Читать книгу "Референт - Полина Грекова"

— Что же делать? — прошептала она еле слышно. — Скажите, что мне делать? Я только хочу спасти мою дочь. Забрать ее оттуда и уехать. Пожалуйста, помогите мне!

Осокин, держа рюмку в руке, неспешно встал, перешел на диван. Откинулся на спинку, запрокинув голову. Со стены на него смотрело матовое бра, распространяющее вокруг себя синеватое сияние.

— Подойдите сюда, Анна, — проговорил он спокойно и почти рассеянно. — Сядьте рядом.

Олег не смотрел в ее сторону: он прекрасно знал, что она встанет и подойдет.

Скрипнул стул, тихо прошелестело платье. Ощутимее стал тонкий аромат ее духов.

«А ведь окрутела от московской жизни „богиня“! — подумал он насмешливо. — Такая мадам стала — хоть в журнал на обложку. Платье, духи! Куда с добром! А была-то, была — смотреть не на что! И что только этот идиот в ней тогда смог найти… Н-да… Сейчас, конечно, другое дело. Аппетитная дамочка. Но дело даже не в этом!»

— Я помогу вам, Анна, — уронил Осокин, когда она осторожно присела рядом, сложив руки на коленях. — Помогу. Но при одном условии.

— При каком?

— Вы будете спать со мной. Столько, сколько я скажу. Там, где я скажу. И тогда, когда мне этого захочется.

Анна не ахнула, не закричала возмущенно и яростно.

Но он со скрытым торжеством ощутил, как сбилось ее дыхание. Все-таки тон был выбран более чем удачно. Так, и только так! Ткнуть ее лицом в грязь. Ее, но главное — Нестерова! Сорвать последние тряпки с его «богини», распластать ее по кровати, как лягушку! Или заставить ее задирать ноги на заднем сиденье машины? Грубо и сильно раздвинуть ее колени, поставить ее на четвереньки. Приказать ей танцевать голой на столе или придумать еще что-нибудь пооригинальнее?

Анна продолжала сидеть рядом, не двигаясь.

— Вы меня хорошо слышали? — спросил он намеренно холодно. — Или повторить еще раз?

— За что вы так со мной? — спросила она. — Что я вам сделала?

— Повторяю вопрос: вы меня поняли? Не слышу? Да? Нет? И не надо корчить из себя пятнадцатилетнюю девочку? Ну!

— Нет, — четко произнесла Анна. — Я не буду с вами спать никогда.

— Что ж! — Осокин рывком выпрямился, сел, поставил рюмку с вязко колыхающимся на дне коньяком на стол. — Дело ваше. Думаю, вы понимаете, что делаете, и вам не нужно напоминать, что ваша дочь у этих людей. Если пропадете вы, ей просто некому будет помочь.

Он быстро взглянул на себя в зеркало, висящее на стене, поправил прическу, взялся за ручку двери:

— Можете допивать и доедать все, что стоит на столе. За все уплачено. Всего доброго, Анна Николаевна.

Она снова не ответила. Но Олег не чувствовал ни досады, ни злости. Рано или поздно она приползет к нему на брюхе и будет умолять переспать с ней. И тогда можно будет припомнить и это надменное «нет», и взгляд, полный великосветского презрения. Можно будет заставить ее слизывать пыль с уличных туфель. И это будет еще приятнее.

— Ну как? — Тома заглянула в кабинку, придерживая одной рукой дверь. — Я гляжу, муж-то ваш вышел, а эта зараза осталась. Слышно вам было? Нет?

Брюнетка глядела прямо перед собой и вертела в руках пустую рюмку. Водки в графинчике осталось на самом донышке. Но тем не менее выглядела она абсолютно трезвой.

— Да, спасибо. Все было прекрасно слышно. — Брюнетка взбила свои роскошные волосы растопыренными пальцами, достала из сумочки пудреницу и тюбик губной помады.

— Так что? Принести вам еще что-нибудь? Кофе? Или выпить?

— Нет. Спасибо. Ничего больше не нужно.

— А знаете, что я вам скажу! — Тома огляделась по сторонам и торопливо скользнула в кабинку. — За своего мужа надо бороться. Сейчас мужиков мало: каждая отбить норовит. А одна приятельница у меня — так та любовнице своего мужа банку зеленки на голову вылила. Она потом месяц из дома выйти не могла.

— А… любовница моего мужа? Она все еще в кабинете?

— Зачем вам? — Тома мгновенно встревожилась.

Перспектива развертывания боевых действий на территории ресторана ей совсем не улыбалась. Месть местью, но не здесь же!

— Не волнуйтесь. Я просто хочу с ней поговорить. Без битья посуды, если вас это волнует.

— Н-ну, — официантка неуверенно развела руками. Брюнетка в третий раз за этот день полезла в кошелек и протянула Томе еще одну бумажку:

— Это — чтобы вы окончательно успокоились.

… Дверь отворилась почти беззвучно, но Анна все равно вздрогнула. Быстро подняла голову, наморщила лоб.

На пороге стояла Галина.

Анна даже не удивилась. Просто машинально отметила: «Галина тоже здесь…» Та опустилась на стул:

— Я знаю. Я все слышала.

Некоторое время молча смотрела на Анну. Добавила спокойно и уверено:

— И знаю, как тебе помочь.

Глава 25

Анна позвонила уже через час. Осокин и не сомневался, что позвонит. У нее просто не было другого выхода. Коротко сообщила:

— Олег Викторович, я согласна.

— Я очень этому рад, — усмехнулся Осокин.

— Куда мне приехать?

— Можно прямо ко мне.

— Нет-нет, я не могу так. Давайте хотя бы сначала посидим где-нибудь, поговорим.

— Ну, разумеется! — Осокин даже немного обиделся. — Разумеется, посидим. Я за вами заеду.

Галина взяла у Анны телефон.

— Кобель драный, — проворчала она, расстегивая сумочку. Но спрятать телефон не успела, раздался звонок. — Да, слушаю.

Звонил Осокин. Он сообщил, что вечером собирается готовить материалы к завтрашнему совещанию.

— Я привык работать один, когда никто не отвлекает. Ты ведь знаешь. — Многозначительно замолчал.

— Конечно, знаю. Работай, дорогой, я переночую у себя дома. Целую тебя.

Выходя в коридор, Галина еще раз напомнила:

— Главное, чтобы он шампанское выпил. Хотя бы один бокал. От водочки он потом не откажется. А водка с шампанским для него — смесь убийственная. Здесь можешь не сомневаться — опьянение в стельку я тебе гарантирую. Дальше действуй, как договорились.

— Подожди! А если он не захочет шампанского?

— Надо сделать так, чтобы выпил.

— Как, например?

— Есть верный способ: предложи выпить на брудершафт. Здесь уж ни один мужчина не откажется.

При этих словах Анна болезненно сморщилась.

— Ну здесь уж я тебе ничем помочь не могу, — усмехнулась Галина. — Придется поцеловаться.

Целоваться с Осокиным Анне пришлось, не только когда пили на брудершафт. В машине, по дороге домой, он принялся тискать Анну. Пьяно сопя, прижимал ее к себе, целовал в плотно сжатые губы.