Читать книгу "Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - Леон Дегрелль"

И все-таки многочисленные раны в живот подорвали его здоровье. Буквально через пару недель он понял, что не может больше жить, как все. Он взял на складе противопехотную мину, ушел на берег Одера и там взорвал сам себя.

На речном берегу мы наши только куски мяса и несколько костей — все, что осталось. На столе в казарме он оставил короткую записку: «Я не хочу жить инвалидом. Прощайте, друзья! Vive la Legion!»

* * *

Ночная атака отважного взвода не дала никаких результатов. Найти 3-ю роту так и не удалось. На следующее утро я лично предпринял попытку отыскать исчезнувших товарищей.

Танки нашей бригады стояли на северной опушке леса. Я улегся на броню одного из наших штурмовых орудий, и мы проехали по степи 2 километра на восток от исходного рубежа вечерней атаки. Именно там, как полагал штаб, должна была находиться пропавшая рота.

Но мы ошибались. На полпути к намеченной точке мы въехали в дубовую рощу, до которой было не более километра. Измученные и неспособные что-либо сделать, наши солдаты увидели внезапно появившееся перед ними самоходное орудие. Обрадованные, они стащили меня на землю.

После жаркой встречи, которую мне устроили, быстро выяснилось, что здесь находятся всего лишь несколько солдат. Водитель танка с огромным трудом привез меня назад, так как нас обстреляли и рядом взлетело более двадцати столбов снега и земли.

Но во второй половине дня наши саперы, которые старались растянуть изгородь из колючей проволоки как можно дальше на северо-восток, совершенно неожиданно нашли еще нескольких парней из 3-й роты, которые закрепились в юго-восточном конце своего сектора. Бедные парни посинели от холода. Они расположились среди 20 трупов русских. Мы быстро связались с ними, протянув линию над сотнями мин. К наступлению ночи нам удалось создать сплошной фронт.

Но эта была та еще ночь!

3-я рота удерживала захваченные ею холмы. В земле прямо под собой они обнаружили какие-то могилы, вырытые до наступления морозов, в которых могли спать два или три человека. Эти советские стрелковые ячейки были глубиной с гроб. Русские застилали их сухими листьями и, оказавшись внутри норы, закрывали вход куском брезента. В такие могильники никто не мог залезть, кроме ловких татар, монголов и сибиряков, которые прижимались друг к другу. В этом случае они чувствовали себя немного удобнее, согреваясь теплом тел, как дикие животные, сбивающиеся в клубок.

Наша молодежь заняла место мужиков, чьи окоченевшие тела, твердые, как камень, валялись повсюду. На этих двух холмах наши добровольцы захватили семь советских пушек. Немецкая артиллерия здорово им помогла. Местность вокруг была буквально перепахана снарядами, каждое дерево либо рухнуло, либо было расщеплено, получив сотни осколков. Кучи трупов лежали повсюду, мертвецы еще сжимали свои по: вязки, круглые бородатые лица киргизов украшали красные от замерзшей крови бороды. Волосы девушек в хаки, лежащих навзничь, уже засыпал снег.

Нашим молодым солдатам такое жуткое соседство сделало ночь просто ужасной, да вдобавок этот сильнейший холод. Эти юнцы, как и знаменитые валлонские драгуны императрицы Марии-Терезии, едва ли набрали бы десяток усов на всю роту. Хотя в глазах у них мутилось от усталости, они всю ночь отважно несли караул среди ледяных трупов, которые постоянно приходилось отталкивать прочь.

* * *

Остальные роты на ночь расположились на земле, твердой, как бетон. Мы сумели построить импровизированные укрытия, натаскав обломки деревьев и сложив кое-как. Мы прижимались друг к другу, чувствуя, как холод заползает внутрь.

17 января прибыл генерал Гилле, чтобы проверить, как идут дела на нашем участке.

За его разведывательным броневиком шел танк. Он был набит шоколадом, сигаретами и коньяком. Солдаты прекрасно поняли, что означают эти подарки: нам предстояла новая атака.

В это трудно было поверить.

Лица людей были желто-зелеными, как лук-порей, впрочем, точно такими же были лица многочисленных советских трупов, валявшихся поблизости.

Ночь, когда мы завершали свои приготовления, была холодной и ясной.

Семьсот бункеров

Послать всю нашу бригаду на штурм леса у Теклино, как в первый день, значило обречь ее на верную гибель.

Мы больше не могли полагаться на эффект внезапности. Русские удерживали все высоты в глубине леса. Только какая-нибудь остроумная и отважная атака, специалистами по которым были наши солдаты, могла принести определенный успех.

Мы решили, что в полночь пять групп валлонов, вооруженные пулеметами, проскользнут по узким проходам в наших минных полях. Они потихоньку просочатся вглубь вражеских позиций. Им было приказано пройти как минимум 800 метров. Одно из этих отделений должно было отвлечь внимание красных, один человек должен был пойти на смертельный риск и изобразить бегство, чтобы противник поверил, что имеет дело с одиночкой-разведчиком.

Но нашей целью была не разведка. Мы собирались спрятаться и остаться там. Под покровом темноты наши группы должны были пересечь оборонительный пояс противника в тех местах, которые господствовали над окрестностями. Затем на рассвете, в тот момент, когда бригада пойдет на штурм, они должны открыть бешеный огонь из своих пулеметов в спину большевикам, которых наверняка собьет с толка стрельба в тылу.

Эти пять групп состояли только из добровольцев. У каждого пулемета в тылу врага должны были находиться по два валлона. Третий должен был вернуться к нам, чтобы сообщить о результате столь необычного задания и совершенно точно указать места расположения пулеметов.

* * *

Высоко над головой тут и там мигали яркие звезды. Красный диск луны, который мерцал между могучими кронами высоких дубов, окружал ореол гало. Но внизу, под ветвями мрак был непроглядным, лишь отдельные голубые отблески небесных светил прорывались там, где упавшее дерево образовало разрыв в сплошной завесе, закрывающей небо.

Несколько часов нам предстояло следить за тенями.

Русские тоже осторожно прощупывали нас. Трижды солдаты красных подрывались на наших минах, при этом мигала яркая красная вспышка. Наши наблюдатели каждый раз получали небольшую контузию, так как взрыв происходил совсем рядом с ними. «Еще один», — должно быть, бормотали они, оттирая замерзшие носы снегом. Затем в зловещем лесу снова воцарялась тишина.

Наконец наступила полночь. Наши парни, таща с собой пулеметы, поползли по секретным коридорам, которые наши саперы оставили свободными от мин.

Два часа, три часа ожидания, и наша тревога слегка ослабла.

Но холод был чудовищным. Мы мерзли, если ходили, и мерзли, если стояли на месте. Время от времени деревья вздрагивали от удара, когда очередной мужик касался растяжки мины.

Каждый из наших наблюдателей до рези в глазах вглядывался в темную лесную чащу. Если вылазка удастся, наши посыльные скоро прибудут к колючей проволоке, прикрытой минами. Их караулили и русские, и сама Смерть.