Читать книгу "Меч Предназначения - Анджей Сапковский"

Престарелый тип, остро пахнущий уксусом, поразительновежливо и охотно подвинулся, чуть было не свалив с лавки соседей. Геральтнезамедлительно принялся за еду и мгновенно опустошил единственную тарелку, докоторой смог дотянуться. Пахнущий уксусом старик подсунул ему следующую.Ведьмак с благодарностью и сосредоточенно выслушал длиннющую тираду касательнотеперешних времен и теперешней молодежи. «Уксусник» упорно именовал послаблениенравов «поносом», поэтому Геральту непросто было хранить серьезность.

Эсси стояла у стены, под пучком омелы, в одиночестве,настраивая лютню. Ведьмак видел, как к ней приближается юноша в узком парчовомкафтане, как что-то говорит поэтессе, слабо улыбаясь. Эсси взглянула на юношу,немного скривив красивые губы, быстро произнесла несколько слов. Юношассутулился и скоренько отошел, а его уши, красные, как рубины, еще долгосветились в полумраке.

– …мерзость, позор и срамота, – продолжал«уксусник». – Сплошной великий понос, милсдарь.

– Верно, – неуверенно подтвердил Геральт, вытираятарелку хлебом.

– Прошу тишины, благородные дамы, благородные, значить,господа! – крикнул Дроухард, выходя на середину залы. – Знаменитыймэтр Лютик, хоть и немного, значить, хворый телом и притомившийся, споет длянас знаменитую балладу о знаменитой королеве Марьенне и Черном Вороне! Онпроделает это в ответ на горячую, значить, просьбу Мельниковой дочери мазелиБиелки, которой, как он выразился, отказать не может.

Мельникова дочка Биелка, одна из наименее пригожих девушексреди всех сидевших на лавке, покрасивела в мгновение ока. Поднялись крики ихлопки, заглушившие очередной «понос» старичка, отдающего уксусом. Лютиквыждал, пока наступит полная тишина, проиграл на лютне эффектное вступление иначал петь, не отрывая глаз от дочери мельника Биелки, которая хорошела откуплета к куплету. «Воистину, – подумал Геральт, – этот сукин сындействует эффективнее, чем чародейские кремы и мази, которые продает Йеннифэр всвоем Венгерберге».

Он увидел, как Эсси проскользнула за спинами столпившихсяполукругом слушателей Лютика, как осторожно скрылась в дверях, ведущих натеррасу. Руководимый странным предчувствием, он ловко выбрался из-за стола ивышел следом.

Она стояла, опершись локтями о перила террасы-помоста,втянув голову в маленькие приподнятые плечи. И глядела на покрытое рябью море,блестевшее в свете луны и портовых огней. Под ногой Геральта скрипнулаполовица. Эсси выпрямилась.

– Прости, я не хотел помешать, – сказал он скучнымголосом, думая увидеть на ее губах ту неожиданную гримасу, которой она толькочто угостила «парчового юношу».

– Ты мне не мешаешь, – ответила она и улыбнулась,откинув прядь. – Мне нужно было не уединение, а свежий воздух. Тебе тожемешают дым и духота?

– Немножко. Но еще больше тяготит сознание, что яобидел тебя. Я пришел извиниться, Эсси, попробовать найти повод для приятнойбеседы.

– Извиниться должна я, – сказала девушка. – Яслишком резко отреагировала. Я всегда реагирую резко, не умею сдерживаться.Прости и предоставь мне вторую возможность. Поговорить.

Он подошел, облокотился о перила рядом с ней. Почувствовалпышущее от нее тепло, легкий аромат вербены. Он любил запах вербены, хотя запахвербены и не был запахом сирени и крыжовника.

– С чем у тебя ассоциируется море, Геральт? –вдруг спросила она.

– С беспокойством, – ответил он, почти незадумываясь.

– Интересно. А ты кажешься таким спокойным исдержанным.

– Я не сказал, что чувствую беспокойство. Ты спросилаоб ассоциации.

– Ассоциация – зеркало души. Мне кое-что известно обэтом, я – поэт.

– A y тебя, Эсси, с чем ассоциируется море? –быстро спросил он, чтобы покончить с рассуждениями о беспокойстве, котороечувствовал.

– С вечным движением, – не сразу ответилаона. – С переменой. И с загадкой, с тайной, с чем-то, чего я не схватываю,что могла бы описать тысячью способами, тысячами стихов, так и не дойдя досути, до сущности. Да, пожалуй, именно так.

– Стало быть, – сказал он, чувствуя, что вербенавсе сильнее действует на него, – то, что ты ощущаешь, – тожебеспокойство. А кажешься такой спокойной и сдержанной.

– Я и не спокойна, и не сдержанна, Геральт.

Это произошло неожиданно, совершенно неожиданно. Жест,который он сделал и который мог быть лишь прикосновением, легким прикосновениемк ее руке, переродился в крепкое объятие. Он быстро, хоть и не грубо, привлекее к себе, их тела порывисто, бурно соприкоснулись. Эсси застыла, напряглась,сильно выгнула тело, крепко уперлась руками в его руки, так, словно хотеласорвать, сбросить их с талии, но вместо этого только крепче схватила их,наклонила голову, раскрыла губы.

– Зачем… зачем это? – шепнула она. Ее глаз былшироко раскрыт, золотой локон опустился на щеку.

Он спокойно и медленно наклонил голову, приблизил лицо, иони вдруг сомкнулись губами в поцелуе. Однако Эсси и теперь не отпустила егорук, стискивающих ее талию, и по-прежнему сильно изгибала спину, стараясь несоприкасаться телами. Оставаясь в такой позе, они медленно, словно в танце,кружились. Она целовала его охотно, смело. И долго. Потом ловко и без трудавысвободилась из его рук, отвернулась, снова оперлась о перила, втянув голову вплечи. Геральт неожиданно почувствовал себя отвратительно, неописуемо глупо.Это ощущение удержало его от того, чтобы приблизиться к ней, обнять ссутулившиесяплечи.

– Зачем? – спросила она холодно, неповорачиваясь. – Зачем ты это сделал?

Она глянула на него краешком глаза, и ведьмак вдруг понял,что ошибся. Неожиданно понял, что фальшь, ложь, притворство и бравада завелиего прямо в трясину, где между ним и бездной будут уже только пружинящие,сбившиеся в тонкий покров травы и мхи, готовые в любую минуту уступить,разорваться, лопнуть.

– Зачем? – повторила она.

Он не ответил.

– Ищешь женщину на ночь?

Он не ответил.

Эсси медленно отвернулась, коснулась его плеча.

– Вернемся в залу, – свободно сказала она, но егоне обманула эта легкость, он почувствовал, как она напряжена. – Не делайтакой мины. Ничего не случилось. А то, что я не ищу мужчины на ночь, не твоявина. Правда?

– Эсси…

– Возвращаемся, Геральт. Лютик уже бисировал дважды.Теперь моя очередь. Пойдем, я спою…

Она как-то странно взглянула на него и, дунув, откинулапрядь с глаза.