Читать книгу "Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова - Андрей Венков"

А рубленые раны тогда залечивались быстро. Сначала они присыпались мелкой солью, потом к ним прикладывалась ветошь с коровьим маслом и менялась два раза в день. Сначала, конечно, болезненно, когда солью присыпали, но потом – ничего.

Новая зима находила. Чеченцы притихли. Босиком и в одних чувяках по сугробам много не побегаешь. Шамиль, недовольный тем, как идут дела, снова взялся за наибов и взыскивал с них по жалобам народа за разные беззакония и притеснения. Опять, говорили, Талгика вернул… У русских новые экспедиции начинались. Решил Фрейтаг чистить старые просеки, заросшие за лето кустами, экспедицию назначил на 17 ноября, а Витовскому приказал организовать набег, чтоб отвлечь чеченцев.

23 ноября пошел Бакланов в набег и отогнал ичкерийские стада, которые неосторожно паслись у Герзель-аула в хошгельдинских балках. Затем с самим Витовским, взяв с собой еще 6 рот Кабардинского полка, 2 орудия и две сотни полка № 40, разорили 28 ноября Копли-Берды, 29-го – Аллерой, а 30-го – Шаудан-Шари. Бакланов в этих набегах потерял 1 убитого (Севостьяна Солдакова, Кобылянской станицы, на обратной дороге из Копли-Берды) и 2 раненых. Последний набег вообще без потерь обошелся.

Кое-как закончился 1847 год. К осени и к зиме казаки меньше умирать стали. До нового года умерли всего 4 от «обыкновенных болезней» и 2, как ни странно, 20 декабря умерли от холеры – Исай Ковалев и Ларион Кулаков, оба Луганской станицы. И где они в декабре холеру подцепили? Может, просто отравились чем-нибудь?

Два урядника и 6 казаков отправились по распоряжениям Войскового Дежурства в командировки. Вот и весь год – сплошные потери. И производств не было. За весь год одного Петра Березовского из урядников в хорунжие произвели. За что ж производить? Мрут да бегают…

Глава 14. Даджал

Зимой с 1847 на 1848 год на левом фланге Фрейтаг очищал и расширял Гойтинскую и Гехинскую просеки. Рубка чеченских лесов зимой становилась для русских традицией.

Для Донского № 20 полка третий год службы подходил к концу. Бакланов отрастил себе громадные бакенбарды. Хотел бороду, но начальство всегда было против бород. Государь Император, проезжая по Линии, любовался джигитовкой линейцев и своего конвоя, а потом, вздохнув, сказал: «Не идет борода к эполетам, и эполеты к бороде не идут». Государь уехал, а произнесенную им фразу местное начальство приняло к исполнению, стало бороды искоренять. Но Бакланов при выбритом подбородке отпустил такие бакенбарды, что по обеим сторонам груди свисали чуть ли не до пояса. Набивалось в них пыли из-за трудностей походной жизни, хоть вытряхивай или об столб выбивай, но вид хозяину придавали картинный.

Одевался он теперь как настоящий кавказец. В любое время года носил черную косматую папаху. На ногах – сафьяновые чувяки. Добыл себе черкеску с настоящего джигита – желтого цвета. Зимой и в походы надевал ее на черный бешмет. А летом по жаре ходил в обычной красной шелковой рубахе с расстегнутым воротом. Как истинный кавказец, стал собирать разные кавказские редкости. Приносили ему казаки серебряные знаки, снятые с убитых. Круглый знак «За храбрость сотенному командиру», треугольный с закругленными углами – «За отличную храбрость трехсотенному командиру», овальный знак военного отличия, серебряные бляхи с наградных темляков.

Со временем он переобмундировал и перевооружил весь полк. Форменные чекмени и шашки брали со склада лишь для смотра по случаю приезда большого начальства. Повседневно же баклановцы носили черкески и были вооружены чеченскими шашками и большими лезгинскими кинжалами. Кинжалы Яков Петрович покупал и на свои деньги, а черкески и шашки снимали с убитых. Чтобы одеть и перевооружить 700–800 всадников, надо убить столько же чеченцев. А Бакланов переодел и перевооружил.

Не все сразу гладко шло. Молодежь к этому делу непривычна и покойников боится. Старшие поощряли:

– Что глядишь? Стягивай с него… Твоя ж добыча…

А кровь хорошо холодной водой отмывается.

Бакланов, однако, сохранил у казаков пики. От стариков помнил и сам в Учебном полку и на Чамлыке увидел, какова ей цена в руках настоящего умельца. Сам казакам показывал и терпеливо объяснял:

– Научиться трудно, но если кто владеет – страшное оружие.

Всю зиму Бакланов придумывал, как бы чеченцев запугать. Крови и смерти они мало боятся. Эх, Засс бы придумал!.. Черкесы на него как на нечистую силу смотрели.

Стал Бакланов местных узденей, которые к русским служить пришли, расспрашивать, про старое житье узнавать – какие тут чудеса были, чего тут люди боятся. Про чудеса ему горские татары с Карачая и с пяти горских обществ поведали, что падала тут с неба хвостатая звезда со страшным грохотом. Раскололась она на две части, и выпал из нее мальчик-богатырь. Прибежала волчица и хотела его съесть, но он ее схватил, одолел и стал волчье молоко сосать. И поют с тех пор его потомки, что мы слуги Бога, мы его храбрые дети, а мать наша – волчица. Потом его, этого мальчика, взяли на воспитание Усхуртуковы, и он вырос богатырем. А из обломков звезды кузнец Дебет выковал меч. Вес у меча равен весу зубра, длиною он с горное ущелье, а шириной – шире санного пути. Этому богатырю потом меч отдал.

Думал Бакланов, прикидывал. Меч… Хвостатая звезда… И додумался Бакланов, испросил в полк ракетную батарею.

Всю зиму обучал. А весной случай представился.

6 марта пробралась партия хищников между оконечностями Качкалыкского и Терского хребтов и напала на Акбулак-Юрт и Брагуны. Последний аул лежал на левом берегу Сунжи напротив Щедринской станицы. Чеченцы там мирные, проверенные. Происходили они от крымских татар, сюда лет триста назад переселились. Через свою замиренность от хищников и пострадали.

Ударила с Таш-Кичинской башни сигнальная пушка – тревога. Поднял Бакланов две сотни:

– На обратной дороге перехватим. И эти с собой берите… Проверим…

Подскакивая к Исти-Су, увидел – уходят чеченцы, добычу гонят, и линейцы где-то сзади еле заметно маячат.

И чеченцы Бакланова увидели и, бросая добычу, ударились вскачь мимо него к вожделенному Качкалыкскому лесу. Надеялись проскочить.

Бакланов с казаками поскакал наперехват, а батарея – сначала параллельно, а потом выскочила на бугор, станки – на землю. Как раз достанет… И взвились со свистом и клекотом огненные стрелы, врезались в кучу всадников, искры рассыпали. Кто-то взвыл не своим голосом и покатился, охваченный пламенем. Остальные шарахнулись в разные стороны, так же закричали и ну – коней плетьми пороть. Понеслись так, что конских ног не различишь, – одно мелькание.

– Даджал!.. Даджал!..

Рассыпались по кустам, по оврагам, ранняя мартовская темнота их паническое бегство прикрыла. За бой этот на следующий день Бакланов двух казаков к чину урядника представил – Карпа Шевцова, Ольгинской станицы, и Афанасия Апанасова, Задонско-Кагальницкой.

Подобрали казаки брошенный чеченцами значок. Оказалось – из Брагунов, у местных мирных хищники отобрали. Привезли Бакланову: