Читать книгу "Запомнить все. Усвоение знаний без скуки и зубрежки - Генри Редигер"

Одна из причин, по которой мастеров воспринимают как носителей врожденного таланта, — в их способности воспроизводить по памяти чужие проявления мастерства. Например, Моцарт мог запомнить сложные музыкальные произведения после первого прослушивания. Но это умение, говорит Эрикссон, дается вовсе не таинственным шестым чувством, а чрезвычайно развитой способностью к восприятию и запоминанию. Приобрести ее можно, если долгие годы копить умения и знания в своем деле. Большинство людей, достигших выдающегося уровня в своем деле, обречены оставаться на среднем уровне в других областях жизни.

От участников своего исследования Эрикссон узнал: среднее время, которое тратится на овладение мастерством в избранном деле, — 10 000 часов или десять лет практики. Причем лучшие из профессионалов провели большую часть этого времени в одиночестве и самоотречении. Главное, что нужно понять: профессионализм экстра-класса достается благодаря количеству и качеству практики, а не из-за генетической предрасположенности. Так что возможность стать мастером открыта для любого человека с обычными способностями — главное, чтобы у него хватило мотивации, времени и самодисциплины для того, чтобы преследовать эту цель.

Памятные зацепки

Как мы уже говорили, мнемонические приемы — это специальные методы сохранения информации в памяти и снабжения ее зацепками, которые ускоряют к ней доступ. (Слово «мнемонический» восходит к имени греческой богини памяти Мнемозины, матери девяти муз.) Самый яркий пример простых мнемонических приемов — акростихи, такие как «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан» — для запоминания семи цветов радуги от красного до фиолетового. Другой мнемонический прием — акронимы. Например, ИоДоКо — греческие ордера: ионический, дорический, коринфский.

Дворцом памяти называется более сложная мнемоническая система организации и сохранения более крупных массивов информации. Она опирается на «метод мест», применявшийся еще в Древней Греции. Метод заключается в том, что мысленные образы последовательно ассоциируются с определенными точками в пространстве. Например, вы представляете себя в хорошо известном месте — скажем, у себя дома. Теперь вы соотносите важные для вас элементы этого места (вроде любимого кресла) с визуальными образами того, что хотите запомнить. Скажем, представляете в кресле йога в замысловатой позе, чтобы не забыть продлить абонемент на занятия йогой. Элементы вашего дома можно мысленно связать с бесчисленным множеством визуальных зацепок, и для припоминания вам достаточно будет совершить воображаемую прогулку по дому. Если важно запомнить материал в заданном порядке, привяжите памятные зацепки к определенному маршруту. Пользуясь методом мест, можно ассоциировать запоминаемые объекты или идеи с объектами, которые встречаются вам по знакомому маршруту — например, по пути в ближайший магазин.

Пока мы пишем эти строки, группа абитуриентов Оксфордского университета строит дворец памяти, чтобы подготовиться к экзаменам продвинутого уровня по психологии. У них есть шесть недель на подготовку. И в каждую из этих недель они вместе с наставником собираются в очередном кафе, осматриваются и в ходе обсуждения «населяют» помещение выразительными персонажами: это — зацепки для припоминания важных аспектов психологии, о которых им придется писать на экзамене.

Мы еще вернемся к этим абитуриентам. Но сначала скажем еще несколько слов об этом поразительно эффективном приеме, который построен на способности зрительных образов оживлять и конкретизировать отвлеченную информацию и протягивать к ней связи в памяти. (Например, образ слона запомнить проще, чем слово «слон».) Очевидно, что вербальную или абстрактную информацию легче будет извлечь из памяти, если мысленно связать ее с выразительными зрительными образами. Выпуклый образ может быть столь же прочным и плодотворным для памяти, как хорошая сеть для рыбака: стоит потянуть за образ — и перед вами щедрый улов. Допустим, друг напоминает вам о беседе с попутчиком в давней поездке. Вы тщетно напрягаете память. Но тут друг упоминает, где именно состоялся этот разговор, и место живо встает у вас перед глазами. А дальше воспоминания о беседе льются сами собой. Картинки воскрешают воспоминания[123].

Марк Твен описывал собственный опыт такого рода в статье для журнала Harper’s. Готовясь к публичному выступлению, он составил список ключевых фраз, чтобы ничего не забыть и не перепутать в своей речи. Но этот прием ему не понравился: при быстром взгляде на лист все реплики выглядели одинаково. Твен опробовал разные ходы и в конце концов решил зафиксировать содержание своего выступления в серии схематических карандашных зарисовок. Это помогло. Змея под стогом сена напоминала, что нужно перейти к рассказу о приключениях в Карсон-Вэли в Неваде. Зонтик, вывернутый порывом ветра, переводил к следующей части повествования — о жестоких ветрах, дующих со склонов Сьерра-Невады каждый день около двух часов пополудни и т. д. Роль зарисовок в пробуждении памяти настолько впечатлила Твена, что однажды он применил этот метод, чтобы помочь своим детям, которые безуспешно пытались выучить даты, связанные с королями и королевами Англии. Многочасовые старания нянюшки вдолбить детям в головы нужный материал зубрежкой и повторением не увенчались успехом. Твен решил визуализировать череду монарших правлений.

Мы тогда жили на ферме. От крыльца дома почва постепенно понижалась вплоть до изгороди, а направо вновь повышалась, переходя в холм, на котором стояла маленькая постройка — там я работал. По земле, взбираясь на холм, пролегала колея. Я разметил ее английскими королями, начиная с [Вильгельма] Завоевателя. Стоя на крыльце, можно было видеть правление каждого монарха и его продолжительность, от Завоевателя до Виктории вплоть до 46-го года ее царствования. 817 лет английской истории одновременно были у вас перед глазами!..

Я отмерил 817 футов вдоль дороги, по футу на год, и в начале и в конце каждого правления ввернул в дерн обочины по сосновому колу метровой высоты с написанными именем и датой.

Для каждого монарха Твен вместе с детьми нарисовал простенький рисунок. Для Вильгельма Завоевателя — кита, потому что в английском языке это слово начинается с той же буквы, что имя этого правителя, а еще потому что «кит — самое большое плавающее животное, а Вильгельм — самая крупная фигура в истории Англии». Для обозначения Генриха I выбрали гусыню и т. д.

Эта историческая дорога подарила нам немало веселья, но и знаний, конечно, тоже. Мы проходили маршрут от Завоевателя до моей рабочей хижины, и дети, минуя колышки, называли имена, даты, продолжительность правления королей… Детей просили говорить о местоположении того или другого предмета не фразами вроде «за беседкой», «на дубе» или «если подняться по каменным ступеням», а относя их к правлению Стефана, к временам Содружества или к годам царствования Георга III. Они моментально к этому привыкли. То, что мы столь точно разметили длинную дорогу, оказалось для меня великим благом. Дело в том, что я имел обыкновение забывать книги и другие вещи где попало. А поскольку прежде не мог с точностью указать, где они лежат, то мне часто приходилось ходить за ними самому, чтобы не тратить времени даром и избежать ошибки. Теперь я мог сказать, в каком царствовании их забыл, и отправить за ними детей[124].