Читать книгу "Запах гари - Вячеслав Воронов"

— Да это нефть! — воскликнул полковник. — Откуда она взялась?

— Землетрясение! — сказал заместитель, возбужденно сверкнув глазами, и добавил спокойнее: — Открылись какие-то пласты, и она хлынула прямо из недр. Гляньте на окна!

Из окон второго этажа, видимых над забором, с треснувшими во время землетрясения стеклами, лилась нефть, радужными в солнечном свете водопадами низвергаясь на землю. Казалось, всё здание наполнилось нефтью, превратилось в аквариум, повреждённый во многих местах, или в танкер, который наскочил на скалы и получил многочисленные и неустранимые пробоины.

— Жми на газ, иначе поплывём! — велел полковник.

Они ехали уже не по дороге, а по нефтяной реке, уровень которой достигал дисков колес. Когда они вырвались на пока ещё чистый от нефтяных разливов участок, все вздохнули с облегчением.

— Всё, что ни делается, к лучшему, — философски, с волнительной бодростью нашкодившего и избежавшего наказания школяра изрёк полковник. — Да тут нефти непочатый край! — он коротко и нервно рассмеялся. — Бог с ними, с выродками! Ещё напечатают яйцеголовые, никуда не денутся. А тут нефть, прямо в городе! На деньгах сидим, и плачем, что всё плохо. И сносить ничего не надо — землетрясение поработало. Чудны дела твои, господи.

Нефть тем временем заливала здание института, которое снова мало где пострадало от землетрясения, снова выстояло. Тёмная пахучая жидкость, исторгнутая недрами земли, мощной струёй ударила в плиты подвального перекрытия, в считанные секунды заполнила пространство подвала, и, бурля и закипая, попёрла вверх, заливая лаборатории, коридоры, блоки, где содержались вольеры с перерожденными животными, помещения с перерожденными людьми, со всякими генетическими уродцами, всем, во что воплотился здесь человеческий гений.

Серые, почуяв запах нефти, купались в ней, жадно хлебали её, как алкоголики, дорвавшиеся до спиртного, ликовали, ощущая невиданный прилив сил. Белые пытались бежать, но клетки были сварены на совесть, на окнах стояли решетки, двери запирали крепкие замки. Они быстро слабели, захлебываясь в ядовитой для них среде, собаки выли предсмертным воем, не имея возможности вырваться из вольеров, белые крысы пищали, метаясь по клеткам, бессильно впиваясь зубами в металлические прутья, стараясь спастись, но спасения не было. Серые, войдя в силу, ломали решетки, перегрызали проволоку сеток, выбивали двери и спешили на волю. Рай земной наступил для них, пришествие их бога, судный день, когда отделят, наконец, агнцев от козлищ, и воздадут всем по заслугам, и агнцами в этом мире были, конечно, они. Карлики и горбуны, бывшие бомжи и одинокие алкаши, завлеченные сюда всеми правдами и неправдами, с серыми лицами, серыми язвами и шрамами, с серыми сердцами и серой кровью, сбегались во двор института, чувствуя свою силу, зная о необходимости сбиваться в толпу, армию. Упившись нефтью, выкупавшись в ней, насладившись нею, они возжелали дышать дымом. Только его не хватало им для полного счастья, и они, поглядывая вокруг блестевшими от возбуждения глазами, ещё не в силах в полной мере поверить своему счастью, искали способ поджечь. Они не думали о том, что ещё не все их собратья выбрались на незалитую нефтью территорию, а про белых они даже не вспоминали. Веселый огонек, неизвестно от чего и зародившийся, вспыхнул зеленоватым язычком и побежал по округе, залитой нефтью. Почувствовав жар набиравшего силу пламени, серые бросились бежать, чавкая нефтяной грязью под ногами, продираясь через клумбы с розами, которых обрекли на смерть. Кто не успел выбраться из зоны, охваченной катастрофой, оказались в беде. Они сгорали заживо, в первые мгновения даже получая удовольствие от неимоверно быстро прибывавшей в их тела энергии, силы, которую давал опалявший их огонь. Но удовольствие переходило в боль, боль превращалась в адские муки, а муки несли в себе страшную смерть, смерть пресыщения.

Некоторым удалось добежать до нетронутых этим карнавалом смерти участков, и они с радостью глядели на бушевавший огонь, с удовольствием вдыхали дым пожарища, с бравурной смелостью подходили ближе и удовлетворённо, гомерически смеялись оттого, что не их настигла страшная смерть.

Огненный вихрь, подвижный и коварный, словно наделённый разумом демон, быстро распространяясь по округе, добрался до жилых районов, разрушенных землетрясением. Люди не оправились еще от первой беды, не оплакали первые жертвы, а тут снова стихия, страшная лавина огня с неотвратимостью рока явилась по их тела и души. Проклятия, посылаемые то ли людям, то ли небесам, сливались с криками сгораемых заживо, развалины охватывались пламенем, и спасением было только бежать. Но недра продолжали исторгать пищу для огня, который свирепствовал с новой силой, с неровным гулом бесновался и завывал, как упившийся кровью зверь, и бросался в погоню за новыми жертвами.

«Мерседес» с тремя сотрудниками спецслужбы ехал по пустынной дороге, проложенной через тайгу.

— Ого! — выдал заместитель полковника, оглянувшись и рассматривая дымовую завесу, распростёртую над оставленным ими городом.

— Погасят, не в первый раз, — обронил полковник, едва удостоив зрелище взгляда. — Давай-ка быстрее, — обратился он к водителю, — есть хочется. С этими дураками целый день голодными будем.

Водитель нажал на акселератор, и мощная машина, красавец «Мерседес», полетел вдоль вековых елей как стрела.

35

Как только новая волна землетрясения сотрясла недра, Котиль, поднявшись, схватил Вику за руку и потащил за собой. Она, оцепеневшая от ужаса, не хотела никуда идти, не хотела подыматься с пола, скрутившись клубком, как зародыш в чреве матери. Казалось, она предпочитала в таком положении отдаться на волю случая, чем броситься в полное шокирующих событий, бурлившее море жизни. Но Котиль силой заставил её подняться и дойти, переступая через трупы и лужи крови, к дверному проему, где был шанс уцелеть, если начнут падать плиты перекрытия. Неподалеку от них, в кровавой луже, лежало, раскинув ноги, распростёртое на полу мощное тело Бардаганова. На лице его навсегда застыло выражение недоумения, непонимания того, что произошло. Грязно белая, как жирное прокисшее молоко, его кровь, вытекшая из многочисленных ран, смешалась с красной кровью Кащея, образовав смесь поразительно красивого, ярко — алого с переливами и оттенками цвета. Кащей лежал рядом с Бардагановым, изрешечённый осколками гранаты, с оторванной по локоть рукой, в скрюченной позе. Он словно бежал куда-то, полз, продирался из последних сил, с надрывом, любой ценой надеясь спастись, намереваясь раздобыть денег и пожить хоть неделю, хоть день в своё удовольствие. Рука, отброшенная взрывной волной, с судорожно сжатым кулаком, лежала возле изрытого вмятинами операционного стола.

Трясло довольно сильно, но уже не так, как в первый раз. Земные недра словно выпустили пар, остыли, ослабили свой гнев. Вика, попискивая от страха, стояла полупригнувшись, закрыв лицо руками, но не плакала. Котиль стоял рядом с ней, сквозь боль в ушибленном кулаком Бардаганова позвоночнике, боль в ране на груди, сквозь слабость стараясь наблюдать за всем, что творилось вокруг. Он понимал, что надо бежать, уводить Вику, прыгать, если понадобиться, из окна, спасаться. Силой приведя её сюда, в дверной проём, под иллюзорную защиту, он не дотрагивался до неё больше, понимая, что это может быть ей неприятно. Он стоял рядом с ней с чувством вины, и горечи в сердце, и злобы на мир, разрушивший их жизнь. Рана в груди болела всё сильнее, плечо начало неметь, голова гудела от кулаков Бардаганова. Тело медленно, но уверенно охватывала слабость, и он боялся, что не сможет, не успеет спасти Вику, вывести её отсюда; а уж если начнут рушиться стены… Ему нужен был прилив сил, хотя бы на время, хотя бы дорогой ценой. Всё, что говорил ему профессор, было правдой. Наркотик, дающий временную встряску, бурный всплеск энергии, порой казавшейся безграничной, отбирает годы жизни, лишает будущего, как эликсир сатаны, как сам повелитель тьмы, обещающий много за малую плату — всего лишь за душу… И пусть. Он ждал, он знал уже, что должно произойти нечто, что даст ему эту энергию.