Читать книгу "Жилище в пустыне (сборник) - Томас Майн Рид"

Взяв снова конец булавки в рот, Гуапо несколько раз проткнул ею шарик, который лежал у него на языке, причем старался не прикасаться губами к булавке, чтобы не обжечь их. Затем он вытер булавку, заткнул фляжку и минут сорок спокойно жевал свою жвачку. Сорок минут – это как раз время, потребное, чтобы прожевать как следует порцию коки, и это до такой степени точное мерило, что индеец, путешествуя, пользуется им, определяя пройденное расстояние. Прием порции коки продолжается ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы пройти пешком три километра.

Поужинав, Гуапо завернулся в свое пончо, прислонился к скале и уснул глубоким сном.

Глава V. Пума

Гуапо пробудился на рассвете. Позавтракав так же, как ужинал накануне, он направился к деревьям, где все еще спали. Лошадь и мул паслись рядом с обеими ламами, которые со вчерашнего дня ничего не ели, так как эти животные ночью никогда не пасутся.

Гуапо спустился вниз с замиранием сердца. Чего бы только он ни дал, чтобы услыхать голос дона Пабло! Удерживая дыхание, он остановился и начал прислушиваться. Но с площадки не доносилось до него ни единого звука, и все члены семьи спали в позах, в каких он оставил их накануне. Неужели болезненная бледность их лиц была последствием только утомительного путешествия? Гуапо вздрогнул от ужаса и, наклонившись над своим хозяином, окликнул его; спящий не просыпался, и индеец, дотронувшись до него, окликнул его еще громче, а затем стал трясти за плечо. Но все было напрасно. Обычно сон у дона Пабло был очень чуткий, и Гуапо испугался не на шутку.

Наконец спящий с трудом пошевельнулся.

– Что такое? – почти нечленораздельно пробормотал он.

– Вставайте, сударь! Солнце уже высоко, нам надо трогаться в путь.

– Я совсем сонный, не могу открыть глаз. Почему я чувствую такое странное оцепенение?

– Это действие ядовитых деревьев. Разве я не говорил вам?

Слова Гуапо сильно потрясли дона Пабло; он сразу вскочил, но с трудом мог держаться на ногах. У него было такое ощущение, словно он недавно принимал опиум.

– Так оно и есть, Гуапо, ты был прав. Но что с моей женой, с детьми?

Боязнь за своих близких окончательно привела в себя дона Пабло; он поспешил к ним и нашел их погруженными в сон, еще более глубокий, чем тот, от которого он сам только что очнулся.

– Несомненно, от этих деревьев исходят какие-то наркотические испарения. Исидора, проснись! Уйдем скорее отсюда: мы позавтракаем в горах; нужно немедленно покинуть эту смертоносную тень; Гуапо был прав.

Мало-помалу живительный утренний воздух рассеял это опьянение, которое могло бы оказаться смертельным, если бы продолжалось дольше; подкрепив немного свои силы вяленой говядиной и окой, беглецы продолжали путешествие так поспешно, как только позволяли им громоздившиеся по обеим сторонам тропинки стены черного порфира, из которого главным образом состоит гигантская цепь Андов.

Над головами наших путешественников покрикивали маленькие птицы в ярком оперении, принадлежащие к породе каменных попугаев, которые устраивают гнезда на вершинах скал, в отличие от своих сородичей, обитающих в лесах. Точно так же есть земляные белки, которые никогда не поднимаются на деревья, где обычно живут эти зверьки, и обезьяны, селящиеся в пещерах и прозванные поэтому троглодитами51.

Солнце уже близилось к закату, когда дон Пабло и его семья достигли самого высокого пункта на горной тропинке, которая привела их к большой равнине, расположенной на высоте трех тысяч семисот метров над уровнем моря. Равнина эта со всех сторон была окружена горами, возносившими еще на много тысяч футов вверх свои снежные вершины. Почва была здесь совершенно бесплодна: ни одного дерева, только сухая пожелтевшая трава, голые скалы да холод, дополнявший эту картину скудной природы. Наши путешественники вступили в одну из тех больших равнин, которые в этой части Анд называют пунами; живут здесь только индейцы-пастухи, но их так мало, и они рассеяны на таком большом пространстве, что можно ехать в течение нескольких дней и не встретить ни одного из них.

Гуапо, родившийся по ту сторону Анд, в большом лесу, где укрылись многие туземцы после резни при Писарро52, отлично знал всю эту местность и вспомнил, что неподалеку отсюда живет один из его друзей, в хижине которого их ожидает самый радушный прием. Но как раз в этот момент ламы остановились. Казалось, они не собирались двигаться дальше, считая, что их сегодняшний трудовой день окончен. Гуапо опустился перед ними на колени, стал ласкать их, обнимать, расточая перед ними самые нежные слова, и в конце концов заставил их снова тронуться с места.

Вскоре они прибыли к домику индейца, убогой хижине, более похожей на копну сена, чем на человеческое жилье. Построена она была очень просто: на земле был выложен круг из больших камней, поверх камней – слой травы, затем опять камни, и так до тех пор, пока высота стены не достигла пяти футов. К стене было прислонено несколько жердей с соединенными вверху концами, жерди эти были сделаны из цветущих стеблей агавы53 – рода алоэ54, которую индейцы называют «магей» и которая произрастает только в Америке. Поверх жердей были положены планки, прикрытые соломой и привязанные к верхушке крыши жгутами из грубой травы. Отверстие, служившее входом, было целиком завешано шкурой быка и имело не больше двух футов высоты, так что проникнуть во внутрь можно было только ползком.

Леон еще раньше сошел с лошади, но, как только наши путники подъехали к хижине, Гуапо заставил его снова сесть верхом, потому что опасался собак пуны, которые хотя и невелики ростом, но превосходят в лютости всех своих сородичей. Животные эти называются собаками инков; они полудики, необычайно свирепы и уродливы; морда у них заостренная, хвост задран кверху, а шерсть длинная и жесткая. Они так яростно набрасываются на чужих, что только их хозяин в состоянии защитить своего гостя от нападения этих псов, относящихся к белым еще с большей враждебностью, чем к индейцам. Потому-то так опасно приближаться к этим одиноким хижинам обитателей пуны, которые всегда держат трех-четырех таких собак, стерегущих их стада и неизменных их спутников на охоте. Особенно искусно они преследуют юту – род куропаток, которые живут в болотной траве и которым собаки перегрызают горло, прежде чем те успевают улететь.

Гуапо осторожно приблизился к хижине, окликнул несколько раз своего друга, но, не получив ответа, направился к входу; не выпуская из рук ножа, он приподнял бычью шкуру и, заглянув во внутрь, убедился, что в хижине никого не было.

Глава VI. Дикий бык

Гуапо это ничуть не огорчило. Он знал, что может располагать жилищем своего друга, как своим собственным, и переночевать там даже в том случае, если хозяин не вернется, чтобы разрешить ему пользоваться его кровом, и он вошел в хижину. Так как индеец не был женат, жилище его оставалось пустым всякий раз, когда он отправлялся в горы, чтобы наблюдать за своими стадами баранов и альпака55. Все его движимое имущество состояло из необходимой утвари: двух глиняных горшков – одного, чтобы варить суп, другого – для маиса56, кружки с водой, нескольких тыкв, разрезанных поперек на различной высоте.