Читать книгу "Женский декамерон - Юлия Вознесенская"

— Да, что-то припоминаю… Так в чем дело-то?

— А в том, что вот она, та самая десятка!

И рассказала я ему, как наша заколдованная десятка пошла по кругу.

Тут и наши друзья, которые были в комнате, удивились, а Петя Чейгин говорит:

— Нельзя такую замечательную десятку государству на черное дело отдавать, на билеты для Кости. Давайте мы ее лучше тут пропьем.

Отдали мы Пете десятку и послали его за вином. Возвращается наш мрачный поэт Петя Чейгин без вина и без десятки:

— Я в гастрономе Наташку Лазареву встретил, художницу. Ей в кочегарку на дежурство идти, а денег не хватало даже на сырок. Я ей десятку отдал.

Интересно бы спросить Наташу Лазареву, разменяла ли она ту десятку? Зная ее характер, думаю, что нет — тоже кого-нибудь встретила. Смешно сказать, но я теперь, как попадает мне в руки десятка, смотрю, не написано ли там с краю: «Тел. 2.40, кварт. 5, свет 2.50». Если вы встретите, то знайте — это она и есть.

После Эммы наступила очередь Иришки, и тут все женщины требовательно повернулись к ней:

— Ну, ты теперь нас порадуешь веселой историей? Ты ворчала, что мы грустные рассказываем.

— Ох, девочки! Мне так тяжело было о печальных вещах слушать, а сама, кажется тоже не слишком веселую историю расскажу. Зато смешную! Слушайте.

История десятая,

рассказанная секретаршей Иришкой, повествующая о коте Рублике и мальчике, потерявшем рубль

Это было давно, когда я еще училась в школе, классе в седьмом или восьмом. Мама, отец и старшая сестра весь день были на работе, а я по заведенному в семье порядку должна была в это время сделать уроки и сходить в магазин. Также на мне были прачечная, обувная мастерская и прочие такие дела. Я хозяйственная девочка была. Мы жили благополучно, но деньгам счет вели, поэтому мама мне оставляла каждый день на домашние расходы небольшую сумму, а вечером я ей отчитывалась и давала сдачу.

Сделала я уроки и пошла за хлебом. Булочная была прямо на нашей улице, совсем недалеко от дома. Смотрю, возле дверей булочной стоит мальчишка лет семи-восьми и плачет горючими слезами.

— Ты чего тут ревешь? — спрашиваю его.

— Деньги потерял…

— Чего ж теперь реветь? Иди домой, скажи матери и больше не теряй!

Пожалела я мальчишку, но подумала с гордостью, что вот я уже сколько лет и в магазин хожу, и за квартиру плачу, а ни разу денег не теряла. Мальчишки, они все такие!

Отнесла я хлеб домой, а потом понесла обувь в ремонт. Иду опять мимо булочной, а мальчишка тот все стоит. Холодно, октябрь на дворе. У него уже и кулаки, которыми слезы и сопли по лицу размазывает, посинели.

— Чего стоишь? Иди домой! Замерзнешь!

— Я ходил. Мама велела идти на улицу и не возвращаться, если не найду деньги.

— А много ты потерял-то?

— Ру-у-бль…

— Эх ты, растяпа!

И пошла я в обувную мастерскую. Отсидела там час в очереди, возвращаюсь и опять вижу этого пацана на том же месте. Уже не ревет, а только икает от холода, лапы свои замерзшие в рукава спрятал.

— Да иди ж ты домой, горе мое! Не убьет тебя мать.

— Не убьет. Она плачет, что я рубль потерял. Чего я домой пойду?..

Пришла я домой, а мальчишка у меня из головы не выходит. Был бы у меня свой рубль, я бы ему отнесла. А у меня только хозяйственных три рубля осталось и еще надо белье в прачечную нести. Никак я не могу мальчишке помочь!

Собрала я белье грязное в узел, отправилась сдавать.

Стоит, горе мое, на том же месте!

В прачечной сижу в очереди, думаю о своих школьных делах, вроде про мальчишку забыла. И вдруг слышу такой разговор. Одна женщина в очереди возмущается:

— Уже больше часа сижу тут. Ну как же можно так медленно работать?

А приемщица в сердцах швырнула узел с бельем в угол и кричит в ответ.

— А вы идите на мое место за тридцать рублей работать! Посмотрю, как вы будете шевелиться! У нас вместо двух приемщиц Одна в каждую смену выходит, нету людей, что я могу сделать?

И пошла дальше шуровать грязными узлами. А я думаю: «Вдруг у того мальчика мама тоже за тридцать рублей работает? Мало, что ли, таких? А если тот рубль, что он потерял, последний?» Совсем жалко мне стало мальчишку.

Подошла моя очередь, сдала я белье, заплатила. И осталось у меня полтора рубля. Тут я решила: будь что будет, но если он стоит на том же месте, не ушел домой, то дам я ему этот несчастный рубль, а уж с мамой как-нибудь договорюсь. Пусть она подарит мне его как бы в премию за то, что сама я никогда денег не теряла!

Получила я в другом отделении чистое белье из стирки, подхватила пакет за веревочку и пошла поскорее к дому. Беспокоюсь, только бы не ушел мальчишка!

Нет, стоит, бедняга. В темноте и не видно его, к водосточной трубе прислонился, совсем иззяб. Подхожу, достаю торжественно свой рубль:

— Вот тебе рубль, кончай реветь и беги скорей домой. Мать успокой.

А он опять в рев пустился и рубль не берет.

— Ты чего?

— Мама сказала, чтобы я не вздумал просить у прохожих, чтобы искал то, что сумел потерять!..

— Так ты же не просишь, я сама даю!

— Все равно нельзя. Это чужой рубль.

— Тогда ты скажи маме, что нашел его на улице.

— А врать тоже нельзя!

И пуще заревел. Ну, что ты тут поделаешь? Стою я рядом с ним и тоже помаленьку всхлипывать начинаю.

— А ты чего ревешь, такая большая?

— А мне тебя жалко.

Постояли мы так, пошмыгали носами. А потом меня вдруг осенило.

— Ты вот что. Я тут из-за тебя стою с тяжелым пакетом, мерзну. Все руки отморозила. Видишь, я без перчаток? Теперь ты за это помоги мне белье до дому донести, тебе все равно делать нечего.

— Ладно, давай, помогу.

Взяли мы пакет с двух сторон за веревочку и понесли к нам домой. Пришли. А дома я достаю рубль и говорю со всей взрослостью, на какую только была способна:

— Ты мне помог белье донести, так вот тебе рубль за работу. Про заработанный рубль мама ничего не скажет, только похвалит. Да-да, я знаю!

Как он обрадовался, как помчался вниз по лестнице, даже спасибо не сказал!

А вечером, когда мама пришла с работы, я ей рассказала все как было. Очень я волновалась, не влетит ли мне самой за такое самоуправство? Но мама спокойно выслушала меня и говорит:

— Правильно сделала. Молодец, что сообразила дать ему возможность этот рубль «честным трудом» заработать. Хороший, видно, мальчик.