Читать книгу "Детонация - Василиса Раса"

Ксандер выругался так, что с кустов за окном всех птиц сдёрнуло разом, и рванулся стремительно под потолок.

— Не фырчи, Ксандер, — прошептала вдруг женщина с грустью. — Ты же знаешь, чего я хочу. Давно знаешь, — посмотрела вслед духу долгим густым взглядом.

— Сумасшедшая! — взревело пространство, чтобы в следующее мгновение обрушиться вниз искристым, кусачим, обжигающим водопадом. Магдалена громко взвизгнула, в окна полыхнуло огнём, озарив комнату сияющим светом, и, выплюнув его изрядно наружу, прорезало прохладную сельскую темноту.

— Научился-таки, блаженный! — восторженно прошипела Магдалена. — Нашёл выход.

По лестнице зашумел грохот множества ног, и дверь содрогнулась.

— Пожар! — кричали снаружи что есть мочи. — Бабка Магда, на голос! На голос иди! — вопил фальцетом мужчина. Дверь подсадили. Ещё раз и ещё. Заклинание кривилось, морщилось, но оборону держало.

Магдалена тихонько прочистила горло и хрипло прокряхтела из-за двери:

— Нету у меня никакого пожару, духи это ваших, Веснянковских, им космос нонешний беспокойный, — и добавила страшно, погромче: — А ты, Динка, домой беги, стирка у тебя убежала, газ залило. Смотри, как бы детки не надышались.

Снаружи взвизгнуло и зашумело, кто-то бросился бежать. Голоса загудели пониманием и приязнью.

— И то дело, — кивнула себе Магдалена. — И ты, Микита-слесарь, завтра зайди, скажу, как зуб подлечить. Чего раньше не пришёл, паразит? Зачем довёл до края? Тьфу, бестолочи! — плюнула так, чтоб за дверью точно было слышно. — По домам воротайтесь. Ночь уж Не до вас мне.

— А как она… — спросил шёпотом тонкий юный голосок.

— А вот так она! — прицыкнул поспешливо на него другой, старый. — А ну дуй отседова, пока спрашивалку не задавили.

На лестнице зашуршали и схлынули шаги, Магдалена выглянула из-за двери осторожно, да и потянулась к косынке — накинуть на плечи.

— Вот они-то тебе зачем? — Ксандер с грустью смотрел на рыжую вертихвостку. — К чему ты это с ними? Ты ж не добрая. Кто угодно, только не ты. — Призрачный граф болезненно нахмурился и отвернулся.

— Не добрая, — сказала зеркалу Магдалена и повела красиво плечами. Улыбнулась предвкушающе и коварно: держись, Вельник! — Но и что теперь? Они меня от этого любят — это раз. Собой платят — это два. Какой дурак от дармовщины уворачиваться станет? И я не подумаю, — пожала кокетливо плечом. — На поклон идут, пользу тащут, во всей округе славят. А я до этого, сам знаешь, люблю я это.

— Любишь, — совсем удручённо согласился дух. — Ведь хорошая же ты баба. Можешь же быть. Зачем тогда?

— А и не хорошая я! — вдруг взвилась Магдалена. — И не добренькая вовсе. Кто ко мне за помощью пришёл, тот потом всю жизнь меня кормит, — повернулась перед зеркалом, довольно провела руками по бёдрам. — Только они этого не знают. И чем им помогаю, тоже никогда не узнают. Только я то знаю.

— Зачем? — уже бессильно прошептал дух, всё заметнее истончаясь. — Зачем, Магда? Живые ж люди.

— А как, Ксандер? — с жаром выдохнула, к нему резко наклонившись. — Ты ж видел, с чем идут. Ты ж знаешь, чего просят. За черные мысли чёрным и отдаётся. А от грязи что, кроме грязи, и получится? Что получится, Ксандер? Что ж они всё, кому тёлку загубить соседскую, кому мужика чужого прибрать, кому вон девочку в семью заполучить покраше, поприданнестей. И только раз пришла старая Аннушка-мать, мира просила. Она мира этой земле просила, Ксандер! Одна, за почти двести лет!

Призрак тонко истаял. Магдалена рывком обернулась, вскрикнула:

— Ксандер! Да не ругалась же я! Ксандер! — задвигала судорожно руками, призывая незримое. — Тебе только от злости же моей плохо. Миленький! Не исчезай! — плюхнулась обессиленно на пол. — Как же это? Как теперь одна-то?

Остановилась. Нахмурилась недобро.

— Такой вечер испортил! — и добавила убеждённо: — Хвост ты козий, вот ты кто!

— А даже если и хвост, — низко зашелестела темнота у ведьмы над ухом, обдала вязким холодом. — Если сделаю то, о чём просишь? — Магдалена, даже не вздрогнув, почти невидимо улыбнулась и легла теперь расслабленно на пол. — Перестанешь всё это? Прекратить сможешь?

Женщина на полу долго молчала. Волосы её широко лежали вокруг головы волнистыми тёмными прядями, чуть светились в тусклом свете только-только поднявшейся Луны. Распахнула вдруг ярко глаза, уверенно глядя в пространство.

— Нет, Ксандер. Не сможем. — И только дрогнувшая ладонь выдавала волнение. — Даже вместе не сможем, — поморщилась словно от боли и добавила сорванным шёпотом: — Оно сильнее меня. Это навсегда. Прости.

Ксандер появился чуть заметным мазком, склонил голову печально и исчез в пустоте, вдруг заполнившей дом.

Рыжая женщина ещё долго лежала не двигаясь. Ждала чего-то. Может, огня небесного. А может, тёмного вестника, что явится непременно когда-то забрать то, что она ему задолжала. А может, так пугающего её каждый раз Серафима. Или, может быть, своего личного, приставленного назидать, омрачать и мучить её духа, что ему’ никогда не давалось.

Только в этот раз не явился никто. Не озаботился. Не спохватился. Одиночество нахлынуло, задавило, отозвалось горьким, влажным порывом. Магдалена вдруг поднялась, спешно стряхивая ненужную совсем тоску. Одёрнула тонкое платье и накинула косынку на плечи, глубоко дыша и шумно ни о чём размышляя. Молоденькая совсем, она сбежала по лестнице вниз и шагнула в уличную прохладу.

Танко Вельника ждала очень жаркая ночь.

* * *

— Я как-то очень не понял, что это сейчас было, Рэй? — В глазах Грэма полыхал ультиматум. Причём вовсе не тот, что просто обещает убийство с расчленением, а тот, который убедительно рапортует, что однозначно и окончательно отстрелил противнику всё, что должен был, и уже сровнял дзот с землёй. Лэррингтон плотно упёрся кулаками в стол точно напротив верховного главнокомандующего Союза, нарушая все мыслимые и немыслимые границы допустимого. — Руки на стол положи, — ласковым, только чуть заметно вибрирующим шёпотом выдохнул генерал и добавил, стремительно темнея лицом: — Это тебе не поможет.

— Ошибаешься…

— Значит, из резиденции живым из нас троих не выйдет никто!

Рэман довольно улыбнулся.

— Зачем? Это самый странный способ защитить женщину, который я знаю.

— А я вообще сторонник решительных мер, — сказал и понял, нажмёт чуть сильнее — и что-то непременно раскрошится: или зубы, или стол, или Рэман.

— Расслабься, герой-любовник! — Катализатор потенциального инсульта у несдержанных генералов весело уже откинулся назад, от чего стол под напором Лэррингтона всё-таки дрогнул. — И успокойся, наконец, а то охране пальцы судорогой свело держать тебя на прицеле. Очень не хочу, чтоб твои мозги остались на этих стенах абстрактной, хоть и дорогой мне картиной, — заметно сдерживаясь, заулыбался.