Читать книгу "Выжить любой ценой - Сергей Майдуков"

Самый отважный таец ринулся на Данко, издавая протяжный устрашающий клич. Это было довольно грамотное нападение — почти неожиданное, стремительное, решительное. Кинжал матроса взметнулся от правого бедра вверх и, слегка вспоров пиджак Данко, сверкнул в сантиметре от его сузившихся глаз. Можно сказать, что на этом короткий поединок завершился. Зрители не сразу поняли, почему матрос покачивается на ногах со вскинутой правой рукой, и дружно охнули, когда поняли, что клинок отпрянувшего Данко обагрен кровью. Он вспорол живот противника на всю длину лезвия и не собирался добивать смертельно раненого, понимая, что море сделает это за него.

Так и вышло. Шхуну подбросило, и матрос кубарем покатился в сторону носа, зарывшегося в воду. Кунг что-то прокричал, подталкивая двух оставшихся защитников вперед.

Было видно, что им ужасно не хочется вступать в схватку. Но то ли угрозы, то ли заманчивые обещания сделали свое дело. Молодые тайцы — один с ножом, другой с дубинкой — одновременно кинулись на Данко. Момент был выбран неправильно. Судно как раз грузно осело на корму, так что нападающим приходилось взбираться по наклоненной палубе. Данко, и без того превосходивший их в росте, получил дополнительное преимущество.

Подняв ногу, он впечатал подошву в ближайшую к нему желтоватую физиономию. Она клацнула зубами и опрокинулась.

Упавшего навзничь тайца следовало бы добить, но на его месте тут же возник напарник с большим мясницким ножом. Его Данко валить с ног не стал. Покрепче ухватив рукоять своего ножа, он принялся рубить им наотмашь, кромсая чужие пальцы, запястье и бицепс. Не успел парень выронить нож из искалеченной руки, как дело дошло до его товарища, совсем потерявшего ориентацию во времени и пространстве. Этот получил удар кинжалом в кадык. Короткий, точный и, безусловно, смертельный.

Потом обоих матросов унесло по вставшей на дыбы палубе, а Данко задержался, обнимая столб мачты.

— Ну что, господин Кунг, — произнес он, сплевывая горько-соленую воду, — продолжим?

* * *

Господин Кунг ничего не хотел продолжать. Будь его воля, он бы перенесся куда-нибудь за тысячи миль, чтобы не видеть неумолимого и неудержимого гиганта, явившегося по его душу. Этот Данко действовал не просто быстро, он двигался со сверхъестественной скоростью и демонстрировал такую же сверхъестественную координацию, умудряясь сохранять равновесие на раскачивающейся палубе. Он перебил всех людей Кунга играючи, словно имел дело не с мужчинами, а с детьми, вооруженными пластмассовыми пистолетиками и сабельками. А теперь находился совсем рядом, сжимая в кулаке нож, который извлек из собственного плеча подобно бесполезной колючке.

Кунг Тулан обмер, когда корма под ним пошла вниз, проваливаясь между водяными холмами. Данко навис над ним, зловеще и многообещающе усмехаясь. Деваться от него было некуда. Бегло проверив, надежно ли держится на нем спасательный жилет, Кунг подобрался вплотную к закругленному ограждению кормы и, опрокинувшись головой вниз, ухнул в море.

До того как погрузиться в воду, он успел увидеть корабельный винт, яростно вращающийся в пустоте, как будто его предназначением было перемалывать воздух. Потом Кунг зажмурился и спросил себя, не поторопился ли он с решением прыгнуть за борт.

Шипящая волна приняла его лишь для того, чтобы тут же швырнуть обратно, но, к счастью для Кунга, волна эта оказалась столь огромной, что попросту перемахнула через суденышко. Заодно она перенесла барахтающегося человечка, напоминающего оранжевого жука. Потом холодная темнота поглотила его.

Когда Кунга выплюнуло на поверхность, «Утренняя Звезда» была уже очень далеко. Он не смог бы вернуться обратно, даже если бы передумал. В этом море было разумным и последовательным. Оно не прощало ошибок. Никаких. Никому. У моря не было любимчиков.

Через десять минут Кунг не мог обнаружить свою шхуну даже в те мгновения, когда его поднимало высоко над поверхностью. «Утренняя звезда» затерялась среди волн. Рядом не было ни души. Кунг закричал — тоскливо и протяжно, как зверь, почувствовавший близкую гибель. Еще никогда ему не было так страшно и одиноко. Даже солнце покинуло его. Ненадолго проглянув среди туч на западе, оно погрузилось за линию горизонта. Потом поблекла и погасла желтая полоска неба, и стало темно.

Теперь весь окружающий мир состоял из мрака и волн, набегающих из этого мрака. Море расходилось все сильнее, упорно не желая успокаиваться. Кунга окатывало тоннами воды, оглушало, швыряло из стороны в сторону, кружило, переворачивало вверх ногами. Этому не было видно конца, и все же, пользуясь каждой передышкой, Кунг успевал набрать в легкие достаточное количество воздуха, чтобы пережить очередное погружение.

Вокруг были только хаос и буря, буря и хаос. А до рассвета оставалось много-много бесконечных часов, сравнимых с вечностью. Да и что бы дал Кунгу рассвет? Он не учел, что штормящее море окажется слишком холодным для выживания. Руки и ноги отнимались, сердце билось с перебоями, грудь словно стянули обручами, сжимающимися все туже и туже.

А что дальше? Неужели смерть? А потом, после нее? Ничего… Совсем ничего…

То и дело глотая горько-соленую воду, Кунг приказал себе не думать о том, что будет дальше. Тут разобраться бы хотя бы в том, где верх, где низ. Где левая сторона, где правая. Повсюду вздымались черные водяные горы. Они поднимали и опускали, поднимали и опускали…

Рука, качающая колыбель? Зачем же так часто, так неумолимо? Кому принадлежит эта властная рука?

Кунг понял, что не хочет этого знать. Лучше полное забвение, чем встреча с тем или с теми, кто призовет к ответу. Нет, только не это! Кунг ничего не помнит, ничего не знает. Пусть будет темнота. Так спокойней. И не надо никакого света в конце тоннеля. Когда ты уродлив, противен и грязен, на свету тебе делать нечего.

Прекратив сопротивляться, Кунг закрыл глаза, позволил воде заполнить легкие и начал долгое погружение в бездну.

День десятый

«Утренняя звезда» громыхала, подобно гигантскому жестяному барабану, в который били со всех сторон, не забывая подбрасывать и перекатывать его с боку на бок. Телефон Данко разрядился сразу после полуночи. По его расчетам теперь было около трех часов утра, но это могло быть игрой воображения. Ход времени весьма своеобразен и прихотлив в минуты напряжения всех сил, физических и моральных.

Стихии разгулялись не на шутку. Гигантские качели, устроенные природой, подбрасывали шхуну и швыряли ее вниз, словно бумажный кораблик. Порывистые шквалы ветра срывали с волн белые клочья фосфорической пены, темнота была наполнена тяжелым гулом, громыханием, шипеньем и свистом. Людям, находящимся на судне, казалось, что они очутились внутри какого-то адского механизма, созданного для их уничтожения.

Несмотря на ослепительные проблески молний, мрак, окружающий «Утреннюю звезду», был почти непроглядным. Лоснящиеся громады волн казались отлитыми из вязкой смолы. То засасывая шхуну по самые леера, то подбрасывая ее на головокружительную высоту, волны издавали свирепое алчное рычание. Очутившееся в их полной власти суденышко скрипело и трещало, словно готовые развалиться от перегрузки качели. Никакие американские горки не могли сравниться с тем, что вытворяла шхуна при каждом очередном крене. Проваливаясь в разверзшуюся пучину, она почти скрывалась под водой, а выскакивая пробкой на поверхность, вновь становилась игрушкой многометровых волн.