Читать книгу "Белый тигр - Аравинд Адига"

— Потише, малыш, — укорил я его. Он весело взвизгнул и плеснул на меня. Я поднял руку. Мальчишка юркнул в глубь своей корзинки, она вся затряслась.

Я нашарил в кармане монетку в одну рупию, уверился, что именно в одну, и пустил по полу в направлении малыша.

Затем вздохнул, встал и, кляня себя, зашагал прочь от вокзала.

Сегодня, Дхарам, тебе посчастливилось.

СЕДЬМАЯ НОЧЬ

Вам хорошо слышно, господин Цзябао? Нарочно сделал погромче.

Сегодня министр здравоохранения объявил о своих планах по борьбе с малярией в Бангалоре. К концу года с малярией должно быть покончено. Городским чиновникам дано указание работать без выходных, дабы эта болезнь безвозвратно канула в прошлое. На искоренение малярии ассигновано сорок пять миллионов рупий.

Первый вице-премьер объявил сегодня о планах борьбы с голодом в Бангалоре. С голодом должно быть покончено за шесть месяцев. К концу года ни одного голодающего ребенка в городе не останется. Ради достижения этой цели все чиновники выступят единым фронтом. На искоренение голода выделено пятьсот миллионов рупий.

По словам министра финансов, в бюджете выделена специальная статья расходов на внедрение высоких технологий в деревенский быт...

Такими вот новостями Всеиндийское радио пичкает нас ночь за ночью, а завтра с рассветом это еще и в газетах появится. Люди проглотят и не поперхнутся. Потрясающе, да?

Но хватит про радио. Выключу-ка я приемник. Посмотрю на люстру для вдохновения.

Вэнь!

Дружище!

Сегодня я закончу свое повествование. Утром за йогой — да, я просыпаюсь в одиннадцать, и сразу за часовые упражнения — мне пришло на ум, что рассказывать-то осталось всего ничего. От преступника в розыске до одного из столпов бангалорского общества рукой подать.

Кстати, о йоге. Берусь утверждать, что для предпринимателя очень недурно начинать свой день с физических и дыхательных упражнений и медитации. Уж и не знаю, как бы я без йоги справился со стрессами, от которых в моем долбаном бизнесе никуда не денешься. Предлагаю включить йогу в число обязательных предметов в китайских школах.

Однако, к делу.

В бегах человек жив не страхом единым, в жизни скрывающегося от полиции тоже есть свои маленькие радости.

Я составил в голове план, как попаду в Бангалор, еще когда подметал осколки бутылки на парковке. Прямой поезд отпадал категорически. Попадешься на глаза кому не надо, и полиции мигом станет известно, где тебя искать. Надо петлять, пересаживаться с поезда на поезд, путать следы.

Конечно, Дхарам был обузой. В одной руке тяжеленный красный портфель, в другую вцепился мальчик. Я разбудил его, вытащил из-под накомарника и сказал, что у меня отпуск и мы едем на юг. Но от своего плана я не отступил: мы двигались к Бангалору зигзагами.

Третий день поездки. Хайдарабад[44]. Не выпуская из рук красный портфель, стою в очереди в вокзальной чайной — успею выпить чашечку до отхода поезда. Дхарама я оставил в купе стеречь наши места. На потолке сидит геккон — поглядываю на него с опаской, хоть бы смылся куда-нибудь, пока не подошла моя очередь.

Геккон кидается влево, замирает на мгновение на большом бумажном листе, наклеенном на стену, и пропадает из виду.

Это не просто лист бумаги — полицейский плакат! Мой полицейский плакат, уже прибывший в Хайдарабад. Смотрю на него с гордой улыбкой.

Улыбка моя длится всего секунду, господин Цзябао. В Индии все делается через пень-колоду, и рядом с моим портретом пришлепан другой плакат — о двух кашмирских террористах, разыскиваемых за взрыв в каком-то людном месте.

Можно подумать, я тоже террорист. Полная дурь.

Чувствую на себе чей-то взгляд. Какой-то парень, заложив руки за спину, поглядывает то на меня, то на плакат. Меня пробирает дрожь. Стараюсь отодвинуться от плаката, но уже поздно. Парень подбирается поближе ко мне, хватает за руку и всматривается в лицо.

Спрашивает:

— А что там написано? На этом плакате?

— Сам прочти.

— Не могу.

И тут до меня доходит, в чем дело, что ему нужно. Он смущен, но что безграмотному остается, как не обратиться за помощью к умеющему читать. По выговору мне становится ясно, что парень, как и я, из Мрака.

— Это люди, которые разыскиваются на этой неделе, — объясняю я. — Вот эти двое — террористы из Кашмира.

— А что они натворили?

— Школу взорвали. Убили восемь человек детей.

— А усатый? — Он стучит согнутым пальцем по моей фотографии.

— Этот малый их поймал.

— Как это ему удалось?

Делаю вид, что читаю текст, наклоняюсь поближе к плакатам и шевелю губами.

— Тут сказано, что усатый — шофер. Эти два кашмирца сели к нему в машину.

— И что?

— Шофер сделал вид, что не догадывается, кто они, и принялся возить по Дели. Потом остановил машину на темном участке дороги, разбил бутылку и перерезал им глотки. Вот так.

Чиркаю пальцем по фото террористов.

— Ух ты. А что это была за бутылка?

— Из-под английского спиртного. Очень крепкая.

— Знаю. Каждую пятницу покупал такую для хозяина. Называлась «Смир-фон».

— «Смир-нофф», — поправляю я, но он не слышит. Внимание его приковано к плакату.

Ни с того ни с сего он кладет мне руку на плечо:

— Знаешь, на кого похож парень на плакате?

— На кого?

Он ухмыляется:

— На меня.

Перевожу взгляд с него на фото.

— А ведь правда. — И я хлопаю его по спине.

Говорю вам, лицо с плаката подошло бы доброй половине мужчин в Индии.

Мне стыдно перед этим безграмотным бедолагой — тут же вспомнился отец, и над ним, наверное, вот так же насмехались и издевались грамотные седоки, — и, чтобы хоть как-то загладить вину, угощаю парня чаем, прежде чем вернуться в вагон.

* * *

Сэр,

Я не политик и не парламентарий. Убить человека для меня не шутка. Четыре недели в Бангалоре понадобились мне, чтобы привести в порядок нервы.

Все эти четыре недели я делал одно и то же: уходил из гостиницы в восемь утра (под залог в пять тысяч рупий я снял номер в маленьком обшарпанном привокзальном отеле) с набитым деньгами портфелем в руке — ну как оставишь такую сумму в номере? — и возвращался только к обеду.