не знает почему.

– Женат на своей работе?

– Да ну тебя.

Ван Клиф начал своё выступление фразой:

– Каждый человек с бумеритом – это сотая обезьяна.

Он помолчал, дожидаясь, пока слова подействуют на аудиторию, которой явно было неприятно это высказывание. Конфронтация началась, скальпель хирурга только что коснулся плоти пациента.

– «Сотая обезьяна» – это довольно удивительная история, случившаяся с одной японской макакой (Macaca fuscata). Она началась в 1952 году на острове Косима, когда учёные в порядке эксперимента стали давать обезьянам сладкий картофель, бросая его в песок. Обезьянам нравился сладкий картофель, но не нравился вкус песка. Восемнадцатимесячная самка, которую учёные назвали Имо, нашла решение проблемы: она начала мыть картофель в протекавшем неподалёку ручье. Имо показала этот трюк своим товарищам по играм, а те показали его своим матерям. Учёные наблюдали, как в популяции обезьян острова постепенно распространялась привычка мыть картофель. И в один прекрасный день в 1958 году случилась удивительная вещь. К утру того дня 99 обезьян (вообще-то, точные цифры нам неизвестны, но для красоты истории обычно говорят, что их было 99) умели мыть картофель, а одна обезьяна не умела. И вот последняя, сотая обезьяна, начала мыть картофель, так что теперь учёные знали, что каждая обезьяна на острове выучила этот трюк. Но произошло кое-что ещё: все обезьяны на соседних островах, никак не связанных с Косимой, тоже начали мыть картофель!

– Как сказано в любимой книге бумеров, «Энергия, добавленная в общее поле сотой обезьяной, каким-то образом спровоцировала идеологический прорыв! Значит, когда определённая критическая масса существ что-то осознаёт, то это осознание начинает передаваться непосредственно от одного разума к другому. В какой-то момент становится достаточно, чтобы к новому осознанию подключился ещё один человек, тогда поле усиливается настолько, что осознание возникает практически у всех! Возможно, вы и есть Сотая Обезьяна!»

– Позже выяснилось, что никакого обезьяньего феномена на самом деле не существует – история оказалась уткой. И всё же эта история распространялась как лесной пожар, завоевав невероятную популярность у бумеров, ведь в ней говорилось, что вы сами и ваше собственное эго можете оказаться той действующей силой, которая изменит весь мир. Бумер даже пальцем не пошевелит, если не будет уверен, что любое движение его эго может привести ко всемирной трансформации.

Слушатели зашевелились и загудели. Несмотря на то, что сказанное было им не очень приятно, они, похоже, не знали, аплодировать Ван Клифу или освистать его.

– Больше всего в этой истории меня тревожит даже не крайняя степень нарциссизма, а отсутствие моральной чувствительности. Моих действий достаточно, чтобы изменились «практически все»! Сама мысль о том, что моё сознание автоматически изменит ваше сознание так, чтобы оно согласовывалось с моим, – это центральная идея нарциссического доминирования. Бумерит так обрадовался возможности стать сотой обезьяной, что ни на секунду не задумался, захочется ли другим обезьянам иметь сознание как у бумеров.

– Конечно, людям хочется чувствовать, что их деятельность приносит пользу, что они вносят хотя бы небольшой вклад в развитие человечества, а значит, помогают всем сознающим существам. Но под влиянием бумерита это желание обрело совершенно чудовищную форму: любое моё действие должно сделать мир копией меня. Миф о сотой обезьяне стал самой популярной историей в кругах людей, выступавших за новую парадигму, а его разоблачение приписывали кучке бездуховных скептиков. И действительно, разоблачение было делом рук кучки бездуховных скептиков, но история от этого не стала более правдивой. Миф продолжал распространяться со скоростью звука, потому что играл на струнах бумерита и удовлетворял раздутое ненасытное эго.