Читать книгу "Рыцарь и ведьма - Мэгги Дэвис"

В поле ее зрения появилась знакомая фигура в белом плаще с большим красным крестом на спине. Она махнула рукой, но рыцарь ее не видел.

Идэйн подумала, что теперь он ходит гораздо лучше. Она не знала, где спит Асгард, но, по-видимому, за ним ухаживали, потому что, судя по всему, он выздоравливал. Когда он обернулся, Идэйн подумала, что он бледен, хотя и опирался на палку, чтобы не повредить зарубцевавшуюся в боку рану.

Ей хотелось повидать его. Она столько времени провела, ухаживая за ним в цыганской повозке, что стала относиться к нему, как к другу. Несмотря на то что Магнус не раз напоминал ей, что тот привез ее не к королю Уильяму, а в замок тамплиеров в Эдинбурге, где ей не приходилось ждать ничего хорошего.

Она скучала и по Асгарду, и по Миле, и по остальным цыганам: Их всех ей недоставало. Но, конечно, больше всего она тосковала по Магнусу.

Опечаленная, Идэйн слезла с подоконника, пододвинула к огню стул, села и вытянула ноги к теплу, ожидая, когда король Генрих осчастливит ее своим визитом.

Уголком глаза Асгард видел, как в окне затрепетала белая рука, но виду не подал. Он привык опускать глаза, проходя мимо башни для узников, хотя всегда исподтишка тщательно разглядывал в окне Идэйн.

Господи! Мог ли он не смотреть на нее при каждом удобном случае?! Мог ли он не смотреть на эту нечеловечески прекрасную женщину, которая являлась ему в снах, причиняя страдания?!

Он видел уголком глаза это прекрасное лицо, как и руку, которой она ему помахала, прежде чем отошла от окна. Это забранное решеткой окно притягивало его взоры. На это окно смотрели конюшие, повара, рыцари, прогуливавшие лошадей или выезжавшие на них патрулировать замок, – все они не могли удержаться от того, чтобы не посмотреть на чарующе прекрасную девушку, которая, по слухам, ожидала прибытия короля. Теперь ей недолго осталось ждать. Авангард армии короля Генриха двигался по дороге из Рексхэма.

Король не спешил на войну на границе с Шотландией. Он уже всласть навоевался в прошлом году. Снова во Франции его сыновья Генри и Джеффри подняли мятеж, к которому присоединились некоторые магнаты в самой Англии. А в Шотландии Уильям Лев объявил о своем союзе с принцами и двинулся к южным границам своей страны, претендуя на приграничные земли. И оказалось, что король Англии должен воевать на три фронта.

В довершение всех бед был убит его друг Томас Бекет, архиепископ Кентерберийский, и это всколыхнуло весь христианский мир и навлекло на Генриха осуждение церкви. Папа римский требовал публичного покаяния короля и других унизительных проявлений раскаяния, например, чтобы Генрих босиком прошел по улицам города, одетый в мешковину, с головой, посыпанной пеплом, потому что на него возлагалась ответственность за смерть архиеписскопа. Вдобавок мутила воду королева, знаменитая Элинор Аквитанская, уже много лет томившая в заточении в замке в центре Англии, ненавидевшая мужа.

Как только королю удалось подавить мятеж своих сыновей во Франции, ему пришлось срочно возвращаться с армией в Англию, чтобы разрушить твердыни своих баронов. Ему удалось их усмирить, и воз теперь он двигался на север, чтобы посчитаться с Уильямом Львом, королем Шотландии.

В планах Генриха Плантагенета девушке не отводилась особая роль, говорил себе Асгард. Но он провел достаточно много времени при дворе английского короля, чтобы познакомиться с его пытливым у и узнать, что Генрих не сможет устоять перед искушением использовать ее, если удастся.

Господь свидетель, думал Асгард, тамплиеры не хотели злоупотреблять ею, они только желали использовать тайную силу, которой девушка обладала, чтобы обогатить свои знания господних тайн. Ходили слухи, что даже теперь Великий магистр в Париже интересуется сектой последователей Креста Розы, розенкрейцеров[9], в надежде воспользоваться плодами их божественного просветления.

Очень скверным оказалось то, что подобный ей ясновидящий старец был обнаружен на одном из дальних западных островов близ Шотландии. Его похитили люди короля и увезли с собой. Но после нескольких месяцев допросов он умер, так ничего и не открыв.

Асгард не мог допустить, чтобы нечто подобное случилось с Идэйн. Она принадлежала ему. Она принадлежала ему с того самого момента, как он заплатил за нее выкуп этим варварам в их вонючей каменной башне-форте и привез ее командору тамплиеров в Эдинбург. И с того момента великие силы были приведены в действие. Они все эта почувствовали в ту ночь в подземелье зала собраний.

Асгард весь дрожал, хотя зимнее солнце пригревало довольно сильно. Он думал, что с помощью этой девушки орден Бедных Рыцарей Храма Соломонова сможет творить чудеса. Те, кто говорил, что они собираются раскрыть смысл Вселенной, не преувеличивал. Они хотели раскрыть смысл божьих тайн. Или смысл самой жизни.

Асгард слегка вздрогнул.

С другой стороны, он знал, что нравы ее распутны, что это женщина, легко поддающаяся велениям плоти. Он знал, что она спала с рыжеволосым рыцарем-наемником. Возможно, развлекалась с Тайросом и другим цыганом. И теперь, оскверненная плотским грехом, она уже никому не нужна.

Но ее нельзя было просто отпустить. И превыше всего, нельзя позволить, чтобы этот распутный король Генрих Английский сумел воспользоваться ею и ее даром.

И он, сказал себе Асгард, должен этому помешать.

18

– Скорее, скорее, – торопила леди Друсилла.

Она тянула Идэйн вниз по лестнице, а за ними следовал эскорт – маленький, но крепко сколоченный оруженосец с почти белыми волосами и два высоких рыцаря с факелами.

У подножия лестницы жена коменданта остановилась, чтобы поправить головной убор Идэйн и одернуть ей юбки.

– Не опускай подбородок, – отчитывала она девушку, в то время как руки ее укладывали ткань юбок в огромные складки, похожие на цветы. – Помоги нам, господи, но тебе, девочка, будет трудно отучиться от своих монастырских замашек! Не опускай глаза! Вот так! Подними и подбородок, расправь плечи, не бойся показаться высокой. Я хочу, чтобы твои волосы были видны, несмотря на вуаль.

Она бросалась на небесно-голубой шелк вуали, как на врага, расправляя его на плечах Идэйн, Один из сопровождавших их рыцарей рассмеялся.

Жена коменданта обернулась и одарила его ледяным взглядом.

– Вы можете смеяться, сэр Жэрвез, но, если бы не ваши французские моды и то, что придворные дамы им рабски следуют, я бы просто выбросила эту вуаль. Эти головные уборы – вуали и платки, подвязанные вокруг шеи и под подбородком, – просто способ показать жалкие крохи того, что простые люди должны хранить и оберегать всю свою жизнь.

Она снова оправила вуаль, чуть надвинув ее на сей раз на лоб, недовольно чмокая при этом губами.

– Нам надо, чтобы это хорошенькое личико было открыто и чтобы наш благословенный король мог его увидеть. А иначе зачем он пригласил бы нас отужинать в большом зале, еще усталый с дороги и не отряхнувший пыль?