Читать книгу "Последняя спецоперация "Нормана" - Михаил Болтунов"

Познакомились они на приеме у известного мецената и киномагната Шарля Спаака. Лебедев беседовал с американским генералом, когда к ним подошел Спаак и представил полковника ВВС Франции. Оказалось, тот служил в одном из штабов НАТО в Западной Германии.

Алексей Иванович кое-что слышал об этом французском полковнике. В офицерской среде натовцев тот позволял себе некоторую экстравагантность и фрондерство, пользуясь своей принадлежностью к старинному французскому роду. Говорили разное: одни считали его анархистом, свободомыслящим человеком, другие, наоборот, утверждали, что он честью и правдой служит американцам и является их человеком.

Позже Лебедев узнает, что и француз заочно тоже слышал о нем. Все-таки они оба — боевые летчики. А Алексей Иванович — советский военно-воздушный атташе. Храбро воевал с фашистами. Его хорошо знали французские ветераны легендарного полка «Нормандия — Неман», воевавшего на Восточном фронте, бок о бок с советскими пилотами.

Полковник в отставке Иван Лазарев, в ту пору служивший инспектором ГРУ вспоминает: «Французская резидентура была очень активной. Номер один резидентура. По крайней мере, в Европе.

А Алексей Иванович Лебедев — Герой, боевой летчик! Он был вхож в самые высокие авиационные круги Франции. Среди его хороших знакомых — генералы и старшие офицеры, прошедшие войну.

На вид он угловатый, этакий костромской медведь, но дружить умел, всегда был душой компании. Мог ночь напролет пить, “гудеть”, гостей умел потчевать, угощал грибочками деревенскими. В общем, понравились они друг другу.

Думаю, сыграл свою роль и тот факт, что Мюрат с антипатией относился к американцам. Не любил их за высокомерие, снобизм, желание всюду командовать».

Спаак, представив француза, вскоре удалился. Вместе с ним ушел и американский генерал. Полковники, летчики — советский и французский — остались вдвоем. Признаться, в тот вечер Лебедев видел перед собой старшего офицера НАТО, и уж если не врага, то далеко не друга. Ожидал услышать очередную словесную атаку по различным проблемам «холодной войны». Сколько уж их выдержал советский атташе, не счесть. Но француз и не собирался пикироваться, был на удивление доброжелателен, весел. Стали вспоминать фронтовые будни, боевые эпизоды, курьезные случаи.

Французский полковник оказался летчиком-истребителем. Лебедев сказал, что воевал на штурмовике ИЛ-2.

— О! Серьезная машина. Сколько боевых вылетов? — поинтересовался француз.

— Восемьдесят два. Четыре сбитых самолета, — ответил Лебедев.

— На земле? — полковник показал характерный жест, изображающий пике штурмовика.

— Нет, в воздухе.

— Ты, штурмовик, сбил четырех фашистов в воздушном бою? — изумился француз.

— Жаль, что только четырех…

Полковник рассмеялся. Он по-дружески взял Лебедева под локоть.

— Знаешь, Алексей! Я истребитель, а сбил всего пять самолетов. А ты, штурмовик, почти столько же. Фанастика! Ты настоящий русский ас.

Француз внимательно поглядел в глаза Лебедеву.

— Пойдем, выпьем за нашу победу!

Алексей Иванович был немало удивлен и обрадован. Выпили. Каждый рассказал о себе. Полковник без утайки поведал о службе в натовском штабе, о должности, которую занимал. Дал понять, что осведомлен о многих делах и проблемах, поскольку имеет доступ к соответствующим документам. Признался, что обстановка, в которой он работает, непростая. По роду службы ему приходится находиться среди немцев и американцев. Первых он не любил за фашизм и трагедии войны. Ко вторым тоже относился с неприязнью, нередко говорил американским коллегам колкости. Француз охотно согласился на предложение встретиться еще раз.

Анализируя их первую встречу, беседу, Лебедев во многом сомневался. Не подстава ли это? Все складывалось уж слишком гладко. Высокопоставленный натовец, штабной офицер, имеющий доступ к секретным материалам, и вот такой открытый, запросто пошел на контакт. «Слишком крутой вираж ты заложил, Леша, — говорил себе Лебедев, — как бы не сорваться в штопор».

Опасения укрепились, когда француз не пришел на оговоренную встречу.

Казалось, их отношения закончились, так и не начавшись. Но судьба подарила им еще одну встречу. Недельки через три они случайно увидели друг друга в театре. Полковник извинился, сослался на служебные дела и предложил встретиться вновь.

Так и сделали. И эта встреча расставила все точки над «и». Француз раскрылся сразу. Он говорил, что США готовят войну против СССР и стараются втянуть в ее подготовку европейские страны. Отсюда и неприязнь его к американцам.

Чтобы подтвердить сказанное, полковник предложил показать, а возможно и передать на короткое время, материалы НАТО. Там документально зафиксировано, как Соединенные Штаты готовятся к новой войне. Только теперь к войне ядерной.

Лебедев слушал, как огорошенный. Он готовился к трудной встрече, к спорам, убеждениям, отстаиванию своей позиции. Подыскивал веские аргументы, чтобы уговорить француза дать хотя бы какую-то устную информацию. А тот вдруг сам предлагает документальные материалы. Это даже выглядело подозрительно. Но Лебедев интуитивно почувствовал: полковнику можно и нужно верить. Он вполне искренен и правдив.

Алексей Иванович не ошибся. Правда, на первых порах, во время их редких встреч (ведь французу приходилось приезжать из Германии в Париж), полковник снабжал его в основном устной информацией. Она была тоже к месту, но, увы, не говорила о перспективности его нового знакомого.

И вдруг через полгода француз передает первый совершенно секретный документ штаба Верховного Главнокомандующего НАТО — приказ на проведение крупных учений «Фул Плей». Приказ объемный, 52 листа. В нем излагались планы руководства альянса по применению ядерного оружия в ходе боевых действий на Центрально-европейском театре. Также документ содержал описание замысла учений, состав сил, распределение зон боевых действий сторон, перечень целей, последовательность операций.

План натовских учений вызвал большой интерес у руководства Главного разведуправления. Центр неожиданно прозрел и увидел в полковнике ВВС не просто доверенное лицо, а перспективного, ценного агента. Ему был присвоен оперативный псевдоним Мюрат. Резидентура в Париже, в свою очередь, получила указание обратить самое пристальное внимание на будущего агента, закрепить его за разведкой, проявить внимание и заботу, нацелить на добывание конкретных документов по НАТО.

В то же время в Москве желали подробнее узнать: кто он, этот таинственный натовский полковник?

На подобный вопрос мог ответить пока один человек — Алексей Лебедев. Вскоре на столе у начальника европейского управления ГРУ генерал-лейтенанта Коновалова появилась шифрограмма из Парижа.

«Мюрат родился в богатой дворянской семье, — писал Лебедев, — Мюрат — барон. Своим титулом гордится. В семье все боготворили мать. Высокообразованная женщина, она прекрасно знала историю, особенно русскую. Ценила Россию. Любила русскую классическую литературу и музыку и прививала эту любовь сыну.