Читать книгу ""Альта" против "Барбароссы" - Владимир Лота"

Пуркаев с первых же дней его пребывания на германской земле стал объектом для тщательного изучения агентов гестапо, которые всеми силами пытались выяснить сильные и слабые черты характера советского комкора. После Гитлера советского военного атташе принял начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Гальдер. Далекий от дипломатических хитростей, Максим Пуркаев был осторожен в беседах с германскими военными руководителями, но всех тонкостей и намеков он понять не мог. Дипломатия – наука тонкая, она отличается от военной стратегии, в которой был силен комкор М. Пуркаев, тем, что в дипломатической борьбе нет прямого и открытого противника. Улыбка дипломата – маска, с ней он не расстается даже во сне. Верить заверениям дипломата так же неразумно, как и принимать за правду заведомую ложь. Даже будучи уличенным во лжи, дипломат обязан с улыбкой продолжать свои утверждения, ибо это самое главное, что он обязан делать в чужой стране, выполняя волю своего правительства.

Искусство дипломатии значительно сложнее, чем искусство военной стратегии. В дипломатии побеждает не сила, а умение представить силу. Дипломаты должны уметь предотвращать войны и вооруженные конфликты, а в случае их начала они первыми оказываются в заложниках противоборствующих сторон.

На поле боя все обстоит иначе: противник конкретен, условия объективные, силы противодействующих сторон изучены – тот, кто смог сосредоточить больше сил и успел первым нанести удар, тот может добиться желанной победы. Это Максим Пуркаев усвоил еще в Первую мировую войну. В Берлине ему пришлось столкнуться с контрразведкой противника, беззвучные операции которой были так же опасны, как и действия сильного противника на поле боя. Но опыта борьбы против германской контрразведки у Максима Пуркаева не было. Центр понимал, что отсутствие у нового советского военного атташе опыта военно-дипломатической и особенно разведывательной работы является его ахиллесовой пятой, и старался своевременными и точными советами оказывать Пуркаеву помощь в его трудной миссии.

Прибыв в Берлин, М. Пуркаев получил разрешение Центра арендовать в центре германской столицы особняк, который можно было использовать для представительских целей. 6 ноября «Мрамор» докладывал начальнику военной разведки о том, что он подобрал подходящий для работы и проживания особняк «в районе Грюневальд. В квартире будут жить: я, два секретаря военного атташе и шофер с семьями». Центр разрешил «Мрамору» арендовать этот особняк, в котором вскоре, как в детективе, произошли невероятные события...

Семейная жизнь Максима Алексеевича тоже налаживалась. Его жена Антонина Ивановна, которая впервые оказалась в чужой стране, старалась во всем помогать мужу в его внешне красивой, трудной и не понятной для нее работе. Совместное пребывание Пуркаевых в Берлине неожиданно оборвалось. Антонина была в положении, она могла бы родить первенца и в Берлине, но Пуркаеву предложили отправить жену в Москву. 6 октября М. Пуркаев вынужден был отправить Антонину в СССР. Вскоре у Пуркаевых родился первый ребенок.

20 октября 1939 года Центр в очередной раз предупреждал «Мрамора»:

...Учтите, что Канарис является начальником германской военной разведки. От контактов с офицерами Генштаба не отказывайтесь. Будьте бдительны, не оставляйте никаких записей, не передавайте им никаких письменных документов за своей подписью. Используйте контакты с офицерами Генштаба в наших интересах.

Директор.

Вопрос безопасности в деятельности комкора М. Пуркаева в Берлине, который не имел опыта разведывательной работы, постоянно беспокоил начальника советской военной разведки. Через несколько дней И. И. Проскуров направил «Мрамору» еще одно указание, в котором говорилось:

Перед вами открываются хорошие возможности для работы. Используйте их для нашего дела. Общаясь с офицерами германского Генерального штаба, учитывайте, что вас «обхаживают». От получения кабинета для работы в оперативном отделе Генштаба отказываться не следует, но учтите, что он оборудован для подслушивания.

Ни при каких обстоятельствах не оставляйте письменных документов с вашей подписью. На вопрос о наших вооруженных силах отвечайте общими фразами или ссылкой на отсутствие у вас в данный момент соответствующего информационного материала. Следите за настроением верхов Генштаба и офицеров, за боевыми частями, их численностью, вооружением и организацией. Обо всем, что Вам станет известно, подробно и систематически информируйте.

Директор.

...После восстановления связи с «Альтой», Центр регулярно направлял «Мрамору» рекомендации по организации работы с новой разведывательной группой. 28 ноября Директор писал «Мрамору»:

Установите подробное состояние группы, где находится и работает каждый член группы, его возможности и материальную обеспеченность, как «Альта» строит связь с группой, как материально обеспечена сама «Альта»? Оказана ли ей материальная помощь? Встречи с ней в ресторанах проводить запрещаю. Еще раз напоминаю, что имя «Бине» для встреч с членами группы – Пауль Фишер.

Легализация «Альты» в Берлине, устройство на работу других членов группы, организация связи «Бине» с «Альтой», вопросы конспиративной передачи добытых материалов и безопасности при проведении встреч Николая Зайцева с Ильзе Штёбе, материальная обеспеченность «Альты» и состояние ее здоровья – вот далеко не полный перечень вопросов, которые постоянно находились в центре внимания начальника военной разведки И. И. Проскурова.

2 декабря 1939 года Директор писал «Мрамору» для «Бине»:

1. Встречу с «Альтой» 3 декабря проведите. Подтвердите, передал ли «Бине» наше письмо «Альте».

2. Доложите подробно положение самой «Альты» в столице.

3. Согласие на поездку в Союз представителем газеты пусть не принимает. После получения подробных данных о положении группы и самой «Альты» дам дальнейшие указания по организации группы. Просите «Альту» незамедлительно передавать нам всю информацию, имеющуюся у членов группы.

4. «Бине» обратить особое внимание на тщательную подготовку и проведение каждой встречи с «Альтой».

Обстановка в Берлине в первые дни нового 1940 года была не праздничной. В Берлине не хватало угля для отопления жилых домов. На столичных улицах три дня не убирали снег, пассажирские поезда приходили с опозданием, в продуктовых магазинах отмечались перебои с хлебом и капустой, в пивных барах в одни руки продавали только одну порцию пива. Появились очереди в кондитерских магазинах. Заводы, не связанные с военным производством, постепенно закрывались. Берлинцы стали сдавать в ломбарды серебряные и золотые вещи. В конце января в Москву должна была вылететь германская торговая делегация. Руководитель, Риттер, получил от Гитлера указание, во что бы то ни стало добиться от советского правительства отказа от выравнивания полугодового сальдо в торговле. «ХВЦ», работавший в отделе Шнурре, сообщал «Альте», что поставки немецкой стороной техники и оборудования будут, как и прежде, поступать в СССР с большим опозданием, что неизбежно приведет к замораживанию больших банковских вкладов с советской стороны. Но немецкая сторона будет делать все возможное, чтобы не допустить расторжения торгово-кредитного договора и будет по-прежнему «добиваться увеличения поставок из СССР зерна, металлов и другого сырья, необходимого для работы германской военной промышленности...»