Читать книгу "Ветер с востока - Александр Харников"

Василевский на минуту задумался, потом ответил:

– Контроль над Ржевским железнодорожным узлом значительно улучшит позиции Калининского фронта, и в то же время другие окруженные группировки находятся в стороне от нужных нам транспортных узлов и не оказывают серьезного влияния на наше фронтовое снабжение. За исключением Шлиссельбургско-Синявинской группировки, остальные немецкие окруженцы не имеют снабжения со стороны своего командования и вскоре будут вынуждены капитулировать. Операция по ликвидации Ржевского котла должна предотвратить растаскивание сосредоточенных под Смоленском немецких резервов. Пусть думают, что после ликвидации группировки Модели наше наступление на Смоленск все-таки состоится. Это развяжет нам руки на других участках фронта.

– Хорошо, товарищ Василевский, – кивнул Верховный. – Пусть будет Ржев. Но… – Сталин сделал паузу, – необходимо так провести линии разграничения между фронтами, чтобы Моделем занимался кто-то один, или Жуков, или Конев. А то, как известно, у двух нянек дитя все время будет без глазу.

– Генерал Конев, товарищ Сталин, – быстро ответил Василевский.

– Пусть будет Конев, – немного подумав, сказал Верховный, – отдайте ему все части артиллерии РВГК, высвободившиеся после прорыва блокады Ленинграда. Пусть лучше выкуривает немцев артиллерией, чем несет напрасные потери. Люди нам еще понадобятся, – Сталин внимательно посмотрел на Василевского, – и все-таки, товарищ генерал-лейтенант, нам кажется, что вы что-то не договариваете…

Начальник Генерального штаба вздохнул.

– Товарищ Сталин, есть возможность нанести немцам еще одно поражение… Поскольку нам удалось предотвратить отступление 18-й армии из-под Ленинграда в направлении Таллина, в настоящий момент в Прибалтике у противника отсутствуют значительные силы, за исключением немногочисленных тыловых гарнизонов и полицейских частей.

С другой стороны, готовясь отражать немецкие контрудары на Псков и Дно, мы несколько дней назад вывели во вторые эшелоны 1-й и 2-й гвардейские кавалерийские корпуса, а также танковую бригаду Катукова и мехбригаду Бережного. В связи с полным успехом воздушной операции «Огненный шторм» – спасибо товарищу Голованову – переброска каких-то серьезных резервов противника на этот участок фронта в ближайшее время маловероятна. По данным разведки, Невельский железнодорожный узел выведен из строя как минимум на месяц. В сложившихся условиях сами собой напрашиваются удары конно-механизированного соединения из состава 1-го и 2-го гвардейских кавкорпусов генералов Белова и Плиева, при поддержке мехбригады Бережного от Пскова на Ригу и 13-го кавкорпуса генерала Гусева от Нарвы на Таллин…

Верховный подошел к висящей на стене карте и какое-то время молча изучал нанесенные на ней пометки.

– Товарищ Берия, – задумчиво сказал он, повернувшись к присутствующим, – что вы думаете по поводу предложенной нам сейчас авантюры?

– Товарищ Сталин, – ответил генеральный комиссар госбезопасности, – сведения, полученные по моей линии, в общем совпадают с тем, что сказал сейчас товарищ Василевский. Железнодорожный узел Невель надолго выведен из строя, а потому переброска противником резервов в северном направлении серьезно затруднена. А среди оккупационных частей и националистических формирований в Прибалтике преобладают панические настроения.

Сталин покачал головой.

– Кроме военных аспектов здесь есть еще и некоторые политические нюансы, которые нельзя не учитывать при планировании подобного рода операций. Вы меня понимаете? В отличие от других районов СССР, в Эстонии и Латвии не все местное население видит в Красной армии освободителей. Есть немало и тех, кто думает совсем наоборот.

Я ничуть не сомневаюсь в том, что генерал Бережной, при поддержке кавалеристов, сумеет взять Ригу, а Катуков – Таллин… Но взять города мало, надо их еще удержать, и это при ожидаемом враждебном настроении местного населения. Подумайте, товарищ Берия. Как и в Крыму, чекистские мероприятия на освобожденной от немецко-фашистских оккупантов территории будут возложены на ваше ведомство. Вашим людям надо будет суметь очень четко отделить своих от чужих. Все мероприятия должны быть проработаны предельно тщательно и согласованы с армейскими товарищами. Вам понятно?

– Так точно, товарищ Сталин, понятно, – сказал Берия. – Выполним. – И от этого «выполним» вдруг так повеяло ледяным сибирским ветерком, что где-то далеко-далеко поежился еще не арестованный рядовой конного обоза Солженицын. Бывают совпадения, знаете ли…

– Очень хорошо. – Верховный посмотрел на начальника Генерального штаба: – Теперь вы, товарищ Василевский. Освобождение Риги и Таллина было бы хорошим завершением зимней кампании 1941/42 годов. Но не стоит зарываться. Товарищи генералы, немец – противник серьезный. На окончательное обдумывание вашего предложения даю вам сутки. Да – да, нет – нет. Все, товарищи, все свободны…

Присутствующие уже подошли к дверям в приемную, когда, усмехнувшись в усы, Верховный произнес сакраментальную для многих потомков фразу:

– А вот вас, товарищ Голованов, я, пожалуй, попрошу остаться…

Несколько минут спустя. Там же

Присутствуют: Верховный Главнокомандующий Сталин Иосиф Виссарионович, командующий АДД генерал-майор Голованов Александр Евгеньевич

После того как закрылась дверь за Берией и Василевским, выражение лица Сталина изменилось. Теперь перед генералом Головановым стоял не вождь, а просто пожилой усталый человек, на плечи которого лег неподъемный груз войны.

Сталин прошелся по кабинету и указал Голованову на стул:

– Присаживайтесь, Александр Евгеньевич, поговорим с вами по душам.

– О чем, товарищ Сталин? – осторожно поинтересовался Голованов.

– Об авиации, Александр Евгеньевич, об авиации, – усмехнулся вождь. – Летчики у нас есть, самолеты тоже, а вот авиации что-то не видно. Вы пока посидите, товарищ Голованов, подумайте, а я сейчас…

Сталин снял трубку одного из телефонов.

– Товарищ Поскребышев, пригласите, пожалуйста, капитана Покрышкина и полковника Хмелева. Да, и будьте добры, распорядитесь, чтобы принесли чаю и все необходимое для четырех человек. И еще, постарайтесь, чтобы никто нас не беспокоил – разговор будет долгим.

Когда разговор возобновился, Голованов попробовал возразить Верховному:

– Товарищ Сталин, наши летчики дерутся на пределе возможного.

– Знаю, – кивнул Сталин, – о летчиках, Александр Евгеньевич, речь сейчас не идет. Вечная им слава за то, что они делают все, что могут, и даже больше того, и вечная память тем, кто погиб, сражаясь за Родину. Летчики у нас в массе своей неплохие, а вот организация дела хромает на все четыре ноги. Как был бардак при Смушкевиче и Рычагове, так и остался.

Разве это порядок, когда фронтовая авиация «выводится из-под удара маневром в глубину» а дальние бомбардировщики вынуждены с бреющего полета бомбить немецкие танковые колонны? Или порядок то, что вместо объектов в глубоком немецком тылу Пе-8 бомбят линию фронта под Брянском? Так и микроскопом можно гвозди заколачивать. Он большой и тяжелый. Только вот может выйти так, что и микроскоп сломаем, и гвоздь не забьем. Вы думаете, я не знаю, чего вам, моему порученцу и чекисту, стоило организовать этот налет на Невель? Знаете, сколько доносов было написано на вас в ЦК и в НКВД? Кому вы там за пререкания по морде съездили? Молчите, товарищ Голованов? То-то же…