Читать книгу "Брак поневоле - Барбара Картленд"

– Какие последствия? – испуганно спросила Камилла.

– Видите ли, моя дорогая, – начал посол, явно смущенный тем, что собирался сказать, – в высшем обществе люди склонны осуждать поступки друг друга. Здесь любят скандалы и всегда готовы извратить факты или выставить их в ложном свете.

– Что вы хотите сказать?

– Вы приехали в Европу, – продолжал посол, – чтобы выйти замуж за его высочество князя Мелденштейнского. Из рассказанного мне капитаном Чеверли следует, что вы имеете полное право отказаться от этого замужества, которое было бы губительным для вашего здоровья и чувства собственного достоинства. Если вы вернетесь в Лондон и расскажете отцу о том, что произошло, он сможет сделать в нужных местах несколько сдержанных намеков на истинное положение дел в Мелденштейне. В этом случае, я уверен, не может быть ни скандала, ни какого бы то ни было осуждения того, что вы в самый последний момент отказались от этого замужества, которое – сейчас совершенно очевидно – недопустимо. Напротив, вы вызовете сочувствие всех, кто узнает, что произошло.

– Я уверена, папа все поймет, как надо, – прошептала Камилла.

– Я также убежден в этом, – согласился посол. – Однако, с другой стороны, мисс Лэмберн, если сейчас вы выйдете замуж за капитана Чеверли, то ваш поступок – а именно, отъезд из Мелденштейна – может быть и будет истолкован совсем иначе.

– Вы имеете в виду, – тихо проговорила Камилла, – что все подумают… что мы уехали из Мелденштейна… потому что… полюбили друг друга?

– Именно это я и пытаюсь сказать, – подтвердил посол. – Поверьте, вам станет очень трудно жить, если вы будете изгнаны из общества, мисс Лэмберн. Я бы не выполнил свои обязанности по отношению к британскому подданному, а особенно по отношению к вам, дочери сэра Горация, если бы не разъяснил, какие последствия повлечет за собой ваш Поступок.

– Его превосходительство хочет сказать, моя дорогая, – раздался голос Хьюго Чеверли, молчавшего все это время, – что если бы я был какой-нибудь важной особой, то все было бы забыто и прощено. Но вы, Камилла, собираетесь замуж за бедного молодого человека, не имеющего значительного положения в обществе, который к тому же поссорился со своими более уважаемыми родственниками и не может предложить вам ничего, кроме своего сердца.

Камилла посмотрела на Хьюго, и, глядя в ее сияющие глаза, мужчины затаили дыхание.

– Именно этого я и хочу, – ответила она. – Неужели вы считаете, что все остальное имеет для меня значение? Я мечтаю только об одном – стать вашей женой.

Посол улыбнулся и положил руку Камилле на плечо.

– Нет нужды ничего более говорить, – сказал он. – Я пошлю за священником. Мне остается добавить лишь одно – после вашего прибытия около посольства лагерем встал отряд кавалерии Мелденштейна.

– Они не тронут нас? – со страхом спросила Камилла, инстинктивно протягивая руку Хьюго, словно ища у него поддержки.

Он нежно сжал ее дрожащие пальцы:

– О нет, пока мы находимся на территории посольства.

– Они спрашивали меня? – обратилась Камилла к послу.

– Они сообщили мне, что они здесь для того, чтобы препроводить мисс Лэмберн обратно в Мелденштейн, – ответил посол. – У меня такое чувство, что они могут покинуть Амстердам, если узнают, что о браке их князя и мисс Лэмберн больше не может быть речи, так как она стала миссис Хьюго Чеверли.

– Тогда давайте быстрее обвенчаемся, – взмолилась Камилла.

– Есть еще одна вещь, которую мне сообщили кавалеристы, – проговорил посол.

– Какая же? – спросила Камилла.

– В данный момент они в городской ратуше предъявляют обвинение некоему капитану Хьюго Чеверли.

– В похищении женщины? – заканчивая фразу посла, предположил Хьюго.

– Отнюдь, – ответил посол, отрицательна покачав головой. – Он обвиняется в конокрадстве.

– В конокрадстве! – воскликнула Камилла.

– Подобное обвинение весьма серьезно, – объяснил посол, – поскольку это преступление карается смертью.

– О нет! – вскричала Камилла. – Это была не кража, а обмен.

– Это предстоит решать судье, – ответил посол. – Однако не огорчайтесь, мисс Лэмберн, у меня есть неплохая идея. Я не могу допустить, чтобы солдаты иностранного государства угрожали британскому посольству, как это происходит сейчас. Поэтому я отправил посыльного к командиру полка оккупационной армии, который стоит в пригороде Амстердама. Это пятый драгунский полк.

– Мой собственный полк! – воскликнул Хьюго. – Вот так удача!

– Ваши однополчане и братья-офицеры, без сомнения, эскортируют вас на борт первого же английского корабля, зашедшего в гавань, – с улыбкой заметил посол. – А сейчас, если позволите, мне нужно сделать распоряжения относительно вашего бракосочетания. Священник ожидает в соседней комнате.

– О, благодарю вас, ваше превосходительство, благодарю от всего сердца! – воскликнула Камилла, присев в глубоком реверансе.

– Рад быть полезным вам, – ответил посол, – дочери сэра Горация. Я всегда восхищался вашим отцом, а однажды он оказал мне большую любезность, когда я был молодым и начинал свою дипломатическую карьеру.

С этими словами он вышел из комнаты. Хьюго Чеверли подождал, пока за ним закрылись двери, и нежно поднес обе руки Камиллы к губам.

– Вы абсолютно уверены, – тихо спросил он, – что хотите выйти за меня замуж?

– А вы желаете взять в жены меня, – откликнулась Камилла, – молодую девушку, которая так ужасно обошлась с правящим князем и поведение которой вызовет в Лондоне волну сплетен и кривотолков?

– Не думаю, что мы представляем интерес для кого-нибудь в Лондоне, – ответил Хьюго. – О моя дорогая, если бы вы только знали, какое это счастье – знать, что вы будете моей и никто, ни князь, ни любой другой мужчина в мире, не сможет отнять вас у меня!

С этими словами он заключил ее в объятия и принялся целовать с такой страстью, какой Камилла прежде не знала. Она не боялась, нет, а только чувствовала, что в порыве несказанного восторга отвечает ему. Ей казалось, что каждый поцелуй Хьюго открывает ей новый, блистающий мир, полный красоты и чудес, а вокруг не существует ничего, кроме всепоглощающего чувства единства с любимым человеком.

Когда дверь в комнату снова открылась, Камилла и Хьюго оторвались друг от друга, но не торопливо, а очень медленно, словно им была непереносима мысль разъединиться хоть на миг. Они повернулись, ожидая увидеть посла, но в дверях стоял молодой джентльмен, настоящий денди, одетый по последней моде. Кончики его воротничка доходили ему до подбородка, галстук был тщательно уложен замысловатыми складками, сапоги были начищены до зеркального блеска, а обтягивающие панталоны и превосходно сшитый кафтан не могли принадлежать никому, кроме настоящего законодателя мод.