Читать книгу "Один на стене. История человека, который не боится смерти - Алекс Хоннольд"

Я считаю, что под конец мы нашли то, что искали, – испытания физической и психической выносливости и грандиозное приключение на Эль-Капитане. Мы надеялись соединить все подъемы, делая по одному в день, и найти новый уровень сложности. Мы хотели проверить наши умения и эффективность на больших стенах, чтобы увидеть, сможем ли мы это сделать. Каждый из нас с гордостью прошел испытание до конца и был рад, когда все закончилось.

Крис Паркер брал у меня интервью о нашем испытании «7 за 7» для Rock and Ice. Он спросил, думал ли я о том, чтобы улучшить наше достижение на больших стенах. Я ответил: «Я не уверен в том, как именно мы будем это делать. Конечно, я хочу сделать в будущем что-то еще труднее, но определенно не хотел бы лазать «10 за 7» или что-то вроде того. Это было бы попросту скучно».

На данный момент мне было достаточно. «Это было весело, – сказал я Паркеру, – но теперь, когда мы закончили с кампанией на Эль-Капитане, я собираюсь снова заняться спортивным скалолазанием».

Пару дней спустя мне позвонил Седар Райт, чтобы взять интервью для сайта The North Face. Он задал несколько прямых вопросов, вроде того, как мне лазилось с Дэйвом. Я ответил: «Потрясающе. Он мотивирован и всегда в приподнятом настроении. Что еще важнее, он, наверное, один из лучших скалолазов в мире, которые лазают с ИТО. Не думаю, что наша цель была бы достигнута с кем-то другим».

Седар знает о лазании на скорость все, но, исполняя долг репортера, он спросил меня, почему я решил заняться этим. «Я думаю, то, что мне больше всего нравится в лазанье на скорость, – ответил я, – это то, насколько эффективно все проходит. Скоростное восхождение заставляет отсечь все лишнее и действовать наиболее оптимально. В результате восхождение идет очень гладко – это превосходное чувство».

Затем Седар задал острый вопрос: «Почему вы, ребята, не взялись за более сложные маршруты?» Я знал, что он просто пытался разозлить меня, но я дал ему прямой ответ: «Мы думали о том, чтобы закончить кампанию на жесткой трассе с ИТО, возможно, на такой, которую еще никто не проходил за день. В конечном итоге нам показалось, что мы получим больше удовольствия, если закончим на Triple Direct – как раз подоспеем к пикнику на поляне».

Седар никак не унимался. Далее он спросил: «Ты нашел контрабанду, которую я припрятал в твоем фургоне, когда позаимствовал его у тебя, пока ты был в Европе?»

И это для серьезного сайта The North Face?! Так что я вонзил ему шпильку в ответ: «Я не нашел в своем фургоне никакой контрабанды, кроме той отвратительной подушки, которую ты оставил на моей кровати».

* * *

Я пишу эти строки, когда после моего 29–го дня рождения прошло уже четыре месяца. Некоторые люди спрашивали меня, думаю ли я, что прошел пик своей формы. В конце концов, в профессиональном спорте пик достижений большинства атлетов приходится в основном на возраст между 25 и 28 годами. То, что Роджер Федерер может выиграть теннисный турнир в возрасте 33 лет, считается чудом. Многие владельцы бейсбольных команд полагают, что давать долгосрочный контракт питчеру или шорт-стопу, которому перевалило за 30, – ошибка. Жестокая реальность, но статистика подтверждает эти пессимистические оценки.

Все, что нужно для того, чтобы почувствовать себя старым, – это внезапное появление на сцене молодого и энергичного спортсмена. Когда осенью 2010 года я лазал на Smith Rock в штате Орегон, там появилась банда лучших французских скалолазов. Среди них был 15–летний вундеркинд по имени Энцо Оддо. Он уже наделал шуму во Франции, где в предыдущем году пролез семь маршрутов сложности 5.14d. Он слишком молод, чтобы водить машину, а на маршрутах его страхует мать. Он похож на беспечного юнца, резвящегося на игровой площадке. На Smith он лазал уверенно и красиво.

В тот момент мне было 25. «Энцо потрясающе лазает», – восхищенно сказал я своим друзьям. Наблюдая за тем, как он лезет, я вдруг почувствовал себя старым. Я вспомнил себя таким же молодым парнем, прокладывавшим свой путь наверх.

Я знаю, что многие люди, мои друзья и поклонники, думают, что я просто играю в азартную игру со своим фри-соло. Пит Мортимер, с которым мы вместе плодотворно работали и который хорошо меня знает, говорит, что сомневается в том, должен ли он продолжать снимать мои соло. В прошлом году он сказал: «Есть много людей, которых не устраивает то, что делает Алекс. Даже некоторые его напарники думают, что у него есть хороший шанс убиться».

Когда мы только познакомились со Стейси, я учил ее лазать, и она всегда говорила, что не беспокоится о том, что я могу себя погубить. «Я чувствую, что Алекс все держит под контролем», – сказала она в 2010 году. Однажды она наблюдала за моей попыткой пролезть онсайт-соло маршрут категории 5.12a распором по углу. Я лазал вверх и спускался вниз, пока работал над ним. Естественно, на это было страшно смотреть. Да и страшно делать, коли на то пошло. После этого Стейси решила, что больше не будет смотреть на подобные вещи.

Самое странное то, что смотреть на фри-соло сложнее, чем лезть.

В 2011 году я читал лекцию в гарвардском Travellers Club в Бостоне. Она в основном касалась съемок «Один на стене». Я сидел в аудитории рядом с женщиной, которая задала мне вопрос, который еще никто до этого не задавал. «Я знаю, что вы не волнуетесь, когда лезете фри-соло, – сказала она, – но каково это – смотреть на себя, лезущего соло, в фильме?»

«Мои ладони потеют», – признался я.

Там также были люди, в частности несколько журналистов, которые задавали вопросы о том, подталкивают ли меня спонсоры и СМИ к рискованным восхождениям. Они не правы. Никто не говорит мне: «Эй, Алекс, ты можешь пойти и пролезть в соло маршрут посложнее?» Никто не хочет, чтобы я лез соло, кроме меня самого.

Наверное, я не могу объективно судить о том, достиг ли расцвета сил в свои 29 лет. Если вы скажете футболисту или бейсболисту о том, что в свои 32 он уже не тот, он расстроится и попытается доказать, что это не так. Сейчас я действительно чувствую, что мои лучшие годы только начинаются. Думаю, мои лучшие подъемы еще впереди. Я пока не пытался делать что-нибудь на пределе. Что еще важнее, у меня по-прежнему есть жгучее желание пролезть что-то значительное, чего я еще никогда не пролезал. Есть еще много проблем на стенах и на вершинах по всему миру. Я чувствую себя так, как тогда, когда ушел из Беркли в 19 лет. В жизни нет ничего интереснее скалолазания.

Так что же это за испытания, вдохновляющие меня и которыми я хочу заняться в ближайшем будущем? На протяжении многих лет говорили о первом фри-соло на Эль-Кап. Я тоже давно думаю об этом. В моих записках еще за 2009 год есть такие строчки: «Проверить Freerider» или «Проверить Golden Gate». Проблема с фри-соло на Эль-Кап в том, что он намного больше остальных, даже больше, чем Хав-Доум, и на нем нет маршрутов проще, чем 5.12d. Я не удивлен тем, что никто даже не пытался пролезть фри-соло на Эль-Кап. Думаю, это возможно, но к этому действительно нужно подготовиться. Нужно очень хотеть этого. Самым сложным будет просто оторваться от земли и сделать первый шаг. Это было бы потрясающе.