Читать книгу "В объятьях богини раздора - Елена Настова"

– И вы не отстаивали? – Иван не мог представить себе, что такие деньги – государственные, бюджетные деньги! – могут быть выброшены на ветер. – Вы же уже столько потратили!

Ректор усмехнулся:

– Нам намекнули, что нет смысла делать это… Кого интересовали наши траты?

– Но ведь это… – Иван не мог найти слов, – это… как у бандитов: кинули! Вы без гарантий и не стали бы делать проект и смету! Вам надо было не слушать намёки. Ехать, доказывать!

Ректор усмехнулся:

– Иван… У нас ещё десяток проектов лежал на последней подписи. Не стой под стрелой, понимаешь? Наш проект, должно быть, до сих пор пылится где-нибудь в архиве…

Ректор надавил на кнопку коммутатора:

– Катюша, налей-ка кофейку нам с Иваном Николаевичем…

– Значит, вы считаете, что реформирование могут зарубить? – прямо спросил Иван.

– Эх, Ваня, – вздохнул ректор, – что тогда, что сейчас – всё зависит от таких иногда случайностей! Бывает, всё складывается сладко-гладко, а потом вдруг возьмёт да и появится какая-нибудь закавыка…

Они засиделись до позднего вечера. Середина лета, в учебных классах и мастерских Центра надо было начинать ремонтные работы, а они не знали, как это делать, чтобы не усложнить и без того непростую реконструкцию заведения, в случае если предложенная Иваном реформа будет одобрена. Сдвигать ремонтные работы на август означало спешку и аврал. Иван и ректор, склонившись над планом главного корпуса, пытались найти оптимальный вариант ремонта.

Они вышли на улицу, когда зажглись фонари. Центр стоял в стороне от оживлённых улиц, в этот час здесь было безлюдно и тихо. Они постояли ещё немного, вдыхая свежесть остывающего после дневного зноя воздуха. Ехать или не ехать в министерство? Звонить туда или ждать? Могут ли они ускорить решение вопроса? Эти вопросы висели в воздухе, и Иван ждал, когда ректор выскажет своё мнение.

– Ну, до завтра, – наконец сказал ректор.

Иван ждал продолжения. Его старший друг и коллега молчал, думал.

И наконец вынес решение:

– Если не разродятся до конца месяца, будем готовиться к новому учебному году по старым программам. Во всех отношениях: и ремонт, и образование.

Приняв решение и озвучив его подчинённому, ректор с облегчением вздохнул. Трудный день закончился, его тянуло домой, к семье, к столу с тёплым ужином. Иван понял это по его расслабившемуся лицу и молча протянул руку для прощания.

– Дома как, ничего? – тряхнув руку, негромко спросил ректор. После празднования Дня сотрудничества он не задавал Ивану вопросов, хотя, конечно, не забыл инцидента с фотографиями Натальи в телефоне Шалимова. В этот раз в его интонации прозвучал скрытый намёк на события того вечера.

– Потихоньку, – ответил Иван. Он чувствовал, что голос выдаёт его. «У меня проблемы, но я не хочу об этом говорить» – вот что на самом деле говорила его интонация.

Ректор понял. Вздохнул, принимая условность:

– Слава богу!

Кивнул Ивану и пошёл быстрой походкой на другую сторону улицы, где стояла его машина. Иван проводил глазами его удаляющуюся фигуру. Развернулся и медленно побрёл по направлению к остановке.

Ему не хотелось домой. Будь его воля, он просидел бы с ректором всю ночь, обсуждая планы и придумывая стратегию. Работа отвлекала его от тяжёлых мыслей о своей жизни; если б возникла необходимость ночевать в Центре, он бы с радостью согласился. Несмотря на плотный график, в эти дни он отказался от машины, чтобы растянуть время на дорогу и устать.

«Уходит так, будто ничего не случилось. Хотя у него действительно ничего не случилось: решение вопроса от него не зависит, а дома ждёт жена. Налаженный быт, уютный мир – всё, как всегда, как каждый день. А скажи я ему, что моя жена, которую он хорошо знает, завела любовника и не ночует дома, скажи, что сам я занимаюсь в гостинице бог знает чем и что вся моя жизнь в целом летит к чертям собачьим, как бы он отреагировал?» – размышлял Иван. Он ощущал глубокую несправедливость того, что его личная драма ничуть не меняет установленного порядка жизни людей, с которыми он соприкасается ежедневно. Его мир разлетелся на осколки, а сотни соседних миров этого даже не заметили.

«С другой стороны, будь я на его месте… – продолжал думать Иван. – Скорее всего, ведь тоже бы посочувствовал, но не лез с разговорами… Старался побыстрее сбежать домой, в свой благополучный мир… Совсем недавно так оно и было…»

В эти дни, встречаясь с Натальей, он отмечал её радость, возбуждение, сквозившее в каждом движении, мерцавшее на дне её глаз, дрожавшее в улыбке, которую Наталья не в силах была сдерживать, и, не зная про ресторанные дела, связывал это с темой личной жизни. Он догадывался, что Наталья влюблена, и переживал это открытие тяжело, мучительно. Нежность и страсть их ночей, безоглядное доверие, годы надежности и благополучия – куда ушло всё это?.. Чужой, неизвестный мужчина ласкает её, и она стремится к нему, льнёт и радуется, как совсем ещё недавно радовалась ему. Ревность рисовала сцены одна другой красочнее: разнеженная Наталья с сияющими после любви глазами, её руки, обвивающие чужую шею, её короткие смешки и низкий с придыханием голос… Всё это теперь принадлежало не ему, и он ничего не мог с этим поделать!..

Его тянуло к гибкому и жадному телу Крис, но душа осталась с Натальей. Он знал, что так продолжаться долго не может, им всё равно придётся расстаться. Его мутило от мысли, что Наталья изменяет ему, но представить, что её нет в квартире, что её нет в его жизни, – это было ещё хуже. Не в силах принять никакого решения, Иван решил ждать; может быть, время расставит всё по местам…

Он шёл по тротуару, а мимо мчались машины, шли люди, над головой висело ночное небо. Подошёл набитый до отказа автобус, он едва втиснулся на заднюю площадку. Его всю дорогу толкали и пихали и чуть не ударили локтем в лицо. Какой-то здоровяк встал на его туфлю и топтался на ней, пока наконец не вышел через несколько остановок.

Квартира встретила его застоявшимся воздухом, в котором он с порога уловил запах гниения. Он прошёл в кухню, заглянул в ведро для мусора, проверил шкаф и холодильник. Везде было чисто. Иван огляделся. Вещи и предметы глядели на него отчуждённо и обвиняюще, словно он сделал что-то неправильное, по неосторожности или умышленно предал их. Неустроенность и запах подгнившей жизни. Вот куда он вернулся.

В мойке стояла чашка с остатками чая. Он заметил её и остановился. Чашка была Натальина. Значит, Наталья заезжала домой и снова уехала.

Он прошёл в спальню. Постель была слегка смята. Приоткрыта дверца шкафа. Он прошёл в ванную и обнаружил, что полотенце Натальи чуть влажное, капли воды на стенках ванны, лёгкий потёк мыла в раковине. Он представил: Наталья пришла домой, сполоснулась, немного отдохнула. Потом переоделась, выпила чашку чая и снова ушла… Она была возбуждена, невнимательна и, возможно, заторопилась – иначе она бы вымыла чашку…

«Расшифровываю поведение жены, будто тайный агент, – невесело пошутил Иван. – Вот до чего мы дожили!»