Читать книгу "Слово императора - Дарья Кузнецова"

Собственно, в таком духе и прошел вечер. Про себя хозяин помалкивал, все больше спрашивал. Впрочем, и наши личности его не слишком-то интересовали, больше глобальные вопросы. И его можно было понять: если он не был в курсе связанных с заключением мирного договора событий, когда в последний момент подменили жениха, гости у него бывали нечасто. Но, судя по тому, что он все-таки знал о планах по заключению договора, порой действительно забредали.

К разговору я прислушивалась краем уха, больше занятая своими мыслями.

Во-первых, опять вернулось любопытство в отношении Мурмара: если каждой блохе в Руше было известно, что младший брат императора должен жениться на орсской принцессе, почему жрицы провели для него обряд с другой девушкой? Какие традиции не позволили им отказать желающей добровольно заключить брак паре? Инварр-ару вот отказали, значит, лазейка все-таки была. И если после вмешательства императора все наладилось, значит, это именно лазейка, а не «закон для всех оборотней». Получается, Мурмара женили, потому что не имели ничего против его брака. Действовали в угоду тем, кто хотел сорвать заключение мирного договора? Предполагали (или точно знали, с этими мистическими практиками никогда нельзя знать наверняка), как все обернется, и считали, что так будет лучше? Или я раздуваю проблему на пустом месте, а отказать ему не могли точно так же, как и Владыке – по праву крови Шаар-анов? Как жалко, что я очень мало знала о служительницах культа Первопредка! Как, впрочем, и о нашем Триумвирате.

А во-вторых, мне не давали покоя слова этого степного отшельника. Нет, я и прежде неоднократно отмечала, что оборотни к нам гораздо ближе остальных разумных видов: это было очевидно, и отрицать это было глупо. Вопрос «почему так?» посещал меня и прежде, и не только меня, и версий существовало множество, от смешных до очень логичных и от вполне мирных до откровенно злобных. Например, по одной из последних Первопредок раньше был домашним животным Триумвирата, после чего сбежал и, нахватавшись от хозяев всякого, сотворил оборотней. Частично по своему образу и подобию, а частично – содрав с людей. Наиболее разумной, впрочем, представлялась версия о том, что в древности мы были одним народом, а потом что-то случилось – и дороги разошлись. Сложнее всего в этой концепции было ответить на два вопроса: что именно случилось и какими мы все-таки были в той древности?

Сейчас в этой лачуге, посреди бескрайней рушской степи, мне казалось, что ответ совсем рядом. Что он очевиден, надо только сложить два и два, и все получится. Но за пару мгновений до того момента, как в моей голове все-таки сложилась картинка, Руамар скомандовал отбой.

Прогонять хозяина с его лежанки мы не стали, вполне удовлетворившись соломенными тюфяками, сложенными в углу еще одной постройки хлипкого вида, внутри которой имелся приличных размеров загон, сейчас пустующий. В загоне ощутимо пахло овцами; даже я поморщилась, а уж оборотней с их чуткими носами можно было только пожалеть.

– Как-то странно он пасет овец, – высказалась я, когда хозяин ушел, оставив нас в «ароматном» сумраке овчарни. – Я не большой специалист, но мне всегда казалось, что пастух должен сопровождать стадо. А я у него здесь даже лошади не видела. Может, он все-таки не один живет?

– Больше никем в доме не пахнет, – неуверенно усаживаясь на свой тюфяк, проговорила Уру.

– За овчиной трудно различить, но, по-моему, здесь есть собаки. В принципе, если собаки хорошо обученные, они сами могут пасти и охранять стадо; но все равно это обычно делается под присмотром пастуха, – задумчиво добавил Руамар. – Соглашусь, очень странный тип. Мне кажется, он не так прост, как хочет казаться, и я почти уверен, что он прекрасно понял, кто мы такие на самом деле.

– В любом случае пешком по голой степи мы далеко не уйдем, особенно учитывая, что все устали, – пожав плечами, заметила я, с наслаждением наконец-то стягивая сапоги. Понимала, что к утру станет холодно, но отказать себе в этом маленьком удовольствии не могла: уж очень они мне надоели. Отвыкла я за последнее время от долгих переходов, увы. – Может, он просто сбежал сюда от суеты мира; история знает такие примеры. Предлагаю просто покараулить.

– Я посторожу, – тут же вызвалась Уру.

– Не выдумывай, – поморщился Руамар.

– Я могу не спать несколько суток, – упрямо возразила она.

– Полезное и достойное уважения свойство. Но зачем? – возразил он. – Мы прекрасно можем полноценно разделить вахты. Александра, тебе когда проще?

– Проще сейчас немного поспать, так что не первую. Но разумнее именно ее: обычно все неприятности случаются где-то после полуночи, а мое чутье вашему здорово уступает.

– Ну вот и решили, – спокойно резюмировал император. – Ты покараулишь сейчас, потом разбудишь Уру, я возьму себе утреннюю.

– Но…

– Не обсуждается, – отрезал он, спокойно укладываясь на один из лежащих в ряд тюфяков. Недовольно морщась от того, что пришлось ступать босиком по полу, я оттащила крайний лежак чуть в сторону, чтобы неосторожным движением не потревожить сон своих спутников. Часть вахты я намеревалась провести на нем в сидячем положении. Заснуть не боялась; у меня сроду никогда не получалось задремать сидя или, паче того, стоя.

– Я догадываюсь, почему Зара предпочла поругаться со старшей жрицей, но закончить свою карьеру, – пробурчала себе под нос Уру.

Мы с Руамаром синхронно насмешливо фыркнули; кажется, начинает проявлять себя дурное влияние окружения, прежде она в подобном тоне не высказывалась.

– Двигайся ближе, я не кусаюсь. А так ты свалишься на пол, – через пару мгновений тяжело вздохнул мужчина.

– Но как можно…

– Уру, земля быстро остывает, и ночью будет холодно, – поддержала я, легко поняв затруднения девушки. – А он теплый, я проверяла. И когда спит – действительно не кусается, – не удержалась от ехидства. – Так проще сохранить тепло; неужели в твое обучение не входили ночевки в полевых условиях?

– Но это же…

– Спи, – не выдержав, тихо рыкнул Руамар, судя по сдавленному писку просто подвинув девчонку поближе.

– Такое в мое обучение точно не входило, – обиженно проворчала она, а я зажала себе ладонью рот, чтобы сдержать хихиканье.

Да, пожалуй, ее можно было понять. Наверняка ее готовили охранять объект, не способный в достаточной степени позаботиться о себе, а из нас с Руамаром получилась довольно странная императорская чета. Мне показалось, двуликий даже с радостью воспринял возможность вынырнуть из груды деловых бумаг и ежедневной рутины и окунуться в атмосферу, в которой провел большую часть сознательной жизни.

Я прекрасно понимала, какие чувства обуревали его, когда из полевых условий пришлось возвращаться в Агару. Мне в схожей ситуации было легче: к тому моменту, как я покинула границу, война уже почти стихла, и вхождение в ритм мирной жизни произошло плавно. Ему же, наверное, пришлось основательно себя ломать. Там, в сотнях километров, продолжали гибнуть товарищи, там были враги – совершенно понятные, очевидные, отделенные линией фронта, – там все было гораздо проще. А в столице… вроде бы кругом свои, но доверять нельзя никому. То есть враги – вот они, рядом, но за полный ненависти и презрения взгляд убить нельзя, нужно терпеть и искать доказательства предательства. И отделять тех, кто только по мелочи гадит исподтишка, от тех, кто настойчиво пытается свернуть тебе шею.