Читать книгу "Искусство оскорблять - Александр Невзоров"

Градус трагизма в этом отречении был настолько высок и искренен, что даже ядовитая «Дейли Ньюс» в своей передовице обошлась без зубоскальства и «плясок на могиле». Она ограничилась заметкой следующего содержания: «Если бы братья Девенпорт, показав все, что показали, догадались бы сказать — «смотрите, как все просто», то они добились бы не только удачи и позора, но и уважения Англии».

Азарт, с которым фокусники травили медиумов, не слишком понятен стороннему зрителю, но имеет простое объяснение. Дело в том, что «ясновидящие», «телепаты», «целители», «духовидцы» и «спиритуалисты», как правило, пользовались стандартным набором тех трюков, что были изобретены именно в цирках.

«Летающие руки», «загадочные подъемы предметов», «сгибания ложек и ножей силой мысли», хождения по воде, волшебные исцеления и разгадывание мыслей, техника левитации и чревовещание практиковали еще Кратифен, Феодосий, Эвклид и Деофит — полумифические иллюзионисты Древней Греции.

По всей вероятности не они были изобретателями фокусов, но именно эти имена сохранила история. Разумеется, у них были египетские, ассирийские, китайские и индийские предшественники, а сами фокусы шлифовались и совершенствовались в течении нескольких веков, прежде чем попасть на рынки и в амфитеатры Эллады.

Древнеримские сатурналии отшлифовали иллюзионное искусство и передали его ярмаркам ранней Европы.

В XVI–XVIII столетиях искусство фокуса было доведено до совершенства Георгом Сабелиусом, мэтром Гонэном, Жаном Руайе, Йозефом Фрелихом, Иоанном Боско, Каттерфельдо, Исааком Фауксом, Джинджеллом, Пелладино и еще как минимум тремя десятками классиков циркового иллюзиона. (Cristopher M. Panorama of magic 1962; Evans H. Magic and its professors 1902; Тривас М. Вадимов А. От магов древности до иллюзионистов наших дней 1979)

В раннем средневековье технология фокуса остается известной только тем, кто сам работает на аренах, но уже в 1533 году Генрих Корнелий Агриппа издает в Кельне свой труд «Об оккультной философии», где трюкам посвящена целая глава.

В 1771 году Иоганн Христиан Виглеб издает книгу «О натуральной магии». В 1790 появляется труд Г. Галле «Открытые тайны древних магов и чародеев или волшебные силы природы, в пользу и увеселение употребленные».

Даже самого беглого знакомства с историей циркового иллюзиона достаточно, чтобы убедиться в том, что все без исключения религиозные культы, включая спиритуализм, а также целители и экстрасенсы не изобрели ни единого собственного фокуса, а только заимствовали репертуарные номера, известные еще со времен Кратифена и Деофита.

Возможно, этот небольшой набор умных и эффектных обманок и есть тот самый «след бога».

Если это так, то смущает тот факт, что «мировой разум», «создатель и повелитель планет и плазм» век за веком пользуется одним и тем же сомнительным наборчиком чудес, подсмотренном на ярмарках и в цирках.

Вероятно, нам следует признать поражение: мы честно искали бога, а нашли унылый микст из нотаций и фокусов.

Знание тайн цирка сегодня обрушивает спиритуализм и экстрасенсорику, не оставляя для нас надежды найти в них «сверхъественный фактор».

Но!

Если бы иллюзионисты «евангельского века» имели бы профсоюз, средства массовой информации и тот азарт, который воодушевлял Боначека или Гудини, у нас, вероятно, было бы на одну мировую религию меньше.

Ее паранормальная сторона была бы опознана, как набор репертуарных трюков, безжалостно разоблачена и осмеяна. А без нее притчи и нотации Христа остались бы простым фольклором, который никогда бы не вскружил головы даже рабам и погонщикам ослов.

Христианство не исключение. Такую же участь имела бы и любая другая форма магии, остающаяся в своей премордиальной форме или оформленная в религию.

Мы видим забавную инверсию.

Цирковой трюк в сочетании с хохотом, светом, гримом и кривляньями остается тем, что он есть, т. е. обычным трюком. Он же в сочетании с мраком, пафосом и темой смерти становится доказательством наличия тайных духовных сил мира.

Причина такой инверсии понятна.

Для мозга с его очень ограниченными возможностями и соответственно «урезанной» рецепторикой, среда и не может предложить большого разнообразия возбудителей.

А функция центральной нервной системы — это их постоянный поиск, что, вероятно и вынуждает бедную ЦНС homo «бродить по кругу», используя одни и те же явления в качестве совершенно разных по смыслу раздражителей.

Прекрасным поясняющим примером таких инверсий является двойное использование бромидроза.

Бромидроз, как известно, это — зловоние пота, вызванное его естественным бактериальным разложением. Это сложный, многосоставный аромат, фундаментом которого является изовалериановая кислота и продукты нитрификации (окисления аммиака).

Бромидроз может вызвать рвотный рефлекс, когда исходит от разлагающегося пота ног, а может быть объектом восхищения, если его источают дорогие сорта сыра.

Отметим, что и в том и в другом случае это будет один и тот же запах. Его химическое происхождение и физиологическое восприятие никак не будут отличаться.

С учетом того, что молоко (основное сырье для изготовления сыра) это сложная модификация пота, сохранившее с ним (некоторое) биохимическое родство, оно и разлагаемо (почти) так же, как пот, теми же группами бактерий, в частности Nitrosomonas.

Но! Источаемый грязными запревшими носками, портянками, подошвами и пальцами ног, он вызывает отторжение и включает защитные реакции, а преподнесенный на хрустале или фарфоре, в виде «лимбургера» или «комамбера» провоцирует восторг и желание неспешно определять гамму ароматических интонаций.

Вглядевшись, мы обнаружим, что наши примеры с фокусами или бромидрозом не уникальны.

Вся культура homo переполнена инверсиями.

Трудно сказать, где именно их концентрация сильнее.

Она и в двойном восприятии половых органов, в «щекочущих» языковых казусах, в похоронных и правовых ритуалах.

Дама, совершающая орогенитальный контакт, без всяких колебаний глотает мужскую сперму. Если та же жидкость будет подана ей в бокале к говяжьим ребрышкам, то мы, несомненно, сможем наблюдать всю мощь рвотного рефлекса.

Рыцари — крестоносцы Готфрида Бульонского имели обыкновение натираться калом папы. Они же сетовали на вонь от испражнений солдат и оруженосцев.

Это дает основания задуматься о зыбкости баланса безусловных и условных рефлексов и опять выводит нас к знаменитому эксперименту Ерофеевой.

Но сейчас нас интересует совершенно другое.

К сожалению, как мы видим, в религиях невозможно найти «следы бога» или хотя бы те «отпечатки его пальцев», которые позволили бы нам судить о наличии сверхъестественного фактора, способного влиять на процессы мышления.

Невозможность принимать всерьез паранормальную сторону культов, освобождает нас от доверия и к их декларациям.