Читать книгу "Они найдут меня сами - Александр Литвин"

— Не может быть! Нет, это случайность.

Я извинился перед водителем и отпустил его.

— Случайность? Смотрите внимательно, в четвертом ряду автомобиль видите? Вот его я и приглашу.

Точно так же я жестко ткнул пальцем в сторону намеченной машины и потом указал этим же пальцем на асфальт. Движения мои были четкими, быстрыми и даже резкими. Водитель, несмотря на сигналы других участников движения, подъехал из четвертого ряда и остановился в указанной точке. Мы сели в машину и поехали.

— Как вы это делаете? Это невероятно.

— Все просто, друзья мои, все просто. Турция — это бывшая империя с тоталитарной властью. Вспомните гида в музее: он через слово говорил о прошлом величии Османской империи, и куда бы мы ни пришли, то здесь, то там подчеркивается былая слава. Турки очень скучают по тем временам. Я просто понял это и поэтому вел себя не как проситель, а как начальник, отдающий приказ, и они его выполнили. Империя — это приказ, и никакого волшебства! Вы думаете, что мы, в России, далеко ушли? Ничего подобного! Многие из нас еще помнят мощь и силу Советского Союза и тоже готовы выполнять приказы, так что по ментальности мы в Турции практически как у себя дома.

Это свойство, кстати, на мой взгляд, и способствовало сохранению христианской символики в Айя-Софии. Древнейшие фрески и изображения крестов сохранились в большом количестве. Турки — люди верующие и не пошли на уничтожение христианских символов, но, кроме этого, был приказ не трогать, а приказы они выполняют. Путешествуя по Стамбулу, совершая морские прогулки по Босфору, я думал о вещем Олеге. Щит-то он, конечно, прибил к вратам Царьграда, и о торговле договорился, но при всей моей миролюбивости мне бы хотелось, чтобы князь объединил эти территории с Русью. Но история уже свершилась, и сожаление мое было непродуктивным. Значит, так надо было тому не случиться.

Я посмотрел в китайский календарь: день благоприятный, гравитация низкая. Надо смотреть сон. Ритуал мой годами отработан: Алена уже в курсе, что говорить я с ней в этот вечер не буду. Но я так ничего и не увидел. Сон мой прервался призывом муэдзина к молитве, но вместо молитвы я сказал совсем другие слова. Позже, как только мы вернулись в Москву, сон пришел. Я оказался опять в своем детстве, в той огромной комнате в доме у деда, мне опять шесть лет, и я смотрю на портрет Иисуса, а он смотрит на меня и улыбается.

Результаты поездки меня удовлетворили: подтверждение изменения гравитационной составляющей для меня было очевидным, как было очевидным и то, что в мире есть тысячи таких зданий, которые могут влиять таким же образом. Я поставил себе задачу найти такие здания и по возможности посетить их.

Сон, в котором я увидел картину с Иисусом, меня озадачил. Логика всей жизни говорила, что этого не может быть. Историки веками копили информацию, она не может быть недостоверной. Но для себя я решил так: раз я его увидел, значит, это место с ним связано непосредственно. Где он был тридцать лет? Ни один историк не знает! Нет сведений! Где храм Соломона? Нет сведений! Есть только догадки и домыслы. И еще огромное количество поддельных артефактов и искажений в Евангелиях. Море нестыковок! И моя версия, основанная на интуиции, тоже имеет право на существование. Я убедил себя в этом, успокоился и принялся за работу.

44

Мария написала мне письмо. В нем она спрашивала, может ли она прийти ко мне на консультацию. Я назначил ей время, и вот оно наступило. Мария принесла торт. «Маша, спасибо, но торт позже, после того как поговорим, а то вдруг мне что-то смотреть придется, а после сладкого мне будет лень. Давай, рассказывай».

Мы познакомились с Машей в третий раз, по-настоящему, в Стамбуле. Первые два знакомства в Москве были стерты не только из моей памяти, но даже из памяти Алены. Два раза в зачет не пошли. Да и у меня на тот момент не было ни понимания, ни информации, и, скорее всего, обратись Мария ко мне в тот момент, я бы ее сон не разгадал. А вот стамбульское знакомство было своевременным. И многие, многие события, предшествовавшие сегодняшнему дню, выстроились у меня в один понятный и ясный маршрут, начавшийся в моем далеком детстве и через Москву и Стамбул приведший меня в Тулузу, на Place Roder Salendro.

— Маша ты видишь вещие сны?

— Да, вижу и довольно часто.

— А есть ли какое-то предчувствие перед тем, как увидишь сон?

— Нет, такого не припомню. Но вот перед этим моим ужасом — всегда есть. Я всегда знаю, что увижу это снова. Я долго сопротивляюсь и не хочу засыпать, а потом наступает какой-то момент, я сдаюсь, говорю «будь что будет» и опять попадаю в этот кошмар.

— Ты чувствуешь, когда говорят неправду?

— Да, это очень просто: если истина, то холод по спине, по рукам. Стопроцентный индикатор. Я ему верю.

— Ну, включай свой индикатор. Я кое-что тебе расскажу. — Я закурил сигарету. — У нас с тобой впереди много дел. Так что готовься к командировке. Ты никогда не была в Тулузе, девушка, убегающая во сне по улицам этого города, — это не ты. Мы так устроены, сотканы из миллионов генов наших предков, и активизация их происходит в зависимости от жизни предыдущих поколений. У тебя активен ген потомков Христа и Марии Магдалины.

Я сказал это очень тихо и очень обыденно, и, наверное, эта обыденность не сразу включила ее индикатор. Я смотрел на нее, а она на меня. И через секунду ее заколотило у меня на глазах.

— Аххх, как ошпарило! Этого не может быть! Кто я — и кто они!

— Марьям, вот ты сейчас говоришь и не веришь в свои слова. Индикатор у тебя правильный. Ты не замечала странные вещи? Ты очень боишься людей и сама не понимаешь причину этого страха. С тобой часто случается такое явление, как дежавю, ты ощущаешь себя несколько старше своих лет, ты видишь сны, которые сбываются; тебе звонят люди, когда ты о них думаешь; мужчины, которые к тебе хорошо относятся, успешны и нравятся людям, но тут же теряют эти свойства, если вы в конфликте; те, кто тебя обижает, позже всегда имеют бледный вид. И вернусь к страху. Только воля позволяет тебе держать лицо и не показывать его. Это не твой страх, это страх той, которая скрылась в фонтане. Езжай в Тулузу. Да, и не забудь сегодня поставить у кровати стакан с водой. Будет сон, смотри его внимательно.

Она позвонила на следующий день, ей опять приснился тот же сон, но сейчас она уже видела себя со стороны, сверху. Она видела своих преследователей, она видела улицы города и фонтан, к которому бежала девушка, как две капли воды похожая на нее. Маше не было страшно. День сурка, это страшное кино длиною в тридцать лет закончилось и началась работа. Маша купила билеты и полетела в Тулузу, чтобы уже наяву пройти по маршруту и вспомнить то, о чем тридцать лет просила та девушка, бросившаяся в фонтан на Place Roder Salendro.

Я очень устал. Чтобы увидеть ее сон, мне понадобился опыт практически всей моей жизни. Она не может быть одна. Их должно быть много. Всех убить не могли, кто-то еще выжил. Кто-то ушел от погони и передал свой ген. Мужчинам сложнее заметить знаки, женщинам легче. Они — и мужчины, и женщины — за века рассеяны по всей планете. Но их всех должно тянуть во Францию, туда, где жили их предки. Может быть, читая эти строки, они поймут, что это про них. Тогда они меня найдут. Они найдут меня сами.