Читать книгу "Брестская крепость - Владимир Бешанов"

Неспроста в шестом томе Большой советской энциклопедии, увидевшем свет в 1951 г. (в отличие от издания 1927 г.), Брестская крепость не упоминается даже в контексте в связи с историческими событиями. Нет ее там вовсе. Поэты и художники воспевали героическую оборону Севастополя и Смоленска, Киева и Бреста, а десятки тысяч их защитников носили клеймо «побывавших в плену и подвергшихся воздействию фашизма», о чем до конца жизни обязаны были указывать в анкетах.

Восточный форт — территория зенитного артполка. 1960 г. 271

«История, подобная защите Цитадели Брестской крепости, получила бы широкую огласку в любой другой стране, — писал Пауль Карель. — Но смелость и героизм защитников Бреста остались не воспетыми. До смерти Сталина Советы просто не обращали внимания на героическую оборону крепости. Крепость пала, и многие солдаты сдались — это в глазах сталинистов было позором. Поэтому в Бресте не было героев. Глава из военной истории была просто вырвана. Имена командиров были стерты из памяти… Прошло много времени, прежде чем герои Цитадели Бреста были признаны в советской истории».

Особая роль в «возвращении имен» принадлежит писателю С.С. Смирнову и Первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву.

Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев (1894–1971).

Писатель С.С. Смирнов (1915–1976).

Писатель начал свой поиск, затянувшийся на десять лет, в 1954 г. и довольно быстро нашел сразу троих здравствующих участников обороны. Уже в августе, впервые после войны, приехали в Брест ереванец С.М. Матевосян и минчанин А.И Махнач. Третий, A.M. Филь — продолжал «искупать вину перед Родиной» на якутских золотых приисках. А начальник Брестского госпиталя Б.А. Маслов «правды» так и не дождался, и осужденный умер в одном из лагерей Сибири.

В 1955 г. С.С. Смирнов опубликовал ряд статей в газетах и журналах, а в 1956 г. вышли его книги «Крепость на границе» и «Крепость над Бугом», в которых открывались новые имена и новые события. На письма, статьи и радиопередачи отзывались очевидцы. Обнаружились следы майора П.М. Гаврилова. Он успешно прошел «фильтрацию» и был назначен помощником начальника лагеря для японских военнопленных на Дальнем Востоке, затем был уволен в отставку. Успех в поисках, их широкая популяризация средствами массовой информации стали возможным благодаря внутриполитическим переменам в стране.

В этом смысле год, когда в Советском Союзе отмечалось пятнадцатилетие начала Великой Отечественной войны, был особенно знаменательным. Секретный доклад Н.С. Хрущева на XX съезде Коммунистической партии в феврале 1956 г. положил начало курсу на борьбу с последствиями «культа личности». 29 июня было принято Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей», которым, в частности, предписывалось пересмотреть все дела бывших военнопленных в персональном порядке. Населению «для понятности» скормили примитивную, но оказавшуюся весьма живучей сказку-страшилку о патологическом злодее Лаврентии Павловиче, по заданию английской разведки всячески вредившем коммунистическому строительству и искривлявшем линию партии: «Не секрет, что враг народа Берия и его сторонники поддерживали отрицательное отношение к военнопленным, не считаясь с обстоятельствами, при которых эти люди стали пленными, или как они выжили, находясь в плену. Это и есть причина того, почему так долго нам не говорили правду о Брест-Литовске».

В июле Министерство обороны решило провести в Центральном доме Советской Армии в Москве торжественный вечер, посвященный пятнадцатилетию подвига гарнизона Брестской крепости. Накануне участники обороны выступили по московскому телевидению. В этом же году по сценарию Константина Симонова был снят фильм «Бессмертный гарнизон».

Очень кстати «вдруг нашелся» Р.К. Семенюк. Он приехал в Брест в сопровождении корреспондента газеты «Красная звезда» и 26 сентября 1956 г. нашел в Восточном форту спрятанное пятнадцать лет назад знамя 393-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона. На самом деле Родион Ксенофонтович пытался сделать это и раньше, писал письма, обивал пороги военкомата, но тогда человека с сомнительным прошлым слушать не захотели. Помощник командира взвода старший сержант Ф.И. Лаенков пытался разыскать знамя 455-го стрелкового полка, которое он зарыл в землю между Западным фортом и Северными воротами, но при раскопках была обнаружена лишь «красно-бурая труха» и медальон Лаенкова, заполненный им весной 1941 г. Ненайденными, погребенными в подвалах под слоем строительного мусора, остались боевые знамена 84-го и 44-го полков, 98-го отдельного противотанкового дивизиона.

В июле 1956 г. Главнокомандующий сухопутными войсками маршал И.С. Конев подписал директиву № УУС-2/40737, а на ее основе командующий войсками Белорусского военного округа маршал С. К. Тимошенко отдал приказ № 78 о подготовке к открытию Музея обороны Брестской крепости. Открытие музея при гарнизонном доме офицеров, начальником и создателем которого стал капитан Л.A. Крупенников, состоялось 8 ноября. Музей основали на базе Комнаты боевой славы в здании бывшей казармы инженерного полка и делили помещение с размещавшимся здесь же саперным батальоном. Поскольку крепость в то время являлась закрытым военным городком, чтобы посетить музей, необходимо было выписать пропуск в комендатуре. Постепенно благодаря энтузиазму сотрудников расширялась экспозиция, выводились воинские части, музей взяло под свое крыло Министерство культуры. Сегодня основная экспозиция музея занимает 10 залов, которые рассказывают о различных этапах в истории крепости. Музей посетили около 20 миллионов человек из 130 стран мира.

В январе 1957 г. руководитель обороны Восточного форта П.М. Гаврилов был удостоен звания Героя Советского Союза. Год спустя 9-й пограничной заставе присвоили имя лейтенанта Андрея Кижеватова.

Р. К. Семенюк с воинами Брестского гарнизона отыскал знамя 393-го артиллерийского дивизиона. 27 сентября 1956 г.

Еще в марте 1956 г. было принято решение увековечить память героев Брестской крепости, превратив Цитадель в мемориальный музей, а на ее территории воздвигнуть монумент. С позиции сегодняшнего дня эта мысль достаточно традиционная, для того времени — эпохальное событие, свидетельствовавшее о «смене вех» в идеологической работе и касавшееся не только крепости, но и всей страны. В Советском Союзе не было ни одного воинского мемориала, так же как ни в одном городе не горел Вечный огонь. В сталинские времена это считалось чуждой советскому строю пропагандой: «Буржуазия использует братские могилы и так называемые «могилы неизвестного солдата» для шовинистической агитации в подготовке к новым войнам, причем уделяет много внимания соответствующему внешнему оформлению их».