Читать книгу "Яд со взбитыми сливками - Анна Ольховская"

Возле лесенки с видом экскурсовода стояла Амалия Викторовна Федоренкова, нетерпеливо постукивая носком туфельки по полу.

— Наконец-то! — прошипела она, когда основательно избитую девушку швырнули к остальным заложникам, согнанным в угол рядом с цистерной.

Там были все, кроме Вани. Мальчик сломанной куклой висел на плече Марата, похоже, он потерял сознание от боли.

Наверное, так было лучше. Для него.

— Ну что же, дамы и господа! — оживленно заговорила директриса. — Пожалуй, можно начинать. Сейчас мы с вами проведем очень познавательный опыт — растворение тела человека в концентрированной серной кислоте. Правда, тело, увы, находится в бессознательном состоянии, так что дополнительного бонуса в качестве воплей и визга мы не услышим. Но после мальчика в кислоту отправится очаровательная Ланочка, и вот тогда мы сможем насладиться по полной программе. Ирина, насчет своей малышки не волнуйтесь, она проживет дольше всех, поскольку ее тельце растворится быстрее всех, даже в насыщенной вами кислоте.

Ирина пошатнулась и еще крепче прижала к себе уставшую плакать Лизу.

— Мама, она что, сумасшедшая? — растерянно посмотрел на Ольгу Вова. — Что она говорит такое? Человеческое тело, которое будет растворяться, — это что, Ваня? Наш Ваня?!

— Ты не слушай ее, сынок. И не смотри. Закрой глазки.

— Когда, — шепотом начала Лана, но подкативший к горлу ужас мешал говорить, пришлось потратить время на борьбу с этим разбухшим комом, — эти твари займутся мной, будет, скорее всего, очень шумно (Господи, дай мне сил!), и вы сможете помочь своим детям избежать страданий.

— Как? — не сообразила сразу Ольга, но потом зрачки ее расширились, затопив чернотой радужку. — Ты имеешь в виду?..

— Да.

— Эй, не шушукаться там! — прикрикнула Амалия. — Внимательнее надо быть на уроке, дети! — глумливо кривлялась самка гоминида. — Сейчас мой ассистент Марат начнет опыт. Он…

Переполненный предвкушением голос внезапно прервался, мадам Федоренкова пошатнулась и совершенно обезумевшим взором уставилась в противоположную стену. Лицо мгновенно выцвело, губы посинели и затряслись, клацая зубами, она залепетала:

— К-как это? Откуда? Вас же нет! Вы умерли, все! Все!! Все-е-е!!! — Лепет перешел в вой.

— Чего это она? — переглянулись гоблины, не замечая ничего необычного.

А потом…

Из противоположной стены вдруг начали появляться полупрозрачные детские силуэты. Один, второй, третий… Они заполнили уже почти все свободное пространство комнаты, но продолжали выходить.

И молча собираться вокруг директрисы, глядя ей в глаза.

Все больше терявшие разум, побелевшие глаза.

И, когда детей стало так много, что они приблизились к Амалии вплотную, женщина отступила на шаг. Потом еще на шаг. Еще.

Но дети двигались следом. И первым шел Сережа, Лана узнала это изуродованное генетическим сбоем лицо. Рядом с ним плыла по воздуху совсем маленькая, довольно симпатичная девчушка с коротко, почти под ноль остриженными волосами.

Дети молчали. И сжимали кольцо, загоняя свою мучительницу вверх по лестнице. Потому что отступать Амалия Викторовна Федоренкова могла только туда.

И Лане, единственной из присутствующих не остолбеневшей от ужаса, совсем не хотелось ее останавливать.

А потом раздался глухой всплеск и жуткий, рвущий нервы вопль.

Который мгновенно привел в чувство Марата.

— Ну, что застыли, дебилы?! — заорал он. — Кончайте баб!

— Т-т-так они же… — проклацал один из гоблинов, трясущейся рукой указывая на медленно тающие силуэты. — Они же… Амалию…

— Амалия — дура истеричная, туда ей и дорога! Кончайте, говорю, а я пока пацана отправлю вслед за дурой.

Он двинулся к цистерне, но успел сделать только один шаг.

А потом дверь, ведущая в подземный ход, слетела с петель, выбитая мощным ударом, и в комнате сразу стало тесно от множества здоровенных парней в камуфляже.

Через секунду и Марат, и его гоблины валялись мордой в пол, а Лана недоверчиво вглядывалась в бледное лицо Кирилла, подхватившего ее на руки:

— Ты… ты откуда взялся?

— Из лесу, вестимо. Нас вон тот мужичок с ноготок привел.

И только сейчас девушка заметила робко жавшегося в углу мальчика с удивительно красивым, немного скуластым лицом. Очень кого-то напоминавшим лицом.

— Саша?!

Эпилог

— Ну что, ты готов? — Лана повернулась к сидящему рядом мальчику. — Мы приехали. Ты маму хоть чуть-чуть помнишь?

— Совсем чуть-чуть, — смущенно улыбнулся Саша, изо всех сил стараясь спрятать волнение.

Но волнение неугомонным котенком выпрыгивало из глаз, заставляло дрожать руки и нагоняло слезы в глаза.

Большие, немного раскосые карие глаза.

Больше не слепые.

Потому что первое, что сделала Лана, когда весь этот кошмар закончился, — отправила их маленького спасителя на консультацию к лучшим офтальмологам. Потом была операция, проведенная в Германии, три недели мучительного ожидания, наконец мальчику сняли повязку и…

Лана вовсе не считала себя сентиментальной барышней, бурно рыдающей над трогательными святочными рассказами, но в тот день, когда Сашке сняли повязку, наревелась всласть. Именно всласть, потому что это были сладкие слезы радости за храброго мальчишку, которому они все — и Ирина с Лизонькой, и Ольга с мальчиками, и она — были обязаны жизнью.

Ему и Павлу Шуганову.

Саша пришел в себя и не сразу смог понять, где он и что с ним. Тесно, болит голова, чем-то жутко воняет, и все вокруг трясется.

А потом он услышал гогот и все вспомнил. И по щекам заструились горячие ручейки слез. Тряпка, слабак, кретин! Ты смог убежать из страшной западни только для того, чтобы так глупо попасться в лапы каким-то козлам?!

Ага, а если будешь продолжать заливаться соплями и слезами, на этом твое путешествие действительно закончится. Завязывай с истерикой, болван! Приготовься действовать, проверь мышцы.

Мышцы сообщили, что им холодно и они онемели.

И до конца поездки Саша занимался разогревом, по очереди сгибая и разгибая руки. Ехали они довольно долго, а может, мальчику так просто показалось. Но все-таки куда-то наконец приехали.

Почувствовав, что автомобиль остановился, Саша замер и закрыл глаза. Щелкнул замок багажника, и в душный закуток ворвался ноябрьский холод.

— Ну что тут у нас? — хмыкнул один из тех, что ловил его на дороге, кто именно — мальчик не разобрал. — Слышь, Череп, а ты его не того, не зашиб, часом? Пацан до сих пор в отключке! Хотя нет, дышит, живой, значит. Ну что, Дистрофик, забираешь его?