Читать книгу "Загадка Веры Холодной - Виктор Полонский"

Чтобы не разрыдаться, пришлось до боли закусить нижнюю губу. Ерандаков встал, подошел к шкафу, что стоял за Вериной спиной у двери, звякнул стеклом и вернулся со стаканом с водой, который поставил перед Верой. Сам еще раз отошел к шкафу, снова звякнул стеклом, на сей раз звук был тоньше, хмыкнул и вернулся за стол.

– Продолжайте, п-пожалуйста, – попросила Вера, отпустив губу.

Воду она пить не стала. Руки дрожат, губы дрожат, внутри все дрожит, так и облиться недолго. Неуютно будет возвращаться домой в мокром пальто.

– Вы не замерзли? – озабоченно поинтересовался Ерандаков.

– Н-нет-нет! – затрясла головой Вера, испугавшись, что полковник закроет форточки.

Свежий воздух бодрил и помогал сохранять остатки самообладания. Если бы в кабинете было душно, Вера могла бы и в обморок упасть, а прохлада не очень и располагает к обморокам.

21

«В Мясницкой больнице под руководством врача Молоденкова проведены опыты по применению для лечения больных люэсом знаменитого эрлиховского препарата «606». В беседе с нашим корреспондентом д-р Молоденков сообщил, что опыты дали обнадеживающие результаты».

* * *

«Вчера в Москву по приглашению Клуба автомобилистов прибыл двукратный победитель автомобильных состязаний на кубок Ван-дер-Бильта австриец Гранс. Появление Гранса на перроне Николаевского вокзала было встречено громкими криками «Ура!».

Газета «Московские ведомости», 8 октября 1910 года

– Спаннокки план Холодного одобрил и принял в нем самое деятельное участие…

– Спаннокки? – вырвалось у Веры. – Но ведь…

– Так я же говорю вам, что Холодный решил подставить вместо себя другого человека, чтобы обвинить его в передаче секретных сведений! – В голосе Ерандакова отчетливо зазвучало раздражение. – Только они решили сделать тонкий ход. Понимали, что мы сможем установить источник, поскольку эти сведения могли быть добыты только внутри московского отделения, а вот дальнейший путь их до Вены останется нам неведом. Спаннокки не хотелось попадать под подозрение, что означало для него немедленную высылку домой. Слишком много сил и средств потратил он на создание агентурной сети в России, чтобы так вот, запросто, отдавать ее в чужие руки. У нас на Дону в таких случаях говорят: «Отдай жену дяде, а сам…» Кхм… Прошу прощения, Вера Васильевна, совсем не то сказал…

«Значит, все это было искусно поставленным спектаклем? – думала Вера. – А выглядело так правдоподобно! Особенно когда Спаннокки уличил меня в том, что я добавила снотворного ему в бокал! Как же искусно он притворялся! Стал бы актером – непременно снискал бы мировую славу».

– Спаннокки хотел остаться в Москве, а свою роль перевести на кого-нибудь другого, желательно не из австро-венгерских подданных. – Ерандаков говорил не спеша и делал небольшие паузы между фразами, не то привык так говорить, не то намеренно давал Вере возможность лучше все понять. – Ну и не из германских, разумеется, союзники же, как-никак. Подведи он под монастырь германского атташе фон Хаусхофера, германцы наказали бы его прямо в Петербурге. У них это быстро – задушили, сунули в мешок, привязали камень к ногам, и в Неву. А то могут и не душить, просто оглушат и утопят. Концы в воду – типичный германский метод…

Веру передернуло. Какой ужас – очнуться в холодной воде, захлебываться, не имея возможности спастись или позвать на помощь. Тяжелый камень тянет вниз, на дно, вода проникает в легкие… Страшно. Разве могут люди делать такое с людьми?

– А вот господин Декассе идеально подходил для этой цели. Особенно с учетом своей вечной стесненности в средствах и великой тяги к женскому полу. От человека, испытывающего денежные затруднения, можно ожидать чего угодно в обмен на хорошую плату. Добыл ценные сведения, но передал их не своему начальству в Париже, а австрийскому Генштабу в Вену. Свое начальство так и так жалованье платит со всеми положенными надбавками, чего бы у австрийцев дополнительно не поживиться? Они разыграли все мастерски. Холодный детально обосновал необходимость привлечения новой заштатной сотрудницы, непременно – молодой женщины из общества. Хорошо расписал все выгоды, которые вы могли бы принести, и представил план вашего использования…

– И как он хотел меня использовать? – быстро спросила Вера.

– Для сбора сведений, а деталей я уже не помню, – уклонился от ответа Ерандаков. – Да и не важно это, все равно таким образом вас никто не собирался использовать. Вас собирались убить. В определенном месте при особых обстоятельствах. Итак, Холодный привлек вас и отправил с ложным заданием к Спаннокки, который был в курсе всего. Он притворился, что разоблачил вас и завербовал…

– Но зачем надо было отправлять меня к Спаннокки? – удивилась Вера. – Вы же говорите, что Спаннокки хотел остаться в стороне…

– Страховались на случай каких-либо срывов, – объяснил Ерандаков. – Не всякий план, даже самый хороший, осуществляется. Если бы что-то сорвалось с Декассе, как оно и случилось, то после вашей гибели к нам какими-нибудь достоверными и не вызывающими сомнений путями попала бы ваша расписка о сотрудничестве с австрийцами. И стало бы ясно, что именно вы передали им сведения. Увы, по плану человека, бывшего братом вашего мужа, вам было суждено погибнуть для его спасения.

– Никогда не могла бы предположить… – У Веры перехватило дыхание. – Чтобы Алексей… Как он смог так меня обмануть?

– Вера Васильевна, вы такая юная и совсем еще не знаете жизни. – Ерандаков по-доброму, отечески, улыбнулся, и взгляд его на мгновение потеплел. – Холодный обманывал всех нас, бывалых служак, прошедших огонь, воду и медные трубы. Я девятый год в Корпусе служу[58]. До этого столько же в армии прослужил, все, казалось бы, перевидал, но… Эх, да что там говорить! Ему все доверяли, даже покойный полковник Манзевитый, Роман Кириллович, царствие ему небесное. – Ерандаков перекрестился. – Холодный был коварным и осторожным человеком. Знаете, как мы его заподозрили? Методом исключения. Исключили всех, кого можно было исключить, и остался в списке один только штабс-капитан Холодный. Кстати, когда его спросили, почему он выбрал на роль жертвы жену своего родного брата, неужели никого другого найти не мог, он рассмеялся и ответил, что брата своего он всю жизнь ненавидел и не мог упустить такую возможность, как он выразился, «убить двух зайцев» – и себя обелить, и брату боль причинить.

Ерандаков помолчал немного, а затем сказал:

– Думаю, что об этом вы можете рассказать вашему мужу. Он имеет право знать, кем на самом деле был его покойный брат, кем на самом деле был человек, которого он считал своим братом. Только в лишние подробности не вдавайтесь…

– В лишние подробности вдавался Алексей, – сказала Вера. – После того как в Сокольниках на моих глазах убили мою подругу, у меня была горячка. Я как-то проговорилась обо всем этом, муж услышал, спросил Алексея, тот ему рассказал. Что именно рассказал, я не знаю, но могу предположить, что рассказал многое. Владимир на него очень сердился.