Читать книгу "История любви в истории Франции. Том 7. Наполеон и его женщины - Ги Бретон"

Муж протестовал, но ему дали понять, что его жена стала любовницей государя. Тогда он вообразил себя жертвой заговора бонапартистов, засадивших его в тюрьму, чтобы уложить его жену в постель императора, совершенно упустив из виду, что в тюрьму он попал за подделку документа. Впоследствии он даже издал книжечку на этот сюжет под названием: «Наполеон и Мюрат обольщают юную женщину. Исторические мемуары разъяренного мужа».

Во время процесса он в своих речах часто игнорировал факты, но иногда раскрывал некоторые интересные детали.

«В истории были случаи, — писал он, — когда государь похищал жену у своего подданного, но Наполеон и Мюрат впервые дополнили этот сюжет ужасным планом, обрекавшим мужа на нищету и позор».

«Кто поверит, — писал он далее, — что благородная девица из рода Ла Плэнь, женщины которого не раз видели у своих ног коронованных особ, влюбится в чудовище, пожравшее столько жизней, покрывшее Европу траурными вуалями и погребальными урнами?»

Придворные, которых вначале забавляла его горячность, иногда слушали его с содроганием. Это был первый среди них, кто в подобной ситуации возмутился, поднял свой голос против Всемогущего. Но их волнение быстро прошло, и каждый стал строить планы, как угодить новой султанше. Конечно, они ее переоценивали. Если бы Элеонора была наделена умом мадам Дюбарри, то она могла бы, как та, управлять страной и государем, раздавая придворным его милости по своей прихоти. Но Элеонора была неумна, и честолюбие ее удовольствовалось малым: новыми выездами и нарядами, золотыми украшениями и бриллиантами.

После празднеств в Нейи Элеонора была водворена в храм утех Наполеона на улице Виктуар и жила там под охраной Реньо де Сан-Жан д'Анжели, евнуха новой формации, пользующегося милостями одалиски чаще самого султана.

Муж Элеоноры потребовал освобождения из тюрьмы, отказавшись от развода без выполнения этого условия.

«Вопрос о расторжении священных уз моего брака, — писал он в своем высоком стиле, — может обсуждаться только после снятия с меня уз железных».

Адвокаты убеждали его в том, что до развода его освободить невозможно; он стоял на своем. Тогда судья употребил решительный довод:

— Что ж, если Вы упрямитесь, отправим Вас в Гвиану. Суд вынесет такое решение, если Вы будете сопротивляться верховной власти, которая требует, чтобы Вы освободили Вашу супругу.

«Угроза ссылки в Гвиану, — комментирует Ревель в своей книжке, — вполне могла реализоваться. Бонапарт и Мюрат были способны на все. После мучительного раздумья я согласился».

Развод состоялся 19 апреля 1809 года. В то время как Элеонора спокойно вынашивала его будущего наследника, Наполеон с дерзкой легкостью, словно играя в шашки, перекраивал Европу.

Германская империя, история которой насчитывала десять веков, распадалась. Царила постоянная анархия. Триста семьдесят государств управлялись всесильными князьями. Некоторые из них, «пригретые Наполеоном», создали Рейнскую конфедерацию, в которую не была включена Пруссия с ее ориентацией на Россию. У королевы Луизы, известной своей антифранцузской ориентацией, это вызвало взрыв негодования.

19 сентября Луиза, уверенная в поддержке России, обеспеченной для нее давней влюбленностью царя, отправила Наполеону ультиматум: французским войскам, оставшимся в Германии после Аустерлица, предлагалось немедленно уйти за Рейн.

Наполеон выехал из Сен-Клу и, очутившись через день перед своими войсками, зачитал им поразительное коммюнике: он не заставит вражеские войска ожидать встречи, так как среди них находится прекрасная королева, а галантные французы никогда не допустят, чтобы дама томилась ожиданием.

Галантные французы поспешили; состоялись два сражения — под Иеной и под Ауэрштадтом; оба были проиграны пруссаками.

27 сентября Наполеон триумфально вошел в Берлин. Чтобы снять усталость, он сразу нашел компаньонок для отдыха — несколько берлинок, хорошеньких и пылких. Доставлял их Констан; в городе уже знали, кого он ищет. Молодые девушки, наслышанные о щедрости императора, предлагали себя самым бесцеремонным образом.

Послушаем рассказ Констана:

"Однажды, когда Наполеон прогуливался по Берлину, молодая особа в сопровождении старухи подала ему петицию. Вернувшись во дворец, он сунул бумажку мне, буркнув: «Разберись». Лакей взял письмо — это была просьба о личной встрече с Наполеоном. Поехав по адресу, Констан увидел очаровательную пятнадцатилетнюю девушку.

— Император послал меня за Вами, — объявил он. Но девушка не понимала французского, а мать говорила на таком ломаном языке, что Констан едва ее понял.

— Почему Вы сюда приехать?

— Император! — веско сказал Кон стан, показывая на придворную карету. Он доставил молодую особу во дворец, провел к императору и оставил ее там.

Хотя они не могли беседовать, молодая девушка задержалась до утра, — пишет Констан. — Утром Наполеон позвал меня, — пишет он далее, — и велел принести 4000 франков, которые сам вручил юной немочке. Когда ее увезли домой, Наполеон рассказал мне, что из ее восклицаний ночью он понял только два: «Дас ист мизерабль!» (Это ужасно!) и «Дас ист гут!» (Это отлично)"!. Это было резюме «беседы» с влюбленной девушкой.

* * *

Через несколько дней Наполеон ринулся в Польшу, которую 10 лет назад разделили между собой пруссаки и австрийцы. Наполеон явился как освободитель.

31 декабря, остановившись в Пултуске, он получил счастливое известие. Каролина сообщала ему, что у Элеоноры, на две недели раньше срока, родился мальчик.

Ребенок был записан в мэрии как сын неизвестного отца. Мечтая дать ему имя Наполеона, Элеонора окрестила его «Леоном» — имя могло звучать как уменьшительное.

Император отправил ей нежное письмо, послал деньги, драгоценности, произведения искусства.

Молодая женщина почувствовала себя императрицей. Послушаем Ревеля: «После рождения Леона власть Элеоноры стала безграничной. Бонапарт выполнял все ее желания. Выучка мадам Кампан дала себя знать в решении Элеоноры отделаться от матери. Мадам ла Плэнь была арестована и посажена в Магделоннет. Потом, по приказу министра полиции, ее должны были депортировать. Элеонора царила во всем, и если бы не сопротивление со стороны семьи Бонапартов, император разделил бы с ней корону».

Еще не осознав этого, Жозефина стала просто тенью.

Никакие предосторожности не помогли, и парижане очень скоро узнали, что на улице Виктуар родился «полуорленок». Эту новость обсуждали по вечерам в каждом доме Парижа весьма оживленно, хотя приходилось говорить шепотом, так как имперская полиция удвоила свою бдительность.

Объектом шуток стало имя ребенка, которое особенно позабавило парижан. Насмешливые куплеты анонимного автора распространились по городу «с быстротой молнии». Вот отрывок из этой «Песенки о Леоне»:

Ходят слухи, что властитель