Читать книгу "Подари мне счастье - Джанмария Анелло"

– Ты сделала его жизнь невыносимой. Он пил, чтобы сбежать от тебя!

– А как насчет тебя, святой ты наш? Считаешь, во всем этом нет твоей вины?

– Я знаю, какую роль сыграл я. – Ричард подошел к окну. Он устремил взгляд на горизонт, на облака, усеивающие вечернее небо, на экипажи, наводняющие улицу, – представители высшего света спешили с одного суаре на другое. – И нет такого дня, когда бы я не испытывал чувства вины.

– Я услышала слова Джеффри, когда вошла. – Рейчел подошла, встала рядом и воззрилась на него со злорадным блеском в глазах. – Теперь я знаю, почему ты женился на девчонке. Ты сделал это, чтобы защитить Элисон. Как восхитительно! Как благородно! И крайне уместно! Мне только интересно, что скажет твоя жена, когда узнает правду. Будут ли ее глаза все так же светиться любовью и обожанием, как сейчас? Или и ее взгляде зажжется ненависть?

– Если ты расскажешь ей, – сквозь зубы процедил Ричард, чувствуя, как напрягается спина и от ледяной ярости кожа покрывается холодной испариной, – клянусь всем святым, я убью тебя!

Рейчел улыбнулась из под ресниц деланно застенчивой, соблазнительной улыбкой, как будто и не слышала смертельной угрозы в его голосе.

– Ну, ну, Ричард, разве так разговаривают с матерью своего единственного ребенка?

Глава 22

Ли не собиралась спать, она хотела лишь немножко отдохнуть, но когда в следующий раз открыла глаза, прошло двенадцать часов. Молча проклиная свою слабость, она быстро накинула одежду и заспешила по коридору. Войдя в комнату Джеффри, увидела, что он, похоже, спокойно спит.

Хотела бы Ли сказать то же самое о Ричарде, чьи длинные ноги свешивались с подлокотника кресла, а черные волосы резко контрастировали с красной парчой обивки и заливающим комнаты солнечным светом. Щеки, хотя и заросшие щетиной казались резче очерченными. Голова его свесилась под таким необычным углом, что Ли подумала, он наверняка проснется с затекшей шеей.

И все же впервые с тех пор, как начался этот кошмар, он спит, и Ли не станет тревожить мужа, хотя ей и хочется привлечь его в свои объятия и предложить утешение, в котором он так нуждается, но никогда не попросит. Он такой сильный, такой смелый для всех вокруг, однако, похоже, думает, что должен страдать в одиночестве.

Еще никогда ей не доводилось видеть такой глубины чувств, такой любви брата к брату. Отцовский пример семейной привязанности всегда был печально далек от образцового. Она приложила пальцы к уголкам глаз, удивившись, что на них осталась влага.

У течение ночи Ричард развязал путы, удерживающие руки и ноги Джеффри. Она приложила ладонь к щеке раненого. Кожа была прохладной и сухой. Глаза, когда они открылись и встретились с ее взглядом, казались ясными, свободными от замешательства и боли. Ли улыбнулась.

– Хочешь воды?

Джеффри попытался заговорить, но получился только сип. Он кивнул, затем поморщился, и губы его скривились, как будто живот скрутило.

Она поднесла ему стакан.

– Пей медленно. И не обращай внимания на вкус. Тут опий, чтобы облегчить боль.

– Хватит, – пробормотал Джеффри. – Что случилось? Я заболел?

Ли прикусила нижнюю губу.

– Ну… ты вернулся домой несколько дней назад, довольно поздно. Ты что-нибудь помнишь?

Мышцы у него на шее напряглись.

– Смутно. Продолжай.

– Ты был… расстроен. Кажется, проиграл довольно крупную сумму и…

– Вспомнил, – хрипло прошептал он. Правая рука пробралась вверх по груди, провела по повязке на левом плече.

Он окидывал взглядом комнату, пока не обнаружил Ричарда. Джеффри испустил сдавленный стон. Глаза закрылись, губы напряглись. – Боже, он никогда не простит меня!

– Не говори ерунды, – мягко пожурила его Ли, хотя у самой горло перехватило. Она убрала его руку от раны и накрыла до подбородка. – Ты очень сильно напугал нас всех, но больше всего Ричарда. Не делай ему еще больнее, сомневаясь в его любви к тебе.

Джеффри прижал костяшки пальцев к глазам, но это не помогло остановить слезы, покатившиеся по щекам.

– Я знаю, ты права, но мир казался таким унылым. И до сих пор кажется.

– Ш-ш, – прошептала Ли. Горло ее сжималось все сильнее. – У тебя еще будет время для беспокойства. А пока ты должен отдыхать и поправляться.

– Джеффри! – воскликнул Ричард, вскакивая с кресла. Улыбка была одеревенелой, а глаза быстро моргали. Ричард упал на колени рядом с кроватью, схватил руку брата и сжал с такой силой, что Джеффри поморщился.

Ли поднялась и на цыпочках вышла из комнаты, оставив братьев наедине проливать слезы.

Ричард потер руками глаза. Гора бумажной работы покрывала стол. Банковские счета и сделки. Контракты и закладные.

Ричард рылся в документах, пытаясь решить, что сохранить, а что ликвидировать, дабы покрыть чудовищный долг Джеффри.

Имения и неотчуждаемую собственность нельзя трогать, как нельзя изменять условия брачного контракта или доверительные суммы, выделенные на приданое Элисон. Доля Рейчел тоже должна оставаться нетронутой.

Со вздохом раздражения он отодвинул бумаги в сторону. Как сосредоточиться на финансах, если он только и может думать, что о Ли? Больше не в состоянии усидеть на месте, он вскочил и начал мерить шагами комнату. Ладонью потер затекшие мышцы шеи, ноющие от с трудом сдерживаемого напряжения.

В течение последних семи дней состояние Джеффри продолжало улучшаться. Рана не показывала признаков инфекции, а тело медленно привыкало к отсутствию алкоголя. Но Ричард все равно оставался рядом с братом.

Когда он покидал спальню больного, то либо уединялся с Элисон, заверяя малышку, что дядя скоро поправится, либо под предлогом усталости уходил к себе. Один.

Как худший из трусов, бегущий с поля боя, Ричард избегал своей жены и знал это, но не мог посмотреть ей в лицо. Не сейчас, когда его эмоции так открыты, так обнажены.

Все то время, пока Джеффри бредил, Ричард боялся того, что брат может сказать, а Ли услышать. Единственный раз, когда Джеффри бредил о прошлом, Ли в комнате не было. Кажется, будто Господь ответил, наконец, на молитвы Ричарда.

Но Рейчел узнала причину поспешной женитьбы. Рейчел настолько порочна, что на самом деле верит: Ричард однажды простит ее и вернет в свою постель.

Теперь только вопрос времени найти какое-то средство, чтобы погубить его, погубить Ли, даже если при этом погубит собственную дочь – ребенка, которого Ричард любит больше жизни.

Ребенка, которого он зачал с женой брата.

Господи помилуй, это звучит отвратительно. Можно лишь представить ту злобную радость, с которой общество будет смаковать этот скандал. Пока Элисон еще слишком мала, чтобы понять, но однажды наступит день, когда его прелестная малышка узнает правду.