Читать книгу "Брусиловский прорыв - Александр Бобров"

В начале августа 1916 года началось широкомасштабное наступление Юго-Западного фронта, которое вошло в историю под названием «Кошицкий прорыв». Характеризовалось наступлением на широком фронте, что не позволяло неприятелю локализовать прорыв началом атаки после очень короткой (не свыше 30 минут) артподготовки (или, на ряде участков, вообще без артподготовки), массированным применением бронеавтомобилей БМ-5 и БМ-4 на этапе прорыва и моторизованной пехоты при поддержке бронеавтомобилей на этапе развития наступления. Наступление началось на фронте от Попрада до Бистрицы («от Карпат до Карпат»), однако 3 августа бои начались только на попрад-кошицком участке. На следующий день бои распространились на весь «Венгерский вал», 5 августа 1916 года к наступлению ЮЗФ присоединяется Румынский фронт. Удар наносится правым крылом 7 А (что облегчается капитуляцией Болгарии и переброской корпусов с Дуная в центральную Молдавию) и Румынской армией по направлению Бузеу — Клуж. 21 августа 1916 года Отдельная Приморская армия переименована в Македонскую армию. Её перебазирование в Салоники завершено, начинается форсированный марш на север — в Сербию, к Белграду. 22 августа 1916 года начинается переброска в Трансильванию армии Гутьера из Италии. На полпути Гутьера переориентируют на будапештское направление. Наконец 27 августа 1916 года после ожесточённых боёв на будапештском направлении русские берут Мишкольц — северо-восток Венгрии. В тамошних городках обязательно стоят памятники жертвам и героям войны 1914–1918 годов. А в городках Галиции, Полесья, Волыни? Зримая память — изничтожена… В Венгрии снова разгорается сыр-бор или, как я объяснял, победное посещение кабачков: ведь по-венгерски шёр-бор — пиво-вино. Ставится задача — развивать наступление на Пешт и Сальнок. Австро-германские войска в Трансильвании оказываются под угрозой стратегического охвата — из Галиции и из Сербии. Начинается «эвакуация» Трансильвании, которая уже через несколько дней превращается в паническое бегство под копытами конницы Келлера и Крымова. Идёт повальное разложение австрийских частей, укомплектованных славянами. 28 августа концентрическое наступление русских (и румынских) войск на Клуж увенчалось успехом. Город взят, австрийские войска беспорядочно отступают, неся потери не столько в боях, сколько при отступлении, и 7 сентября 1916 года в один день русские овладели Пештом и Сегедом. На сальнокских переправах Гинденбург отказывается от идеи организации обороны по Тисе от Сальнока до Сигеда и приказывает отступать за Дунай, пытаясь укрепить линию Буда — Байа. Австрия располагает не более чем 35-ю боеспособными дивизиями. В Прешове начинаются секретные австро-русские переговоры…

В 1916 году даже блестящие победы на Кавказе, да что там — Брусиловский прорыв и взятие придунайской Венгрии! — не смогли вдохнуть в действующую армию и тыл, в солдата и обывателя неистребимую веру в победу над врагом. А о единении народа с правительством, армии с народом не приходилось и мечтать. Более того, продолжались направляемые какой-то невидимой силой искусственно создаваемые трудности во всех сферах жизнедеятельности воюющей страны. Как можно без негодования в душе и сердце читать выдержки из официального доклада военного министра Поливанова: «Чувствуется недостаток во всем. Топливо вздорожало в Петрограде на 300%, в некоторых городах не было соли, сахара; мяса до сих пор мало в Петрограде; во многих местах мука и зерно продаются по чрезвычайно высоким ценам. В Сибири зерно так дешево, зато в Петрограде по ценам, возможным только во время голода… С одной стороны, поезда с артиллерийскими парками на фронтах подолгу незагруженными, а с другой в Москве около полугода стоит в тупике 1000 вагонов, нагруженных артиллерийскими фабричными станками и пр., что как раз нужно для промышленности».

Последними относительно масштабными действиями армий Западного фронта в кампании 1916 года стали попытки разрозненных ударов на Червищенском плацдарме в конце августа. Немцы легко отразили эти удары, после чего Западный и Северный фронты вновь погрузились в ленивую дремоту с тем, чтобы проснуться уже после революции февраля 1917 года, но уже для политики, а не войны. Таким образом, по справедливости говоря, единственной заслугой русских фронтов, стоявших севернее Полесья, в кампании 1916 года стал тот факт, что они послужили резервом для наступавших армий Юго-Западного фронта Брусилова. Но это — преступно мало: разве такая задача ставилась перед Северным и Западным фронтами на совещании 1 апреля? И Ставка, и сам Верховный командующий Николай не обеспечили выполнение главных планов! Ведь выпрошенный Брусиловым Луцкий прорыв был вначале вспомогательной операцией.

Итогами наступательной операции Юго-Западного фронта стало возвращение части Галиции и всей Буковины. Но самое главное, победа русских спасла от поражения войска Антанты на Западном фронте в Европе, так как чтобы остановить наступление на Восточном фронте, уже начиная с 30 июня и по начало сентября 1916 года немцы перебросили с Западного фронта не менее 16 своих полнокровных дивизий, австро-венгры свернули свое наступление против итальянцев и отправили в Галицию 7 дивизий, даже турки — и те бросили на спасение австрийцев свои 2 дивизии.

В связи с военными успехами России решилась наконец-то вступить в войну на стороне союзников и Румыния, правда, сразу же по вступлении в войну ее войска были разгромлены и России пришлось дополнительно создавать и держать дополнительно своими силами еще один фронт — Румынский.

Брусиловский прорыв как военная стратегическая операция представляет собой выдающееся достижение военного искусства, что не отрицают и иностранные исследователи Первой мировой войны. Они воздают должное таланту русского генерала Брусилова. Однако существует и иное мнение исследователей, которые считают данную военную операцию успешно начатой, но не доведенной до ее логического завершения, и поэтому прозванную ими «проигранной победой». Военные историки снова задают вопросы: могла ли Россия в 1916 году одержать решительную победу? Сам Брусилов обвинял Ставку, лично царя и его начальника штаба генерала М.В. Алексеева, что его фронту не было предоставлено достаточно сил и средств, чтобы развить первоначальный успех. Историк Керсновский считал, что Брусилов лично упустил благоприятный момент для углубления прорыва. По-видимому, победить в 1916 году Россия ещё не могла. Далеко ещё не был исчерпан военный потенциал её противников. Ведь ив 1918 году Германия могла ещё воевать, если бы не Ноябрьская революция. Так что данный вопрос относится к категории многочисленных «если бы да кабы». Кстати, автор книги прощает герою даже «недоведение победы до конца». Идеальных командиров — нет! По примеру Великой Отечественной войны мы знаем, что и выдающиеся военачальники совершают стратегические и тактические ошибки — их Ставка меняет. Но должно быть кем менять! Яркий пример — недовольство Коневым до угрозы трибунала на Западном фронте и замена его Жуковым. А потом маршал Конев очистил от фашистов (немецких — приходится уточнять) Украину, разгромил Манштейна, освободил узников Освенцима, спас Дрезденскую галерею и весь древний Краков, где ему снесли неблагодарные поляки памятник. Может, и Брусилова надо было послать в конце лета 16-го куда-нибудь в Прибалтику. Но кого бы поставили вместо него — тех, что советовали вообще не наступать?

Многие военные историки ставят в вину Брусилову то, что он преувеличил потери противника (400 тысяч пленных и 1,5 миллиона убитых и выбывших) и, напротив, преуменьшил свои, ограничившись цифрами самого успешного периода операции. Ну, это сегодня быстро и решительно поправляется в другую сторону. Вот лежит передо мной книжка: Нелипович С.Г. «Брусиловский прорыв. Кампания 1916». Автор считает, что наступление Брусилова привело к развалу русской армии ввиду: 1. плохого руководства операцией, 2. неудачного использования резервов. Битва превратилась в борьбу на истощение наподобие верденской и вызвала огромные потери (1,5 млн. против 0,8 млн. у австро-германцев), причем соизмеримых с затраченными усилиями стратегических результатов достигнуть так и не удалось. Итогом были деморализация армии и неспособность Российской империи как следует подготовиться к кампании 1917 года. Как видим, цифры — прямо противоположные брусиловским.