Читать книгу "Время «Ч» - Инна Тронина"

– А я останусь! – решил Андрей. Теперь он наигрывал, даже не глядя на клавиатуру.

Не весёлая, не печальная,

Словно с тёмного неба сошедшая…

– Я посуду пока помою! – крикнула из прихожей Арина.

На это не ушло много времени, и вскоре гостья вернулась. Больше всего в этой квартире её интересовал рояль.

– Какая фирма? – Арина опять открыла крышку. – «Блютнер»? Ничего себе! Откуда у вас такой – старинный, с медалями?

Минц запоздал с ответом, потому что искал в шкафу старую куртку. Новая теперь годилась только для протирки машины или работы в огороде.

– Сашкина бабка-коровница выменяла на литр молока в блокаду. Для тех времён нормальный бартер, – как всегда, громко и чётко, объяснил Андрей.

– А вы не похожи на внука такой бабушки! – простодушно заметила Арина.

Она уселась за рояль и стала наигрывать «Болезнь куклы». Андрей скривился.

– Ну, завела тоску зелёную! Повеселее бы что-нибудь выбрала. «В садике», например, если ты предпочитаешь детский репертуар…

– Между прочим, я ночью овдовела, – огрызнулась Арина. – Мне что, вприсядку плясать?

– Действительно! – смутился Саша. – Андрей, это тоже нужно иметь в виду.

– А ты лучше одевайся побыстрее! – разозлился Андрей. – Ейный муж тебе из автомата плечо прострелил, между прочим. Ну, ты его тоже угостил – не смертельно. Хватит вам лицемерить, ребята. Это был бандит, который знал, на что шёл. И ты, Арина, не всё про него знаешь. Как-нибудь, на досуге, я тебе расскажу много интересного. Сашок, долго копаться будешь?

– Меня проливной пот прошиб. Уф! – Саша схватил полотенце и начал вытирать лицо. – Может, теперь легче станет?

– Может и хуже стать, – заметила Арина. – После того, как мы закончим дела, Андрей отвезёт вас в клинику.

– Да не хочу я там валяться, чужое место занимать! – запротестовал Саша. – Может, амбулаторно сумею вылечиться…

– А это уж как получится! – Андрей помог Саше надеть куртку, застегнул «молнию». – Пошевели-ка плечом, рукой! Больно? Только не скрывай ничего.

– Больно, – признался Саша. – Совсем недавно ещё гораздо лучше было.

– Тогда – в больницу! – решил Андрей. – Сегодня же. Не для того я тебя в прошлом году спасал, чтобы ты сейчас от гангрены или сепсиса загнулся. Хоть пуля и прошла навылет, и кость не задела, а чёрт её знает…

– Андрей, ты садист, честное слово! – возмутилась Арина, внимательнее приглядевшись к Саше. – Вон, у него уже малиновые пятна по щекам ползут. Нельзя человеку на улицу выходить. Себя не жалеешь, так хоть за других не решай.

– Аринка, ты смотришь на всё с точки зрения педиатра. А Сашок уже давно вышел из детского возраста. Мужик он или сопля? Уж как-нибудь продержится часика два-три. А там я его на койку затолкаю.

– И речи быть не может о том, чтобы сейчас остаться дома! – решительно сказал Минц. – Когда я буду знать, что задание выполнено, буду лечиться. А пока – и не надейтесь!..

– Ну вас всех! – махнул рукой Озирский. – Я сейчас про Влада узнаю, как он там, после операции. Когда будем на Литейном, всё Майе, жене его, передам. Они там рядом, на улице Чайковского живут.

– Жена сама позвонить не может в справочное? – удивилась Арина.

– Да у них, понимаешь, третий день с телефоном какие-то приключения, – задумчиво сказал Андрей. – Майя говорит, что не всегда есть гудок, когда снимаешь трубку. А в другой раз – какие-то посторонние разговоры, и опять никуда не позвонить. Это же совсем рядом с «Большим Домом» – вот и глушат связь. Кто, почему – неизвестно. Может быть, боятся, что Владькиным номером путчисты воспользуются…

– Какая глупость! – хмыкнула Арина. – Впрочем, в нашей стране всё может быть. Саша, пойдёмте, пусть он без нас курит. – Она заметила, что Озирский достал сигареты. – Вам сейчас лучше этой гадостью не дышать.

– Да ладно, дорогой доктор, я из прихожей позвоню! – расплылся в довольной улыбке Андрей. – Оставайся тут со своим Сашком. Он тебе сыграет что-нибудь одной рукой. Ты ведь задвинута на музыке…

Когда за Андреем закрылась дверь, Арина присела к роялю и стала распаренными розовыми пальчиками наигрывать десятый вальс Шопена. Но потом от волнения сбилась, нахмурилась и закрыла крышку.

– Саша, вы, конечно, здорово играете. Я вижу, как вам противно моё царапанье слушать…

– К нам ходит много народу, а раньше было ещё больше. – Саша старался не морщиться от боли, но каждое слово заставляло его страдать. – И гости очень любили играть – кто во что горазд. Бывало, что и «Собачий вальс» исполняли, и «Ах вы, сени мои, сени!». Так что меня трудно чем-то удивить. – Саша уже и сам боялся, что не доедет до Литейного, а уж, тем более, до Пороховых.

– Я в детстве слишком много о себе воображала. Ну, а мама с бабушкой мне в оба уха дули, что моё призвание – музыка. Я ходила сначала в кружок, потом – в Дом пионеров и школьников, занималась дома с учительницей. И всё время чувствовала, что мне Бог не дал чего-то самого главного. Того, без чего нет музыканта! Я любила классическую музыку, чувствовала её всем сердцем, наслаждалась ею – и в то же время передо мной будто бы стояла непреодолимая стена. Я не умела, как выражалась моя учительница, «держать строй», петь без сопровождения по нотам. Сольфеджио превращалось для меня в сущую пытку. Я пыталась запомнить, как звучит каждая нота, но очень быстро снова забывала. Приставала ко всем своим преподавателям, пытаясь понять, в чём моя проблема. Но никто из них не сумел ответить мне. Все говорили разное, каждый высказывал свои предположения. Мне советовали много работать, проявлять настойчивость, верить в себя и всё такое прочее. И только в музыкальной школе мне откровенно заявили, чтобы я занялась чем-то другим. Мол, у меня нет абсолютного слуха, без которого нечего даже и думать о сколько-нибудь серьёзной музыкальной карьере. Маме сделалось плохо с сердцем. Бабушка заворковала, что нужно дать комиссии взятку, и тогда абсолютный слух сразу появится. А я, к их удивлению, наконец-то поняла, что мешало мне на занятиях, и сбросила гору с плеч. Немного всплакнув от обиды, я подумала и решила стать врачом. Вот там у меня всё получилось. Я оказалась прирождённым естественником. А у Андрея абсолютный слух есть. Он потрясающе поёт по нотам! Конечно, я так никогда бы не сумела. «Рождённый ползать летать не может», – сказала я себе и успокоилась.

– Не надо так относиться к себе, Арина! – запротестовал Саша. – Абсолютный слух – это не гениальность. Он бывает у самых заурядных, неграмотных, тёмных людей. Любой армейский запевала, деревенский гармонист, церковный певчий обладает абсолютным слухом. И притом он может быть не способным даже написать своё имя, не говоря уже о чём-то более сложном. Я имею в виду прежние времена. Сейчас, конечно, всех научили грамоте, но всё равно посредственность остаётся посредственностью. Все люди разные, и каждому дан свой талант. Точно так же нельзя уравнивать интеллектуальные и математические способности. Есть такие уникумы, которые перемножают в уме трёхзначные числа, а сами ровным счётом ничего собой не представляют. Так считает мой папа, а ему можно верить. Нужно обращать внимание на способность именно к творческой деятельности. Если человек поёт чужие песни, пусть даже идеально правильно, он не будет мне интересен. А вот если он попытается создать что-то своё, тогда – другое дело…