Читать книгу "Война 2020. На западном направлении - Владислав Морозов"

Дед прожил очень долго и умер в 2003-м, уже не увидев главного безумного бардака, который начался много позже. Интересно, что он сказал бы своим потомкам теперь?

– Пан майор, пересекли русскую границу, – дисциплинированно доложил наводчик командирского танка взводный Андрович (слава богу, ТПУ более-менее работало) и добавил: – Какие будут приказания?

– Пока никаких, – ответил Печковский, осматриваясь.

В командирские приборы наблюдения он уже видел, как мимо промелькнули постройки пограничного перехода. Все было тихо и пустынно, никаких следов боя. Ни одного человека, ни своих, ни чужих – только оставленная кем-то на парковке возле таможни одинокая легковушка. А вообще, вокруг здесь было практически так же, как и на польской стороне границы, – ровная дорога, построенная в свое время еще немцами, с деревьями далеко по сторонам. Здесь вообще довольно специфические места: то, что понастроили немцы во времена своего владычества в Восточной Пруссии, частично разрушили в 1940-е, потом что-то восстановили, что-то построили заново, но в 1990-е многое снова пришло в разор и упадок. Поэтому Печковский точно знал, что здесь его танкисты наверняка встретят на своем пути много старинных руин и просто заброшенных строений.

От размышлений майора оторвали несколько близких взрывов где-то впереди. На фоне канонады с русской стороны они прозвучали как-то слишком отчетливо. После взрывов впереди стала слышна пушечная стрельба – судя по глухим звукам выстрелов, в нескольких километрах по ходу движения 1-го батальона стреляли из танковых пушек. «Леопарды» вступили в бой? Но доносившиеся до Печковского звуки вовсе не напоминали довольно хорошо известный ему по натовским учениям голос немецких танковых 120-миллиметровок. Тут явно было что-то другое.

Потом майор увидел в свою оптику выглянувшего из башенного люка старшего хорунжего Цызика. Хорунжий размахивал красным флажком, что означало остановку для всей колонны. Танки встали, порыкивая моторами на холостых оборотах. Печковский откинул крышку люка и высунулся по пояс наружу в синий выхлопной чад. Одновременно с ним показались из башенных люков и командиры остальных танков – всем было очень интересно, почему остановились. Тем более что колонна прошла всего километра три в глубь российской территории.

Сначала Печковский не услышал и не увидел ничего нового и интересного. Разве что звуки пальбы впереди стали отчетливее – где-то там, за поворотом дороги, к небу уже поднимался черный дым. Что именно там происходило сейчас, не было видно ни Печковскому, ни, похоже, Цызику. Тогда почему последний вдруг остановил колонну? Потом майор услышал какой-то новый, шедший сверху звук. Сдвинув ребристый черный танкошлем (еще одно «тяжелое наследие коммунистической эпохи»), Печковский задрал голову и увидел: низко над колонной с тихим, почти неслышным из-за канонады свистящим жужжанием пролетело нечто небольшое, светлое, с длинными крылышками, плохо заметное на фоне неба. Дрон? Но чей? Майору хватило ума понять, что, раз на польской стороне по-прежнему нет связи, свои дроны сегодня вряд ли летают. Выходит, это был русский БПЛА? Ничего себе.

Осознать этот факт майор толком не успел. Впереди послышался перекрывавший канонаду шум мотора, и из-за поворота показался ехавший навстречу танковой колонне броневик: привычного облика БРДМ-2, модернизированный в вариант «Шакал» из бригадной разведроты, с квадратными боковыми люками и боевым модулем вместо башни. Непривычно было то, что БРДМ был буквально облеплен ранеными – на его броне сидело и лежало человек двадцать в знакомом польском камуфляже. Всех их объединяли сделанные явно наспех повязки – у кого рука, у кого нога, у кого голова или грудь. На бинтах отчетливо просматривались пятна свежей крови. Черт знает что такое…

– Что там случилось? – крикнул Печковский выглядывавшему из командирского люка «Шакала» офицеру с знаками различия хорунжего на черном берете в момент, когда броневик поравнялся с его РТ-91. Вроде бы майор даже когда-то встречал его, во всяком случае в голове Печковского даже всплыла фамилия хорунжего – Могнуски или что-то вроде того.

– Там, пан майор, такое, пся крев… – ответил тот и, посмотрев на небо, вдруг, словно спохватившись, заорал благим матом: – Опять летит, курва! Быстрее рассредоточьте технику! Это русский БПЛА!

Хорунжий явно занервничал, узрев дрон, который как раз летел обратно вдоль колонны, чуть в стороне от нее. Интересно, чего это он так испугался, лениво подумал Печковский. Между тем двое из сидевших на броне «Шакала» легкораненых вскинули «Бериллы» и начали палить короткими очередями по дрону, но без особого эффекта. Печковский в раздумье посмотрел на турельный зенитный пулемет своего танка – разворачивать его было уже поздно, дрон был слишком мелок, да и к тому же уже скрылся из глаз. Про себя майор отметил, что никакие серьезные средства ПВО его батальон сейчас не прикрывали. «Буки» и «Осы» из входившего в состав 16-й мехдивизии 13-го Эльблонгского полка ПВО сейчас должны были находиться где-то позади и прикрывать штабы, склады и прочие тыловые объекты. Собственно, по нормативам североатлантического блока все было правильно и буднично – мобильных средств армейской ПВО сейчас было мало даже у немцев, поскольку считалось, что в случае гипотетической войны мехчасти НАТО на марше будет прикрывать доминирующая над полем боя натовская истребительная авиация. Ведь вплоть до сегодняшнего дня натовцы ни разу не сталкивались с противником, имевшим современную авиацию и мощную ПВО.

– Быстрее вперед! – заорал хорунжий Могнуски (при этом глаза у него стали совершенно безумными) своему водителю. «Шакал», взвыв мотором, съехал на обочину дороги и на приличной скорости рванул, трясясь на ухабах, на юго-запад, в сторону недалекой польской границы.

Это было чистой воды хамство со стороны хорунжего. Нормальный офицер в такой ситуации должен был вылезти из машины и доложить обстановку старшему по званию. Правда, бригадная разведка напрямую не подчинялась комбатам, но это обстоятельство так же, как и наличие на броне многочисленных раненых, нисколько не извиняло хорунжего. Проводив осуждающим взглядом быстро скрывшийся из вида «Шакал», Печковский не успел ничего сказать и сделать для себя никаких выводов.

Однако, прежде чем он успел отдать команду продолжить движение или хотя бы выяснить у хорунжего Цызика причину остановки, в летнем небе над головами польских танкистов где-то в хвосте колонны звонко бабахнуло с противным, лопающимся звуком четыре или пять раз. Майор чисто инстинктивно обернулся и увидел, как в небе вспухают сизые облака, показавшиеся ему слегка похожими на бледный фейерверк, по сторонам от которых разлеталось что-то более темное. Подчиняясь опять-таки инстинкту, Печковский нырнул в люк и прикрыл над собой крышку. Именно в эту секунду где-то поблизости раздались тяжелые удары, и сорокатонный «Тварды» буквально заходил ходуном. Наводчик Андрович, похоже, хотел что-то сказать, но от неожиданности и сильного сотрясения явно прикусил язык, зашипев от боли и ругнувшись последними словами.

Когда тряска наконец прекратилась, Печковский выглянул из люка и сразу же унюхал удушливый запах горящего топлива. Над дорогой поднимался дым, где-то в хвосте колонны бугрились облака пламени, и пожар разрастался.