Читать книгу "Бортовой - Елена Горелик"

Что-то в моих графиках Эрнесту не понравилось, и он, подгрузив их в свой персональный коммуникатор, прогнал данные через какую-то неведомую мне программу. После чего нахмурился – хмурый человек-гора, м-да – и произнёс всего одно слово:

– Хебеары.

– Уверен? – Тому, судя по его лицу и внезапно севшему голосу, стало не по себе.

– Гиперсвязь перехвату и дешифровке пока не поддаётся, но у техники разных цивилизаций свой, гм, почерк, – ответил Ромашкин. – Нашу связь по структуре возмущений пространства тоже не спутаешь ни с какой другой. Эти передатчики – хебеарские.

– Валим отсюда, – мрачно процедил я, едва не сорвавшись на мат. Хебеары в планах нашей СБ присутствовали, это верно, но несколько в иной роли. Никто не мог предположить, что на перехват явятся именно они. И если экипаж попадёт в их руки… – Сворачиваю все программы по исследованию, готовлю движки.

– Полтора часа до полной мощности, ещё минут сорок на расчёт туннеля, – прикинул Том.

– Сократим время по возможности.

– Как? За счёт ускоренного разогрева активной зоны? – обозлился Том. – Майк, тебе не надоело ещё играть в русскую рулетку? Одного раза мало показалось?

– Том, – Эрнест с непередаваемым спокойствием положил ему руку на плечо. Бедняга американец слегка дрогнул: не всякий выдержит дружеское похлопывание нашего планетолога, по совместительству офицера СБ. – В нештатной ситуации капитан на борту второй после бога. Видишь, даже я не возражаю.

– Спасибо, Эрнест, – хмыкнул я, параллельно запуская предстартовые процессы в системах «Арго». – Разборы будем устраивать потом.

Когда выскочим. А пока – тревога второй степени. Приготовиться к экстренному старту… Разблокировать арсенал, выдать экипажу личное оружие и скафандры. Том, Эрнест, за дело.

Мы не видели никаких хебеарских кораблей, но одного эха их разговоров достаточно, чтобы любой гражданский корабль давал дёру. О том, что они творят с пленными, лучше лишний раз не упоминать. Стошнит даже меня, а ведь я квантовый. Только военные могли пересекаться с ними, имея неплохие шансы уцелеть и победить. Мы, строго говоря, не совсем военные. Мы – научно-исследовательский корабль. Пострелять, конечно, можем, но в случае высадки абордажной группы шансов у нас ноль. Разве что Виктор Петрович, как ветеран хебеарской войны, пристрелит парочку солдат противника, перед тем как остальные сожгут его до пепла. Ибо возраст уже не тот. Вся надежда на меня. На моё пилотское искусство, на вооружение «Арго», на разнообразные сюрпризы внутри корпуса.

Я ещё успел оценить ситуацию внизу, на планете, мимоходом отметив, что тропический климат плюс тёплые океаны всегда приводят к образованию мощных ураганов. Что на Земле, что на далёкой землеподобной планете. И косматая, с «глазом» посредине, клякса тропического шторма, надвигавшегося на побережье крупного континента, навела меня на кое-какие мысли.

«Эрнест, – я воспользовался нейросвязью, оглашать такое вслух даже мне было… неудобно. – Сможете всемером утрамбоваться в нашу прогулочную таратаечку?»

«Если сильно потеснимся, пятеро в кабине, двоих можно в грузовой отсек, в скафандрах… Есть идеи, капитан?»

«Грузи экипаж в самолёт. Возьмите оружие, медикаменты и концентраты, с расчётом на две недели. Заглушите все передатчики и валите на планету. Я вас в зоне урагана высажу».

«Старт самолёта с орбиты отследят».

«Я вас высажу в зоне урагана, Эрнест, – я позволил себе жёсткую иронию в стиле полковника Лемешева. – По-моему, я выразился недвусмысленно».

«Сможешь маневрировать в атмосфере? Ты же четыреста метров длиной, а крылья размахом как у стратосферного самолёта».

«Скорость в помощь… Защитное покрытие выгорит, ну и хрен с ним, оно как раз на такие случаи сделано. Короче, все в самолёт. Продовольствие, медикаменты, оружие…»

«За две недели нас найдут?»

«Если у меня получится. Если нет, то…»

Я даже мысленно не смог произнести «…то искать особо некому будет, кроме врагов». Даже мне это было страшно признать.

Но страшно – ещё не значит, что нужно забиться в угол и скулить. Пилотам всегда и по многим поводам страшно, у нас работа такая… нервная. Главное – держать свой страх в узде. А ещё лучше – в прочной клетке.

«Набьём самолёт припасами по максимуму», – Эрнест будто услышал недосказанное и ответил.

«В моё отсутствие старшим по рангу является Том, но в нештатной ситуации в отсутствие капитана командование переходит к старшему офицеру СБ. А это – ты, – напомнил я. – Отвечаешь за экипаж».

«Есть, капитан, – неожиданно серьёзно ответил Эрнест. – А у тебя, как я понимаю, особое задание».

«Я этим… за каким-то хреном до зарезу нужен. Вот пусть за мной побегают. Но заложников я им дать не могу… хотя такой вариант тоже рассматривался».

Хорошо хоть не спрашивает, кем.

«Как оцениваешь свои шансы выскочить?»

«Около нуля, – честно признался я. Почему-то от этого стало немного легче. – Хотя, может, это и правильно. Мёртвые не должны смешиваться с живыми».

«Ты живой, – нейросвязь донесла до моего сознания гулкий низкий голос Эрнеста. – В отличие от некоторых, с биологически здоровыми телесами. А в остальном ты прав. Мёртвые не должны смешиваться с живыми».

«Эрнест, похоже, я их вижу».

«Кто и сколько?»

«Засёк семь малых объектов, выходящих из тени спутника планеты. Не могу идентифицировать, они под маскировкой. Идут полусферой».

«Принято. Иду к самолёту. И, пока мы все ещё на борту, командуешь ты».

«Понял. Объявляю тревогу первой степени».

От мелькания оранжевой подсветки в помещениях и заунывного воя тревожной сирены мне стало почти физически больно. Боль и страх… Никто не учил нас абсолютному бесстрашию, это невозможно. Нужно не иметь ни нервов, ни мозгов, чтобы вообще ничего не бояться. Нас не учили и преодолевать страх. Это возможно, но последствия могут оказаться не теми, какие ожидаешь. Нас учили повелевать своим страхом и подчинять себе душевную боль. Только тогда пилоты могут быть уверены, что не наделают дурацких ошибок.

Я должен спасти экипаж. Конечно, если встанет тот самый выбор, которого я стремлюсь избежать, то должен буду пожертвовать семью жизнями ради спасения миллиардов человек. Но если всё пройдёт хотя бы вполовину так, как я задумал, выбирать не придётся. Мне-то при любом раскладе крышка. Нет, я попытаюсь выжить, инстинкт самосохранения остался при мне. Но искушать судьбу второй раз… Одному парню две с лишним тысячи лет назад кое-кто предлагал испытать судьбу, броситься со скалы. Что он ответил, помните? Я тоже помню.

Судьба дважды таких роскошных подарков, как мне, не делает. Или это был аванс? Может, меня некие высшие силы засунули в комп только ради одного – чтобы я дожил до этого момента и сделал то, что нужно? Вопросик для богословов.