Читать книгу "Самая длинная ночь в году - Тереза Тур"

Дома не стало мгновенно. Осталось только пламя.

Яркое, чистое. Оно мгновенно уничтожило все, что было вокруг… И в его равномерном гуле Радомирову послышалось сочувствие. Огонь чуть согрел его, и князь с удовлетворением услышал, как жалобно тренькнули лопнувшие стекла.

Он желал выжечь все до пепла. До праха, который развеет ветер. Взметнет — и словно никогда и не было ничего. Ни любви. Ни Иры. Его самого, его бестолковой, какой-то патетичной и никому не нужной жизни… Если бы он был другим человеком… Полковником Мировым… Они были бы счастливы. Но этого человека нет. Их нет…

— Ваше сиятельство! — его негромко окликнули.

Он недовольно развернулся — рядом стояли оба его охранника. Один уже развернул защитную сферу, отгораживая их троих от огня, второй держал наготове портал.

— В чем дело? — недовольно процедил Великий князь.

— Надо уходить.

— Не надо было приходить. Я не желаю никого видеть!

— Ваше сиятельство! Немного времени — и крыша обвалится. Балками всех накроет. Вы покалечитесь…

— Скоро тут дышать будет нечем. Так что до рухнувших балок можно не дожить, — обрадовал их второй.

Андрей Николаевич перевел на него взгляд и понял, что охранник держит защитную сферу из последних сил.

— Убирайтесь отсюда. Оба, — приказал он.

— Никак нет. Только с вами, — был ответ одного.

— Тут и так уже нечего палить… — другого.

— Не дерзите, — оборвал Великий князь.

Потом посмотрел на своих «спасителей» — и сам выстроил портал для них. Недалеко. На лужайку объятого огнем дома.

К нему подбежали Петр Петрович, генерал Макаров. Кто-то накинул ему на плечи шинель.

А он стоял и наслаждался тем, что, кроме гула всепожирающего огня, никого и ничего не слышал.

— Позовите Ирину Алексеевну, — а вот приказ императора до него донесся сквозь гул. — Пусть она его успокоит.

— Не смейте! — заскрипел он зубами.

— Андрей, — затряс его за плечи брат. — Прекрати!

— Я разрушил свою жизнь, — ответил Великий князь родственнику и с извращенным удовольствием посмотрел на особняк, где с жалобным стоном, похожим на человеческий, наконец, обвалилась крыша.

— И что ты будешь теперь делать?

— Подам в отставку, — безучастно отвечал Великий князь.

— Ты с ума сошел? — взвился император.

— Скорее всего. Я даже был у лекаря. Только что. Ты же не думаешь, что человек в нормальном состоянии будет собственный дом сжигать и не уходить со двора лишь потому, что все хочет дождаться, чтобы пепел от кострища стал падать, словно снег…

— Так ты этого ждешь? И поэтому мы все мерзнем на улице?

Радомиров кивнул.

— А зачем тебе пепел?

— Красиво… Стихотворение хочу написать.

— О чем? — Император с беспокойством смотрел на брата. Застывшая улыбка и отсутствующий взгляд князя ему не нравились, но он решил пока поддерживать разговор так, будто все в порядке.

— О том, что пустота превращается в гнев. Гнев — в огонь. А потом все это обратно в пустоту — в пепел седого снега. Пепел седого снега… Пепел седого снега…

— Андрей, я понимаю, в каком ты состоянии, однако у нас тут кризис. Покушения, непойманный преступник… Пострадали мой сын и твоя жена.

— А у нас всегда кризис. Не покушения — так недовольные регионы. Не соседи — так холодная зима. Не бомбисты — так война… Но все это меркнет в сравнении с теми розыгрышами… — и костяшки пальцев князя хрустнули от напряжения, с такой силой он сжал кулаки.

— Тамара Ильинична! — позвал целительницу император.

— Ваше величество… — Женщина перед ними появилась спустя несколько секунд. Окинула цепким взглядом князя Радомирова, догорающий дом. Побелела как белый снег, которого по округе не было…

— Что Ира? — задал Андрей Николаевич единственный вопрос, который его волновал.

— Что с ним?! — кивнул на родственника император.

— Ирина Алексеевна очнулась, — с виноватым видом быстро сказала целительница. — Все помнит. Дар не ушел. Это просто чудо…

— Слава Небесам… — выдохнули все.

— Только она…

— Не желает обо мне ничего слышать, — усмехнулся князь Андрей.

— Простите, — ответила целительница.

— Это малая цена за все, что я сделал…

— Прекрати, — возмутился император. — Надо отправиться к ней и поговорить…

— Нет.

— Почему?! Саша тоже не пострадал! Значит, все обошлось. Или тебя все-таки приложило? Или дымом надышался?

— Физически Андрей Николаевич здоров, — безжизненно проговорила целительница.

— Идите к Ирине. И проследите, чтобы с ней все было в порядке, — приказал князь Радомиров.

Целительница кинула на него виноватый взгляд — и тут же ушла порталом.

— Давай напьемся! — предложил князь Радомиров императору. — А утром я уеду. В поместье, чтобы никого не видеть.

— По поводу напиться — я согласен. А по поводу твоего отъезда… Вот скажи мне, брат, а мне куда уехать? Может, и мне подать в отставку? Или ты думаешь, что твоя ноша тяжелее моей?

— Я ничего не думаю.

— Где пить будем? У тебя? У меня?

— У тебя, — решил Великий князь. — В свой дворец не хочу. Тоскливо там. И мертво. А дом… Дом я спалил, как видишь.

И тут случилось то, что и предсказывал князь: пепел сгоревшего дома поднялся вихрем в ночное небо и стал медленно опадать. Они стояли и смотрели на это удивительно красивое, завораживающее зрелище. Император был поражен, князь — счастлив.

Как только они перенеслись, император отдал распоряжение, чтобы родственнику подготовили чистую одежду.

— Я, конечно, понимаю, что ты в тоске, и я даже несу за это ответственность. Но терпеть твой запах с пожарища — это выше моих сил, — усмехнулся в густые усы император.

Но когда Великий князь Радомиров зашел в кабинет императора, тот уже не усмехался. Он стоял у окна и мрачно смотрел на никогда не спящую столицу, расцвеченную световыми шарами.

— Что еще случилось?

— От меня Маша ушла, — ответил император, помахав перед братом листком бумаги. — Она устала терпеть мои измены. И не намерена терпеть мой гнев. Пишет, что она сегодня осознала — между нами любви не было. Написала, что раскаивается из-за того, что в прошлом году отдала ключ от твоего поместья графине Дубовицкой. И сообщила, что между нами все кончено.

— Что? С ней надо поговорить! Ты подумай, какой удар по престижу…

— Андрей! Какой престиж! Какая Империя! От меня жена ушла!