Читать книгу "Армагеддон. Книга 2 - Аллан Коул"

В конце концов Аполлион отдал приказ повесить обоих святых отцов прямо в зале собраний.

Желтоглазые демоны бросились приводить приговор в исполнение, набрасывая на мягкокожих священников петли перекинутых через потолочную балку верёвок. Бывшие противники отбивались изо всех сил, доставив немало весёлых мгновений своим господам. Не помогли ни крики, ни защитные заклятия, ни отчаянные мольбы. Через пару минут два тела висели под потолком.

Видеозапись этой сцены была передана Дэвиду и Владу как доказательство, что Совет Семи собирается неуклонно выполнять все свои обязательства.

* * *

Дэвиду стоило больших усилий выдержать выпученный взгляд отца Зорзы, содрогающегося в предсмертных конвульсиях.

Никакого удовлетворения Келлсу это не принесло.

Более того, он почувствовал отвращение к собственным желаниям, исполненным ненависти. Слишком долго они раздирали его мрачную душу. Сколько шрамов и отметин оставили на ней его бесконечные грехи! Дэвиду казалось, что там уже нет живого места. И теперь, наблюдая агонию своего наставника, он отнюдь не испытывал ощущения выполненного долга. Напротив, ему стало настолько не по себе, что он готов был согласиться, чтобы его самого вздёрнули на той же верёвке.

В подобном состоянии духа пребывал и Влад, глядя на сцену казни. У него было такое ощущение, будто убивают не отца Онфима, до последнего издыхания молящего о пощаде, а его самого. «Помилуйте, братья мои, помилуйте» – эти слова духовного наставника, казалось, звучали у Влада прямо в голове.

Заметив мрачные физиономии недавних врагов, Таня поняла, что с ними творится неладное, и решила вмешаться. Потянувшись вперёд, она выключила передатчик и с напускным хладнокровием, за которым сквозило внутреннее беспокойство, довольно резко произнесла:

– Надеюсь, для вас не будет новостью, если я скажу, что вы два поганых ублюдка. Чтобы свести свои счёты, вы избрали чертовски дерьмовый путь.

И если эта сцена – именно то, чего вам не хватает до полного счастья, то хочу вас заверить: стоит всей этой заварухе закончиться, как наши пути разойдутся. Я вас и знать больше не захочу!

Пристыженные Дэвид и Влад понуро молчали.

– Правильно молчите, – сердито произнесла следователь ПОП. – Извинениями тут ничего не решишь. Насколько я понимаю, вы оба профессиональные киллеры и на вашем счету не один десяток убийств. Ваши заслуги на этом поприще не имеют себе равных в истории. Список ваших жертв самому кровавому маньяку даже во сне не снился. И я вижу, что вы намерены увеличивать этот список и впредь.

Дэвид потупил голову.

– Мне это прекрасно известно, Таня, – с трудом выдавил он. – И единственное, что меня сейчас утешает, – это то, что я наконец умру. Тысячу лет я был нужен им живым. Они держали меня как опытного и умелого убийцу. И я чертовски хорошо справлялся со своим делом. Чтоб им всем пусто было, они толкнули меня на дорогу в ад. Я всегда это знал. Теперь, по крайней мере, я могу обрести покой. Никаких долгов чести, никаких спецзаданий. Прощай, буйное времечко, – искренне ваш Дэвид Келлс.

Все время, пока Дэвид говорил, Влад не сводил с него глаз. Каждое слово находило отклик в его душе. Слёзы невольно наворачивались ему на глаза, но он усиленно старался их сдержать. Когда Дэвид умолк, Влад взглянул на Таню.

– Дэвид прав. И ты, Таня, права, – хриплым шёпотом произнёс он, – мы достойны самой страшной кары. И мы её получим, как только наши души обретут свободу. И пусть горит моя измученная душа, пусть испепелит её огонь ада. Даже тогда мне не искупить всех своих грехов.

Таня не ожидала услышать такие признания в ответ на свои обвинения. Она никак не могла избавиться от неприятного осадка, который остался после сцены казни. В ней кипел гнев и на своих друзей, потребовавших этой жертвы, и в особенности на Совет Семи, с жестокой готовностью согласившийся на подобное условие.

Но в то же самое время она прекрасно понимала, что винить Влада и Дэвида нельзя. Они были пешками, такими же пешками, как и все прочие представители гуманоидной расы и мира духов. Послушными рабами в руках тех, кто захватил контроль над Галактикой ещё в те незапамятные времена, когда люди верили, будто Галактика – это и впрямь разлитое в небе молоко.

Постепенно у Тани появилось желание утешить своих друзей, оправдать их в собственных глазах. Она хотела им объяснить, что ими манипулировали, как и биллионами других существ, не исключая и её саму, что все они стали жертвами массового запудривания мозгов.

Совет Семи превратил их в инструмент для достижения своих целей, в марионеток, которые приводились в действие магическими нитями, другими словами, в глупых и бездумных тварей, поскольку такими всегда легко управлять. Вся гуманоидная раса и создания мира духов незаметно для себя оказались в рабстве. И произошло это как раз тогда, когда их могущество, казалось, достигло небывалых высот, так что грань между возможным и желаемым уже и не найти было. И всё же вопреки всякому здравому смыслу клика пожирателей сумела изменить весь ход последующих событий, воцарившись над миром. Так стоит ли убиваться, раз ты не единственный оказался жертвой заговора…

Таня принялась всё это объяснять… запинаясь и с трудом подыскивая слова, которые могли служить Дэвиду и Владу хоть каким-то утешением.

Однако стоило ей взглянуть им в глаза, как она поняла, что нет на свете средства, способного им помочь. Только очень слабый человек утешается тем, что обманут не он один, а чёртова прорва народа. К тому же Дэвид и Влад были не простыми марионетками, а теми, которых заставляли делать самые грязные и кровавые дела. И продолжалось это неслыханное насилие так долго, что никакие самые разумные слова не смогли бы принести даже минуты спокойствия. В конце концов, священники, чьи тела болтались сейчас в зале Совета Семи, знали толк в словах, однако вынуждены были погружать своих подопечных в многолетний гипнотический сон. А она что же, собирается пересилить тысячелетнюю боль парой незначащих фраз?

Но именно в эту минуту, когда она увидела их застывшие лица, что-то в её душе перевернулось, и Таня разом отыскала нужные слова, единственные способные возвратить к жизни Дэвида и Влада. Слова эти не имели никакого отношения к прошлой жизни и делам, они казались глупы и неуместны, но их властно продиктовало чувство, в котором прежде Таня не хотела признаться сама себе, но которое вдруг разом заполнило её душу. Так цветок, долгие дни скрывавшийся в неприметном бутоне, распускается в считанные минуты, и после уже невозможно пройти мимо, не заметив его.

– О господи! – осознав своё состояние, вздохнула следователь Лоусон. – То, что вы обормоты, каких поискать, – ясно всякому, но со мной-то что за чертовщина происходит? Ведь мне гнать вас надо поганой метлой, а я… вы только не смейтесь… кажется, я влюбилась в вас обоих. И что прикажете с этим делать?

Подобное признание мигом вырвало Влада с Дэвидом из заколдованного круга самобичевания. Оба киллера уставились на Таню в полном недоумении. Неопытные, как мальчишки, в делах подобного рода, они не знали, что ей ответить. Каждый из них был готов, что Таня выберет его или же соперника, каждый втайне боялся, что Тане попросту безразличны все мужчины мира, но то, что они услышали, никак не укладывалось в майорских головах. Влад и Дэвис могли лишь растерянно улыбаться, не зная, что сказать.