Читать книгу "Мои триста шестьдесят пять любовников - Жозефина Мутценбахер"

А потом мы уселись поудобнее и принялись советоваться.

Штеффи:

– Стало быть, от Густля? Ты в этом твёрдо уверена?

Я:

– Абсолютно! Умоляю тебя, с Иги подобное напрочь исключено!

Штеффи:

– Ну, тогда ещё лучше. Однако отцом должен считаться всё-таки Иги и заплатить. Смотри, как бы он у тебя не свихнулся от радости, что на такое еще сподобился!

Я:

– А как быть с Густлем?

Штеффи:

– Ну, за ним останутся авторские права, как всегда говорит Макс! Такой молоденький парень! Он чуть ли не впервые это испробовал и тут же попал в десятку! Он тебе очень нравится?

Я:

– Штеффи… я тебе выразить не могу, как…

Штеффи:

– Тебе нет нужды краснеть. Лучше поздно, чем никогда. Какое же надо иметь сердце, иной раз этого ждешь всю жизнь! Жениться он, разумеется, не собирается?

Я:

– Но Штеффи, ты за какую-то идиотку меня принимаешь. Я навлекла бы на мальчика одно несчастье. Хотя оставаться с ним вместе, я бы, конечно, осталась, столько, сколько получится!

Иги, надо сказать, и в самом деле малость «свихнулся от радости», когда я очень застенчиво сказала ему:

– Знаешь ли… Иги… держись за что-нибудь покрепче, иначе с катушек свалишься… а лучше, Иги, вообще присядь, – и когда он сел, поведала ему обо всём.

– Что-о-о? Что-о ты говоришь? Боже великий! Это точно? Ты на сто процентов уверена? Действительно? Бо-же ве-ли-кий!

Он вскочил на ноги и, потея, стремительно заходил из угла в угол по комнате, брал в руку то одну вещь то другую и снова отбрасывал их прочь, щёлкал пальцами, и, в конце концов, обхватил меня за голову и расцеловал так, что у меня в глазах потемнело! Затем сразу отпустил меня и в крайнем испуге произнёс:

– Боже мой, прости! Твоё состояние…

И я жалобно прощебетала:

– Послушай, Иги, я могу его выносить? Ты не заставишь меня от него избавиться?

От моих слов он пришёл в такую ярость, в какой я его никогда не видела:

– Что ты такое говоришь? Естественно, ты родишь его! А я уж о нём позабочусь! Я усыновлю его и назову Бруно! Нет, лучше Вальтер! Или Рихард! А как тебе нравится имя Лео? И позднее он унаследует дело! И будет таким же красивым, как ты!

Итак, этот вопрос был благополучно улажен, но жить теперь с Иги стало одно мучение, он надоедал по каждому пустяку! Я совершенно утратила возможность отныне передвигаться самостоятельно, он преследовал меня по пятам и выражение – «твоё состояние» – не сходило у него с языка! Сложилась ситуация, будто меня вообще не было, а существовал только ребёнок, который ещё и на свет-то не появился! Я больше лишнего шага не смела ступить, и Иги, с его гипертрофированным страхом за «своего сына», был воистину смешон!

Когда я начала полнеть, Иги задумал отослать меня за город до разрешения от бремени, и для этой цели снял в окрестностях Вены очень тихую квартиру, так чтобы мне было покойно и ни в чём не было недостатка. Тогда-то снова подтвердилось, каким славным человеком была Штеффи! Она каждый день приезжала ко мне и рассказывала что-нибудь весёленькое. Иги появлялся три-четыре раза в неделю, был горд и всё же смущён, приволакивал с собой гору лакомств и подарков, вся комната была ими завалена, и плаксиво умолял меня всеми силами беречь себя! А потом появился Густль, который сейчас стал очень бледным и подавленным, потому что ему приходилось готовиться к весьма трудному экзамену. Он осыпал себя упрёками из-за меня, видеть его таким было весело и трогательно одновременно! Штеффи похлопала его по плечу и со смехом сказала:

– Вот, вот, господин доктор, вы лишили чести бедную Пеперль! Сейчас вы должны первым делом сдать ваш экзамен. А потом жениться и…

Тут Густль покраснел как мак и поспешил заверить:

– Само собой разумеется! За кого вы меня принимаете, фрейлейн Стефания? Я, как мужчина, должен нести ответственность за свои поступки!

Позднее, когда мы остались одни, Густль, добрый мальчик, начал строить воздушные замки. Он-де намерен проявить исключительную старательность, с отличием выдержать экзамен и потом, уже дипломированным архитектором, женится на мне и переехать со мной и с ребёнком в Грац. Там он рассчитывал выбиться в люди, и мы поселились бы в чудесном собственном домике! Я не стала его разочаровывать, однако всё же заметила:

– Очень хорошо, мой маленький бурш! Будь усердным и не теряй веру во всё, что задумал! Но тебе было бы лучше позабыть Пепи! Жениться на мне ты не можешь! Я тебе совершенно не пара и только испоганила бы тебе жизнь! Знаешь, если ты прежде была такой, это рано или поздно непременно всплывёт на поверхность, и господин главный архитектор Грубер ничего не сможет с этим поделать! С ребёнком всё будет хорошо, а мы с тобой навсегда останемся милы друг другу? Договорились?

Тогда он поцеловал меня в лоб, и когда снова хотел, было, заговорить о том, что всё возьмет на себя, я заткнула ему рот крепким поцелуем!

Штеффи и весёлая, толстая и симпатичная акушерка – её звали Алоиза Шестак – позже в трудный час были рядом со мной. Я очень сильно страдала и боялась, однако Штеффи основательно и решительно отчитала меня:

– Эй, прекрати так орать! Ты не первая. Такое часто случается! Нас двое, мы девушки из народа и не должны быть такими же слюнявыми, как утончённые дамочки, которым для этого требуется санаторий и десять месяцев, чтобы в итоге родить потом какого-нибудь хлюпика!

И когда я лежала в родовых схватках и безостановочно скулила, она стирала у меня со лба пот и говорила:

– Да, Пеперль, через это надо пройти, тут тебе господь бог не поможет! Стисни покрепче зубы, тебе станет немного легче! Внутрь входит быстро, да вот наружу с трудом! Ну, скоро всё будет позади!

Когда появился ребёнок, я была почти без сознания, а когда снова пришла в себя, Штеффи стояла возле моей кровати и рапортовала:

– Поздравляю, госпожа супруга главного архитектора Грубера! У вас девочка! На кого она похожа, сказать пока невозможно, сейчас она выглядит как кусок мясного фарша!

И с этими словами она подала мне в руки крохотное красное создание, которое пищало, плакало и очень сердито кривило своё морщинистое личико! Это был мой ребёнок. Ну, а на следующий день появился Иги, которого буквально распирало от гордости! Довольно комично выглядит, как мужчина ведёт себя в комнате роженицы! Большой толстый Иги на цыпочках проскользнул в дверь, и, тем не менее, содрогнулась вся комната! Он положил мне на постель огромный букет орхидей, который наверняка обошёлся ему в сотню гульденов, поцеловал меня в лоб, и затем несколько минут сидел рядом с моей кроватью, потирая руки, поправляя воротничок и смущаясь. Когда ему показали ребёнка, он совершенно обезумел от гордости, пусть даже это оказалась девочка! Он вытянул губы трубочкой и слегка коснулся пальцем щеки малютки, как бы желая убедиться, что она настоящая!