Читать книгу "Вычислитель. Орбита для одного - Александр Громов"

Все, что Стиг знал о человеке по имени Эрвин Канн, он сумел уложить в десять минут. Желвак монотонно кивал, слушая. Когда Стиг закончил, повисла тишина и висела целую минуту. Желвак думал.

– Если я правильно тебя понял, он либо уникальный экземпляр, гений среди гениев, либо редкостно везучий сукин сын, – молвил он после паузы. – Сам как считаешь?

– Судя по фактам, действительно уникальный экземпляр, – неохотно признал Стиг. – В хроническое везение верят только восторженные идиоты.

– Восторженные?

– В свое везение – восторженные. В чужое – унылые.

Желвак ухмыльнулся:

– Допустим, ты прав. Но все-таки ты считаешь, что возможен третий вариант: он – фигура в игре Терры против нас?

Стиг покачал головой:

– Нет, не считаю. Хотя принять эту версию было бы проще всего, а ментограмму считать подсаженной. Однако не сходится.

– Теперь я понял, зачем ты пришел посоветоваться, – сообщил Желвак. – Ты не веришь самому себе. Как профессионал ты добросовестно сделал свою работу – и сам же не веришь ее результатам. Тоже как профессионал. И ты решил, что это не твой уровень компетенции и что ответственность за дальнейшее должен взять на себя я… Ну-ну, не каменей, ты правильно решил… А знаешь, чему меня научили двадцать лет в этом кресле?

– Разбираться в людях, конечно, – сказал Стиг.

Желвак поморщился:

– Это банальность. Ты назвал мою прямую служебную обязанность. Еще в нее входит понимание: никогда нельзя быть уверенным, что разобрался в человеке до конца. На девяносто процентов – практически всегда, на девяносто пять – сколько угодно, часто даже на девяносто девять. На сто – никогда. Всегда чуть меньше. Все равно это хороший результат. Но я всегда был готов к тому, что однажды здесь появится человек, которого я смогу понять только лишь процентов на пятьдесят. В таком случае я приму как данность: моих мозгов для этого не хватает. И это прискорбное обстоятельство еще не будет означать, что я не найду, где использовать такого человека. Хотя и не факт, что я вообще стану использовать его. Понятно?

– Да.

– Ну вот и хорошо.

Желвак замолчал, не сказав «иди». Молчал и Стиг, стараясь не злиться. Вышестоящее в иерархии подполья лицо слегка повозило его носом по столу? Бывает. Не впервой. Но пас Желваку отдан, посмотрим, что он станет делать с мячом…

– Рыжий покалечился, – сказал вдруг Желвак.

– Когда? – спросил Стиг.

– Сегодня. Авария на Восточном терминале.

– Случайность?

– Видимо.

– Серьезно?

– Жить будет. К делу непригоден.

– Кто вместо? Змей?

– Для него в другом месте есть дело.

– Тогда Томми?

– Не дорос еще. Он при Рыжем был хорош. Без него он никто.

Стиг пожал плечами. Кадровые вопросы подполья напрямую его не касались. Даже столь важные, как должность командира «Магога».

– Надеюсь, мне ты не предложишь эту работу, – пошутил он, изобразив намек на улыбку.

– Правильно надеешься. Ты мне на своем месте нужен.

– Я и сам себе там нужен, – усмехнулся Стиг. – Ладно. Как найдешь, кем заменить Рыжего, дай знать.

– Я уже нашел, – сказал Желвак, и Стиг насторожился.

– Кто? – спросил он.

– Твой Эрвин Канн.

Стигу показалось, что он ослышался, чего, разумеется, быть не могло. Несколько секунд он молчал, обдумывая новость.

– Уверен? – наконец спросил он.

– Ты говорил, что он рискует головой, так? – Стиг молчал. – Рискнем и мы. У тебя иное предложение?

– Иное, – признался Стиг.

– Ну-ну, я слушаю.

– Продержать его и всю его банду под следствием до часа «Икс». Потом можно будет и выпустить. Можно будет даже к делу пристроить, все равно большого вреда они уже не нанесут…

– А если они могут принести пользу, и притом большую пользу? – перебил Желвак. – Тогда как? С такой возможностью ты не считаешься? Дают – бери, но смотри, кто дает. По-моему, это правильный принцип. Насколько я понимаю, у тебя нет и тени доказательства, что этот человек подброшен нам Лигой. Но я тебя понимаю: ты не готов поверить в то, что он просто авантюрист. В голове не укладывается, правда? Ты твердо знаешь, что эпоха авантюристов кончилась… хотя одного из них ты сейчас слушаешь, а второй ты сам и есть. Что нам известно о нем, кроме того, что Эрвин Канн до сих пор цел вопреки всему? Первое: он родом отсюда и знает нашу систему и нашу специфику. Второе: он классный пилот и вообще, по-видимому, талантлив во многом. Третье: он имеет задатки лидера, коль скоро подчинил себе банду головорезов. Четвертое и главное: он гениальный провидец. Мне наплевать, как он это делает: рассчитывает, высасывает из пальца или гадает на картах, – важен результат. Что он там бормотал: Лига сомнет нас раньше, чем мы получим помощь?

– Именно так, – подтвердил Стиг.

– Значит, ему самое место среди нас, но не в штабе, нет, а на посту командира «Магога», – подытожил Желвак. – Дадим ему шанс применить его таланты к тактике боя. Пусть догадается: попытка предательства приведет к его немедленному устранению. Пусть еще догадается: в крайнем случае мы дистанционно взорвем «Магог». Эрвин Канн прибыл к нам со своими людьми – вот и готовый резерв командного состава, если кто-то из наших людей его не устроит. Это не должно нам помешать. Что скажешь? Он похож на самоубийцу?

– Нет.

– Вот и я так думаю. Значит, будет очень стараться. Жить каждому хочется. Логично?

– Да, но… – Стиг замялся.

– Ну-ну. Что еще за «но»?

Стиг не мог уйти, не выпустив парфянскую стрелу.

– Я уверен, что он просчитал это решение и готов к нему.

– Почему?

– Он просчитывает гораздо более сложные вещи. Нормальный человек перед ним вроде ребенка. Или как голый. Мне все это не нравится.

– Ты уверен сам по себе – или он сумел создать у тебя такое впечатление? По-моему, он просто хороший психолог, лучший, чем ты. Быть может, это тебе в нем и не нравится?

– Не учи меня психологии ведения допроса, – огрызнулся Стиг. – Я свое дело знаю.

– Похоже, и он знает свое, – отрезал Желвак. – Сможешь переправить его со всей бандой на «Магог»? Или помочь?

– Справлюсь и сам. Но – это твое решение.

Желвак развеселился. Он хохотал, хлопал короткопалой ладонью по подлокотнику кресла и сотрясался всем туловищем, и впрямь похожим на какой-то несуразный желвак. Отсмеявшись, утер глаза и молвил:

– Можно подумать, что если я напортачил, то повесят одного меня, а тебе всего лишь надерут уши. Ничего умнее сказать не мог? Если ты уже сейчас считаешь, что я непростительно ошибся, напрасно поставил под угрозу все наше дело и тысячи людей, – тогда застрели меня и сделай по-своему. Не хочешь? Правильно делаешь. Тогда позволь решать мне. Позволяешь?