Читать книгу "Леди Сирин Энского уезда - Татьяна Коростышевская"

— Придержи своего пикси, Дарья Кузнецова, — приказал Господин Зимы вместо приветствия. — Иначе… — Окончание фразы мое подсознание услужливо запикало.

— Я обязательно придумаю, как нейтрализовать его колдовство, — пообещала я с фальшивой уверенностью и вежливо поклонилась. Если кто-то оставил свои манеры в разрушенной цитадели, то свои я не растеряла.

А потом мы разбирали кучу хлама, в которую превратилась наша экипировка. Охотник ловко срезал ремни и длинным ножом кромсал красную ткань купола.

— Не люблю ночевать под открытым небом, — ответил он на мой вопрос. — Тем более с женщиной.

Бабочки в моем животе с предвкушением затрепыхались.

— Ни одного живого жарида, — сообщила незаметно подошедшая Джоконда. — Безъязыкого я связала, но, кажется, милосерднее было бы его добить.

— Кто такие эти жариды?

— Фейри, — пожала плечами блондинка. — Наверное, Ларс знает о них больше моего.

— Янтарная Леди повелела им охранять кордоны Лета. Именно поэтому пересекать их никто не рискует. Жариды агрессивны, не слишком разумны и очень-очень прожорливы.

— И к тому же ядовиты, — вспомнила я.

— Ходят легенды, что рухи и жариды произошли от одного общего предка, только одни выбрали служить Зиме, а другие — Лету.

«Одни облюбовали день, другие — ночь, — молча додумывала я, протирая ветошью пострадавшие от падения клинки. — Поэтому-то и рухи стали походить на ночных птиц — сов, а эти самые жариды… Это получается, они тоже могут перекидываться в некую более-менее гуманоидную форму?»

— Куда? — остановил меня строгий вопрос.

Господин Зимы, чье участие в хозяйственных хлопотах сводилось к восседанию на ближайшем валуне в позе лотоса, изволил проявить неудовольствие.

— Я хотела посмотреть на нашего пленника.

— Окажи ему услугу — добей, — криво улыбнулся мальчишка. — Мы выступаем на рассвете и с собой его не потащим.

Я подумала, что в таком случае у безъязыкого жарида остается шанс на спасение. Мы уничтожили не весь атакующий отряд, многие из «птеродактилей» успели улететь. Они вернутся с новыми силами.

Господин Зимы, кажется, читал мои мысли.

— Жариды — каннибалы, твоего пленника сожрут его же соратники.

Я рассеянно кивнула, переваривая новую информацию. Было немножко противно.

— Ты придумала, как заставить своего пикси не колдовать при мне?

— Есть несколько идей, — ответила я. — Можно залить его уши воском.

— А как же, известный способ борьбы с твоими сородичами, — саркастично хмыкнул мальчишка. — Если верить вашим преданиям, именно так люди и погубили сирен.

Судя по всему, сейчас высокомерный альв намекал мне на «Одиссею», содержание которой я неплохо помнила. Сиренам было предсказано, что, если хоть один мужчина не поддастся искушению роскошных полурыб-полудев, обитающих неподалеку от владений волшебницы Цирцеи, останется жив, очарованный их волшебными голосами, — сирены исчезнут. Хитроумный Одиссей велел своим соратникам залепить уши воском, а себя привязать к мачте. Девы молчали, провожая корабль тоскливыми взглядами, а затем бросились в море и обратились в утесы. В чародейские утесы. Это Арканкам? Может быть, наш мир не так уж и отличается от этого? Может быть, наши мифы и легенды не что иное, как литературно обработанные факты?

— Мне нравится искусство вашего мира, — задумчиво продолжал Господин Зимы. — Живопись, музыка, архитектура. А особенно — книги. К сожалению, феи не умеют писать. О, это не то, о чем ты подумала, — письменность существует. В моей разрушенной цитадели была собрана неплохая библиотека по магии и истории мира фей. Но вот творить, сочинять истории — это мы не умеем…

Я осторожно попятилась, надеясь смыться, пока альв вслух размышляет о высоком. Мне только литературного диспута для полного счастья недоставало!

— Где твой венец? — прозвучало неожиданно резко.

— Видимо, я потеряла его во время крушения.

— Такие вещи невозможно потерять или утратить. Иди, сирена-не-сирена, мне нужно подумать.

Вот черт, сама же хотела побыстрее уйти, а теперь, с этим вот высокомерным позволением, даже обидно стало. Я не поклонилась на прощанье. Маленькая, но приятная месть.

Жарид лежал спеленатой мумией под кустом перекати-поля. Лицо, уже почти человечье, тонкоскулое и длинноносое, украшали потеки зеленоватой крови. Не глянцевой, которая течет в жилах высших фейри, а грязновато-бурой, похожей скорее на сок растений. Черт! Они действительно могут перекидываться. Я присела на корточки. Пленника было жалко. Я вспомнила, с какой яростью жариды пытались нас уничтожить, когти их вспомнила, шипы. Вызвать в себе отвращение не получилось, адреналин схлынул, а сожаление не хотело отпускать. Пленник застонал. Я потянула из-за пазухи флягу. Пил он жадно, под серой кожей горла ходил кадык, вода текла по подбородку.

— Тебе еще принести? — тихонько спросила я, когда фляга опустела.

Он покачал головой. Ну и о чем я с ним, увечным, хотела разговаривать?

Я поднялась с намерением уйти. Жарид что-то промычал. Мне показалось, он хотел сказать «подожди».

Пленник по-змеиному дернулся длинным (а ведь в нем метра два росту, не меньше) телом. Проволочный венец подкатился к моим ногам. И как только этому мутанту-переростку не больно было на колючках лежать? А еще очень любопытно, кто из нашей разношерстной компании ценный артефакт проворонил и под вражескую тушку уложил?

Ценный артефакт так и просился в руки, а мне почему-то эту просьбу исполнять не хотелось. Ну бывает у барышень такое — интуиция, шестое чувство, вожжа под хвост попала, просто не хочется.

Жарид опять замычал. Мне послышалось — «надень его» или, может, — «убей его». Пока я пыталась вникнуть в смысл фразы, проволочки венца зашевелились и чудо-артефакт подпрыгнул. Высота почти метр семьдесят была взята без разбега, и через секунду мои виски отозвались болью на привычное покалывание.

— Будем новый наращивать или у тебя старый под рукой есть? — сразу приступил к делу венец.

— Чего? — оригинально отозвалась я.

— Язык, Дарья, язык! Ты сохранила его?

— Ты хочешь, чтобы я уговорила жарида излечиться?

— Не я, ты этого хочешь. Иначе как я, по-твоему, мог появиться под спиной этого несчастного? Неужели ты думаешь, что все время я находился именно там?

Я именно так и думала, но тихонько и совсем про себя. Телепатическое общение со сварливым венцом было очень неприятным. Надо же, а ведь я почти забыла это ощущение гадкой внутренней щекотки. Недаром говорят, что человеческая память предпочитает сохранять хорошее, а не плохое.

— А у меня к тебе уйма вопросов накопилась. Почему ты давно не разговаривал со мной? Потому что я не сирена? Господин Зимы считает меня самозванкой…